Люди среди нас. Обычные люди. Часть 1 (СИ) - Горин Андрей (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗

Поначалу пытались выбить из меня подробности, что там на самом деле произошло в камере. Но я упорно твердил, что как только оказался в камере, меня сразу оттеснили от дверей и все занялись Давидом. Вот только обитатели камеры сразу перессорились, когда начали решать, кто первым будет вора опускать. Слово за слово кто за нож, кто за табуретку схватился и пошло махалово. Тот, который с ножом неудачно словил по голове табуретом от сокамерника и нож во время падения выпал прямо Давиду под ноги. Дальше ничего не видел, так как во время драки отсиживался под столом.

Поверить, конечно, не поверили, но на третий день, видимо, по нашей схеме, которую мы с Давидом придумали, тому удалось прийти к соглашению с руководством тюрьмы. Вор должен был предложить тюремному начальству, что сидельцы, не будут бунт поднимать и если нагрянет проверка, то будут молчать. А начальство оформит смерть шестерых заключённых как несчастный случай. Подкупленный надзиратель пронёс на день рождения одного из обитателей камеры технический спирт, который, на беду честной компании, оказался метиловым. Дежурную смену, конечно, всю уволят, надзирателя судить будут, но отделается условным сроком. Всем, естественно, бабок дадут столько, что до конца жизни работать больше не придётся. Ну, пожурят начальство, кому надо выговоры объявят. Но в целом ничего из ряда вон выходящего, бывает такое в наших тюрьмах. Списали зеков и списали, кому какое дело. Такие вот пироги с котятами. Так что отсидел неделю в карцере, а затем меня отправили в общую камеру.

Запихнули меня в камеру охранники грубо, напоследок отоварив пару раз резиновыми дубинками. Так что можно сказать не вошёл я в камеру, а ввалился, сразу привлекая повышенное внимание её обитателей. Камера самая обычная, человек на двадцать, но судя по скученности запихали сюда человек тридцать. И сразу же от дальнего конца камеры, где возле стола, расположенного у окна, кучковался местный блатной люд, расхлябанной походкой направился мне навстречу молодой парень. Бывают такие провокаторы в камерах, которые пользуются растерянностью новичка. Стандартная в общем то проверочка, что за человека занесло в хату и не даст ли он сразу слабину. С улыбочкой так идёт падла и начинает что-то говорить. Но я как человек опытный не ведусь на эту шнягу, зря хлопец суетится, такое только на первоходов действует. Не обращая на него внимания, прохожу мимо, слегка потеснив того плечом, и направляюсь в блатной угол, где располагается блаткомитет. На первый взгляд, костяк составляют пять человек, два сидельца в возрасте и трое крепких молодых парней, ну и, видимо, тот клоун, который пытался меня прощупать при входе. Из двоих возрастных зеков один крепкий мужчина с грубой мордой с толстыми губами и приплюснутыми ушами, а второй худой и невзрачный. Оба покрыты многочисленными татуировками, видно, что опытные сидельцы. Кажется, что главный в камере этот крепкий тип, но это только кажется. Потому что у блёклого зека взгляд пронизывающий, волчий, хотя и смотрит он вроде равнодушно, не обращая на меня внимания.

Подхожу, приветствую народ, представляюсь, говорю статьи, которые мне вменяют. В ответ тишина. Крепкий зек сверлит меня недобрым взглядом, худой вроде как не замечает моего присутствия. Возможно, другой на моём месте занервничал бы, но я не ведусь на негостеприимный приём и спокойно спрашиваю кто старший по камере. Не отвечая на вопрос, крепкий зек сам протяжно тянет:

— Что-то не пойму я парень, кто ты такой будешь? Какой масти? И что это за кликуха такая Китаец. Непохож ты паря на узкоглазого.

— А ты как интересуешься от себя из любопытства или тебя общество уполномочило? Если ты здесь старший так обзовись, а потом вопросы задавай, — равнодушно отвечаю я.

Тут момент тонкий, праздное любопытство в камере не приветствуется. Выдавать себя за смотрящего тоже не вариант, могут спросить. Крепыш молчит, так как понимает, что сам подставился своими расспросами.

— Ладно Угрюмый помолчи, — заговорил худой. — Смотрящим по камере, я буду. Зовут Бедой. Но вопросы Угрюмый задал по делу. Поясни. Уж больно кликуха у тебя странная. Заодно скажи, кто тебя вообще знает и может за тебя сказать? С кем дела имел? Кто ты вообще? На воровскую масть не больно похож.

— Так, я и не говорил, что вор. Я не по воровской части. Бандит. Сам с Дальнего Востока, Хабаровск, Благовещенск оттуда и кличка. Крёстный мой наш дальневосточный законник Дядя Ваня он Китайцем и окрестил. В Москве недавно и мало кого знаю, дела у меня здесь были с Бондарем и его командой.

— Вон как. Из братвы значит, — задумчиво тянет Беда.

— Я же сказал бандит! — с нажимом поправляю я.

— А что есть разница? — удивляется Беда.

— Для меня есть! — не отступаю я.

Беда сидит, задумчиво глядя в стол. Видно, что не нравлюсь я ни ему ни его приятелю Угрюмому. С одной стороны, вроде как человек я залётный не местный, но людей назвал серьёзных. Особенно Дядя Ваня — вор Всероссийского масштаба, очень уважаемый законник старой школы. Да и Бондарь, человек в столице не из последних. Банда его может не очень крупная, но очень злая и на расправу быстрая. Нет у смотрящего причины со мной ссориться, потому как за беспредел могут спросить.

— Ладно. Располагайся пока. Подождём вестей от общества, кто ты есть. Шустрый. Ну-ка шугани Тюленя, пусть освободит человеку шконку, — командует он одному из парней.

Тот сгоняет понурого зека с одной из ближних к блатному углу шконок и я молча направляюсь к освободившемуся месту, отлежаться после многочисленных побоев мне сейчас не помешает. Конечно, без подлянки и здесь не обходится. Как только я делаю два шага в сторону от стола, дорогу мне как бы невзначай перегораживает здоровенная туша одного из быков. Но к подобным сюрпризам я всегда готов, поэтому незаметным движением провожу тычок напряжёнными пальцами в печень здоровяку. Печень, это такой орган, что никакие мышцы не помогут при правильном ударе, боль просто адская. Парень на секунду замирает с перекошенным в беззвучном крике ртом, а затем безвольной куклой оседает на пол позади меня. Двое его приятелей дёргаются ко мне, но застывают на месте остановленные коротким рыком смотрящего. Вроде бы ничего особенного не произошло, но спать теперь надо вполглаза. Хотя за годы тренировок меня хорошо выдрессировали, и даже спящим я в любую секунду готов отразить внезапное нападение. Устраиваюсь на шконке и, впадая в лёгкую дремоту, погружаюсь в воспоминания.

* * *

Флэшбэк

“Китай! Как много в этом звуке. Для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось…” ©. Мне исполнилось пять лет к тому времени, когда настал день, навсегда изменивший мою жизнь. Жили мы тогда в городе Харбине, где отец возглавлял торговое представительство крупной российской лесоторговой фирмы, поставлявшей в Поднебесную лес и пиломатериалы. Мама работала в этом же представительстве бухгалтером. На самом деле они оба были кадровыми сотрудниками разведывательного Главка Государственной Службы Безопасности. Малая численность населения на Дальнем Востоке стала для нашей страны настоящей проблемой. Количество китайцев на приграничных территориях стало сравнимым с количеством коренных жителей. Российские территории, граничащие с Китаем, постепенно превращались в филиал Поднебесной. Желтолицые братья почти не скрывали своих намерений ползучей аннексии этих территорий. По крайней мере, почти вся экономика приграничных районов уже была скорее Китайской, чем российской. Поэтому работе российской резидентуры в Харбине, возглавляемой отцом, придавалось первостепенное значение в планах противодействия Китайской агрессии.

Как я теперь понимаю, мои родители оба были обычными людьми. У мамы был дар аналитика, и она возглавляла аналитическую группу резидентуры. Кроме того, она обладала уникальными способностями в части стрельбы из короткоствольного оружия. Отец обладал необыкновенным способностями по части единоборств. Казалось, что он читал мысли противников и всегда знал, куда будет направлен удар противостоящего ему бойца. Кроме того, помню, как он рассказывал маме, что во время схватки время для него как бы замедляется, и он существенно превосходил противников в скорости. Все эти навыки передались мне от родителей и сделали мой геном ещё более уникальным. Отец с трёх лет начал натаскивать меня в искусстве единоборств. Стрелять из пистолета я, конечно, по малости лет не мог, но вот с разряженным оружием мама меня уже начала тренировать. Хорошее было время. Родители успешно работали, но и про отдых не забывали. В общем, радовались жизни. Было у отца и хобби, он очень любил охоту. Это увлечение их и сгубило.