Архив - Шваб Виктория (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
— Но это значит, что убийца Эллинга хотел, чтобы подробности его смерти остались неизвестны и для сотрудников Архива.
Роланд кивает.
— А серьезность этого случая… уже одно то, что подобное произошло…
Я говорю то, что он не в состоянии произнести.
— Только Библиотекарь может прочесть Историю, и только Библиотекарю под силу отформатировать ее.
Он переходит на шепот:
— Подобное действие противоречит всем принципам устройства Архива. Форматирование используется только для изменения воспоминаний живых, но не для того, чтобы предать забвению жизни ушедших.
Я пристально смотрю на лицо Маркуса Эллинга, словно оно может сказать мне то, что не сохранилось в его воспоминаниях. Теперь у нас есть мертвая девушка без Истории, и История без воспоминания о смерти. Я думала, что становлюсь параноиком, что Хупер — сбой моего воспаленного мозга, что Джексон украл нож. Но если это осознанно сделал неизвестный Библиотекарь, который нарушил клятву Архива, пропажа оружия и заглючивший Архивный лист для него — плевое дело. Однако тот, кто отформатировал память Эллинга, должен был давно уже уйти… разве не так?
Роланд тоже смотрит на Историю в ящике перед нами. У него на лбу пролегла глубокая морщина. Никогда еще я не видела его столь обеспокоенным.
И тем не менее он первым нарушает молчание:
— Ты какая-то притихшая.
Мне хочется рассказать ему про Убийцу Хранителей и Архивном ноже, но первый уже на Возврате, а второй привязан под джинсами к моей лодыжке. Поэтому я просто задаю новый вопрос:
— Кто мог сделать такое?
Он качает головой:
— Понятия не имею.
— Разве у вас нет записи об Эллинге? Может, удастся найти какие-то подсказки?
— Он и был этой самой записью, мисс Бишоп.
С этими словами он закрывает ящик и ведет меня назад, к лестнице.
— Я продолжу расследование, — говорит он, остановившись. — Но, Маккензи, если за это отвечает Библиотекарь, возможно, он действовал в одиночку, независимо от Архива. Может, на это была особая причина. Возможно даже, он следовал какому-то приказу. Если мы начнем расследовать обстоятельства этих смертей, получается, мы исследуем изнанку самого Архива. А это — крайне опасное занятие. До того как пойти дальше, мы должны осознать все риски…
Следует долгая пауза. Я вижу, что Роланду нелегко подобрать нужные слова.
— Форматирование использовали во Внешнем мире, чтобы избавиться от свидетелей. Но иногда его применяли и к членам Архива, если они решали оставить службу… или признавались недееспособными.
Мое сердце будто сжимают стальными тисками. Я даже не пытаюсь скрыть шок.
— Ты хочешь сказать, что если я лишусь работы, то лишусь и жизни?
Он старается не смотреть на меня.
— Все воспоминания, касающиеся Архива и работы, сделанной за это время…
— Но это же моя жизнь, Роланд! Почему меня не предупредили?
Я почти кричу, мой голос эхом отражается от ступеней. Роланд прищуривается:
— А ты бы передумала, если бы знала?
Я задумываюсь:
— Нет.
— А некоторые передумали бы. Нас в Архиве совсем немного, и мы не можем позволить себе новые потери.
— Поэтому вы лжете?
Он грустно улыбается:
— Опущение некоторых деталей — это не то же самое, что ложь, мисс Бишоп. Это просто манипуляция. Ты как Хранитель должна знать, чем одна ложь отличается от другой.
Я сжимаю кулаки:
— Ты что, пытаешься превратить все в шутку? Мне не кажется веселой перспектива того, что меня отформатируют, сотрут мне память или как у вас это еще называется.
Я вспоминаю день, когда меня принимали в Хранители.
…Если мы это сделаем, а она продемонстрирует свою некомпетентность в любом из вопросов, она будет лишена работы. И если она окажется негодной, ты, Роланд, устранишь ее сам…
Неужели он действительно способен это сделать? Вырезать из моего сердца Хранителя, уничтожить все воспоминания об этом мире, о дедушке? А что тогда останется мне?
Роланд словно прочел мои мысли:
— Я не позволю этому случиться. Даю слово.
Мне очень хочется ему верить, но он — не единственный Библиотекарь в Архиве.
— А что с Патриком? — перевожу я на другую тему. — Он все грозится написать на меня докладную. И он упоминал какую-то даму по имени Агата. Кто она, Роланд?
— Она… что-то вроде главного эксперта. Она решает, подходит ли работник Архива для своей должности. — Я открываю рот, чтобы задать следующий вопрос, но он меня опережает. — С ней не будет никаких проблем. И я займусь Патриком.
Пытаясь собраться с мыслями, я провожу рукой по волосам:
— Разве ты не нарушаешь правила, обещая мне подобное?
Роланд тяжело вздыхает:
— Мы уже нарушили большинство существующих правил. В этом все дело. Ты должна это осознать до того, как впутаешься в это еще больше. Сейчас еще можно повернуть назад.
Я не отступлю. И он это прекрасно знает.
— Я рада, что ты мне рассказал. — Я все еще не в порядке, в голове кавардак, но я должна сосредоточиться. У меня есть работа, и есть собственные мысли, и есть загадка, которую надо решить.
— А что насчет Библиотекарей? — спрашиваю я, пока мы спускаемся по лестнице. — Ты как-то говорил об увольнении. О том, чем можно заниматься после этой службы. Но получается, что ты вообще ничего не будешь помнить — человек, сплошь состоящий из дыр.
— Для Библиотекарей сделано исключение, — говорит он, спустившись на лестничную клетку, но в его голосе сквозит какая-то горечь. — Когда мы оставляем пост, нам сохраняют воспоминания. Можно назвать это наградой за службу.
Он пытается улыбнуться, но не очень успешно.
— Это — лишняя мотивация для того, чтобы работать еще лучше, мисс Бишоп. Теперь, если ты уверена…
— Да.
Мы возвращаемся в Атриум.
— И что теперь? — шепотом спрашиваю я, когда мы минуем табличку «Соблюдайте тишину».
— Ты будешь делать свою работу, а я — продолжать поиски.
— Тогда я тоже буду искать, только во Внешнем мире.
— Маккензи…
— Если мы будем действовать с двух сторон…
Я замолкаю, услышав шаги, и, обогнув ряд стеллажей, мы сталкиваемся с Лизой и Кармен. За ними шагает еще одна Библиотекарша с длинной рыжей косой, но, когда мы все останавливаемся, она уходит дальше.
— Так скоро уходите, мисс Бишоп? — спрашивает Лиза, но в вопросе нет фирменной едкости Патрика.
— Привет, Роланд, — говорит Кармен. Увидев меня, она смягчается, ее взгляд теплеет. — Маккензи, привет!
Ее поцелованные солнцем волосы сегодня аккуратно зачесаны назад. Я снова поражена тем, как юно она выглядит. Я знаю, что здесь, в Архиве, возраст — лишь иллюзия. Она уже точно намного старше, чем в тот день, когда впервые пришла сюда, но это все равно не укладывается у меня в голове. Я понимаю, почему многие Библиотекари, те, что уже в возрасте, предпочли спокойствие Архива вечной погоне и опасностям Отряда. Но зачем это понадобилось ей?
— Привет, Кармен, — Роланд напряженно улыбается. — Я как раз объяснял мисс Бишоп, — он говорит подчеркнуто формально, — как работают разные отделы Архива. — Он протягивает руку и проводит пальцем по табличке на одном из ящиков. — Белые таблички, красные, черные. Вот об этом мы говорили.
В Архиве существует цветовое обозначение — белые таблички для обычных Историй, красные — для тех, кто просыпался, и черные — для тех, кто смог выбраться во Внешний мир. Но я видела только белые таблички. Красные и черные хранятся отдельно, глубоко в лабиринтах Архива, там, где тишина просто непроницаемая. Я знаю об этой цветовой схеме уже пару лет, но не перечу Роланду и просто киваю.
— Держитесь подальше от седьмого, третьего и пятого, — вдруг говорит Лиза. Словно в подтверждение ее словам, в отдалении раздается низкий гул, похожий на гром. Она вздрагивает и морщится. — У нас небольшие технические проблемы.
Роланд хмурится, но не задает вопросов:
— Я как раз провожал мисс Бишоп к выходу.
Библиотекарши кивают ему и уходят. Мы с Роландом в молчании возвращаемся в приемную. Сидящий за столом Патрик оглядывается на нас и начинает собирать вещи.
