Последний Дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич (электронные книги бесплатно .txt) 📗
– Ты домой часто ездишь? – спросил Семен. – К родным, к друзьям?
– За восемь лет ни разу не ездил.
– Чего так? – удивился Семен. – Неужели не скучаешь по дому?
– У меня нет дома, Семен. И родных нет. И друзей у сына девоны не бывает.
Наступила неловкая тишина. Семен молча вел машину. Потом я не выдержал:
– Алишер, если это не слишком личный вопрос… Твой отец – он был человеком? Или Иным?
– Девона – слуга, которого создает себе могущественный маг. – Голос Алишера был ровным, будто он лекцию читал. – Маг находит безродного дурачка, который никому не нужен, и впускает в него Силу из Сумрака. Накачивает чистой энергией… так что на свет появляется глупый, но очень здоровый и владеющей магией человек… Нет, уже не совсем человек. Но и не Иной, вся его сила – заемная, вложенная когда-то магом. Девона верно служит своему повелителю, может творить чудеса… но с головой у него по-прежнему не все в порядке. Обычно маг выбирает дебилов или даунов, они не агрессивные и очень преданные. Вложенная Сила дает им здоровье и долголетие.
Мы молчали. Мы не ожидали от Алишера такой откровенности.
– В народе девону считают одержимым духами. Отчасти так оно и есть… это словно взять пустой, треснувший сосуд и заново его наполнить. Только вместо разума обычно наполняют преданностью. Но Гесер – он не такой, как другие. Даже как другие Светлые. Он исцелил отца. Не совсем… ему тоже не все подвластно. Когда-то отец был полнейшим безумцем. Я думаю, что у него была имбецильность, видимо – из-за органических повреждений мозга. Гесер исцелил его тело, и со временем отец обрел нормальный, человеческий разум. Он помнил, что когда-то был круглым дураком. Знал, что если Гесер вовремя не вольет в него новую Силу – его тело вновь отторгнет разум. Но служил Гесеру не за страх. Он говорил, что отдаст за Гесера жизнь только за то, что однажды осознал себя. Стал человеком. И за то, конечно, что у него, юродивого, была семья и родился сын. Он очень боялся, что я вырасту дураком. Но обошлось. Вот только… только в народе у нас помнят все. Что мой отец – девона, что он слишком долго живет на свете, что был когда-то безумцем, не способным подтереть себе нос, – все это помнили. Родные отреклись от матери, когда та ушла к отцу. И меня не признали. И детям запрещали со мной играть. Я – сын девоны. Сын человека, который должен был прожить жизнь животного. Мне некуда возвращаться. Теперь мой дом – здесь. Моя работа – делать то, что велит Гесер.
– Ну дела… – тихо сказал Семен. – Сурово у вас… сурово. Помню, гоняли мы басмачей… – Он осекся, виновато оглянулся на Алишера: – Ничего, что такое говорю?
– А что не так? – вопросом ответил Алишер.
– Ну, может, они нынче у вас не басмачи, а народные герои…
– Когда Гесер был комиссаром в Туркестане, отец воевал в его отряде, – с гордостью сказал Алишер.
– Как воевал? – всполошился Семен. – Это в каком году?
– В начале двадцатых.
– Нет, я позже… В Гарме, в двадцать девятом, когда из-за границы басмачи прорвались…
Они принялись оживленно обсуждать какие-то события давно минувших дней. Как я понял, отец Алишера и Семен едва-едва не пересеклись – оба сражались рядом с Гесером, когда тот подвизался на военной службе в Красной Армии. Честно говоря, я не совсем понимал, каким образом Гесер мог участвовать в событиях времен гражданской войны. Не мог же Великий Светлый файерболами забрасывать белогвардейцев и басмачей! Похоже, не все Иные восприняли ту революцию равнодушно. Кто-то встал на одну из противоборствующих сторон. И вот для борьбы с ними и мотался по азиатским степям и пустыням Великий Гесер со товарищи.
А еще я подумал, что, пожалуй, догадываюсь, из-за чего поссорились Гесер и Рустам.
Глава вторая
Это очень правильно – приезжать в чужой город под утро. На поезде, на самолете – все равно. День начинается будто с чистого листа…
В самолете Алишер снова стал молчалив и задумчив. Я продремал почти весь полет, Алишер молча смотрел в иллюминатор, будто было что-то интересное на далекой, погруженной в ночь земле. А уже перед посадкой, когда мы влетели в утро и самолет начал снижение, спросил:
– Антон, ты не будешь против, если мы на время разделимся?
Я с любопытством посмотрел на молодого мага. Инструкции Гесера ничего подобного не предусматривали. Про своих родственников и друзей, точнее – про их отсутствие, Алишер уже все сказал.
Впрочем, догадаться, о ком может думать парень, в двадцать с небольшим покинувший родину, было нетрудно.
– Как ее зовут? – спросил я.
– Адолат, – ответил он без всякого притворства. – Мне хочется ее увидеть. Узнать, что с ней стало.
Я кивнул. Поинтересовался.
– Это имя что-то значит?
– Все имена что-то значат. А разве ты не попросил Гесера вложить тебе знание узбекского? – поразился Алишер.
– Он не предложил, – промямлил я. И в самом деле, почему я об этом не подумал? И как мог Гесер так опростоволоситься? Основные мировые языки Иные изучают в обязательном порядке – и, конечно, с помощью магии. Редкие языки может вложить в твое сознание более сильный или опытный маг. Гесер бы смог. Алишер – нет…
– Значит, он считал, что это тебе не нужно, – задумчиво сказал Алишер. – Интересно…
Похоже, Алишер не мыслил себе ошибки Гесера.
– Мне понадобится знание узбекского? – спросил я.
– Вряд ли. Русский знают почти все. Разве что совсем молодые и глупые не учат русский язык… Что ж, тебя все равно не приняли бы за узбека. – Алишер улыбнулся. – Адолат – справедливость. Красивое имя, да?
– Красивое, – согласился я.
– Она обычный человек, – пробормотал Алишер. – Но у нее хорошее имя. Светлое. Мы учились вместе в школе…
Самолет тряхнуло – мы выпустили шасси.
– Конечно, съезди к ней, – сказал я. – Думаю, до офиса Дозора я доберусь и сам.
– Не подумай, что я только из-за девушки. – Алишер улыбнулся. – Мне кажется, лучше будет, если вначале ты поговоришь с местными дозорными сам. Покажешь им письмо от Гесера, посоветуешься… А я подъеду через час-полтора.
– Ты не слишком дружил с коллегами? – тихо спросил я.
Алишер не стал отвечать – и это было ответом.
Я вышел из здания аэропорта – явно недавно реконструированного, выглядящего вполне современно. В руках у меня была только сумка с вещами и маленький пакет из дьюти-фри, более ничего. Остановился, оглядываясь. Ослепительно синее небо и накатывающая, несмотря на раннее утро, жара… Пассажиров оказалось немного, наш рейс был первым с вечера, следующий ожидали только через час. Меня сразу же обступили частники, на разные голоса предлагая свои услуги:
– Поехали, дорогой!
– Весь город покажу, будет тебе экскурсия бесплатно!
– Куда едем?
– Садись, у меня в машине хорошо, кондиционер!
Я покачал головой, посмотрел на пожилого таксиста-узбека, который спокойно ждал возле старой «волги» с нарисованными по трафарету шашечками такси. Спросил:
– Свободен, отец?
– Человек свободен, пока он верит в свою свободу, – философски ответил таксист. По-русски он говорил очень хорошо, совсем без акцента. – Садись.
Ну вот. Не успел прилететь – из меня откуда-то вылезло обращение «отец», а из таксиста в ответ – очередная цветистая мудрость Востока. Я спросил:
– Это кто-то из великих сказал?
– Это мой дед сказал. Он был красноармеец. Потом враг народа. Потом директор совхоза. Да, он был великий.
– Его не Рустамом звали? – поинтересовался я.
– Нет, Рашидом.
Машина выехала со стоянки, я подставил лицо ветру из окошка. Воздух был теплый, свежий и пахнущий совершенно не так, как в России. Дорога тоже оказалась хорошая, даже по столичным меркам. Стена деревьев вдоль трассы приносила тень и создавала ощущение, что мы уже в городе.
Таксист задумчиво сказал:
– Кондиционер… Все теперь обещают пассажирам прохладу. А разве наши деды и прадеды знали про кондиционер? Они открывали окна в своей машине, и им было хорошо!
