Практикант 5 (СИ) - Гришанин Дмитрий (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
Красотка за считанные секунды нашаманила мне горку фирменных рогаликов на тарелке и чашку растворимого кофе. Подхватив нехитрую снедь и запивку, я уселся с этим богатством за самый дальний из трех пустующих столов и принялся пировать…
— Ну кто бы сомневался!.. — из навеянной вкусняшками нирваны меня вырвал знакомый женский голос. — Кобелина ты все-таки, Капустин. Вот, как есть, кобелина.
Витюхин прогноз относительно появления Терентьевой к третьей паре, похоже, только что накрылся медным тазом.
Обернувшись, я увидел троицу громил в камуфляже рассаживающихся за соседним с моим столом, и задержавшуюся у буфетной стойки Машку, в непривычном темно-синем брючном деловом костюме и пышным розовым бантом на шее, в тон розовым же сумочке и туфлям на высокой шпильке.
— Че, Катюх, кобелина этот к тебе не приставал? — уловив мой растерянный взгляд, выпендрёжница Терентьева начала откровенно работать на публику.
— Да что вы, девушка. Это очень скромный и тихий мальчик, — заступилась за меня буфетчица.
— Мальчик… гы-гы-гы… — заржали амбалы за соседнем столом. Презрительный хохот этих имбецилов меня, разумеется, ничуть не задел. Но задержать на них заинтересованный взгляд все же вынудила неожиданная реакция «мохнаток» (сплошным ковром облепивших физиономии каждого) на неистовый гогот хозяев. Во время хохота камуфляжников ментальные паразиты на их лицах (до того момента активно шебуршащиеся, ползающие друг по дружке и толкающиеся за свободные участки) вдруг дружно застыли, скрывшись наполовину под лицевой кожей. От чего физиономии гогочущих мордоворотов превратились в сплошь затянутые полупрозрачным ворсом крошечных пушистых антенн дополнительные площади интенсивного ментального воздействия…
— Давай, Катюх, сообрази нам с парнями, как обычно, — распорядилась Терентьева (снова на себя возвращая мое внимание) и, вытащив из брючного кармана внушительную котлету налички, отщипнула пару верхних купюр и небрежно швырнула их на буфетную полку… Лицо и шея самой Терентьевой, кстати, в отличии от ее горилл-охранников и девушки-буфетчицы, оставались идеально чистыми. Как не приглядывался, я не заметил там ни единого ползущего паразита.
— Ну здорово что ль, душа пропащая, — неожиданно крепко для хрупкой девушки хлопнув меня по плечу (без ожидаемого поцелуя, хотя бы вежливого в щеку), Машка по-хозяйски плюхнулась на соседний стул за моим столом.
— И тебе не хворать, — буркнул я в ответ, изо всех сил старясь удержать холодное равнодушие на лице. Но ее глумливая ответная улыбка шутя разрушила все мои отчаянные потуги… Фак! Фак! Фак! Это же Машка Терентьева! Моя Машка! С которой мы всего неделю назад счастливо жили вместе на съемной хате, и спали под одним одеялом. Она снова сидит в шаге от меня. Такая родная и… Такая отчужденная. С какого-то перепуга взирающая на меня уже с высока, как на нашкодившую собачонку.
Словно в подтверждение моих мыслей, Терентьева зло сощурилась и спросила:
— Слышь, чудило, ну и где тебя целую неделю носило?
Я аж рогаликом поперхнулся от столь вопиющего хамства. К счастью, затянувшуюся из-за моего кашля паузу заполнила своим появлением буфетчица. Фигуристая барышня, подрулив к нам с заставленным чашками и тарелками подносом, выставила перед Машкой тарелку с рогаликами и большую чашку зеленого чая.
— Приятного аппетита, — улыбнулась Терентьевой буфетчица.
— Спасибо, Катюш, — хмыкнула Машка и, окончательно взрывая мне мозг, вдруг звонко шлепнула буфетчицу по пышным ягодицам.
Последняя беззлобно пискнула и, стрельнув в меня озорным глазом, переместилась с подхваченным подносом к соседнему столику.
— Че-т не замечал за тобой раньше подобных чудачеств, — проворчал я, невольно провожая взглядом красотку в коротком бордовом платье с белоснежным передником, расставляющую уже тарелки с чашками на столе давно отсмеявшихся и присмиревших камуфляжников.
— Да ты до хрена чего за мной не замечал раньше, — фыркнула Машка, засовывая в рот остатки мигом смолоченного первого рогалика.
— Разве? А я думал у нас…
— Индюк тоже думал, — перебила Терентьева. — Ты зубы мне не заговаривай. На вопрос отвечай.
— Ты о чем вообще?
— Я спросила: где тебя целую неделю носило?
Я уже открыл было рот, чтобы послать обнаглевшую в край деваху куда подальше, но не произнес не звука, ошарашенно наблюдая очередную ментальную метаморфозу.
Из ближайшего ко мне левого уха Терентьевой вдруг стало выбираться наружу непонятное полупрозрачное существо, сходное с уже относительно изученными мохнатыми гусеницами лишь серо-коричневой расцветкой. Этот ментальный паразит был гораздо уродливей, весь какой-то угловатый, от чего показался мне поначалу в разы более мерзким.
— Че тупим-то, Капустин? Я жду ответа, — поторопила прикончившая очередной рогалик Машка и с удовольствием запила съеденное чаем. Терентьеву похоже ничуть не напрягал процесс выкарабкивания из уха непонятной монструозной хрени.
— Что, прости?
— Да ты задрал, чудила! — разозлившаяся Машка, швырнула в меня половиной очередного рогалика. И тут же взмахом руки остановила попытку камуфляжников подорваться из-за стола ей на подмогу.
Параллельно с усаживающимися обратно громилами, выкарабкавшаяся из машкиного уха полупрозрачная уродливая хрень вдруг резким махом раскинула сзади огромные (каждое в мою ладонь величиной) крылья и, обернувшись роскошной бабочкой, стремительно взмыла под потолок заведения.
— Ах вот в чем дело. Ты тоже их видишь, — догадалась Терентьева, заметив мой метнувшийся следом за бабочкой взор.
— Маш, че, вообще, происходит, а? — спросил я, впившись взглядом в хитрые зеленые глаза напротив.
— Расплата происходит, Сережа, — спокойно выдержав мой взгляд, улыбнулась Терентьева и надкусила очередной рогалик.
— Че за чушь? Какая еще расплата?
— Тебя же в записке предупреждали о последствиях. Припоминаешь?..
— Какого…
— Но ты забил на пленницу, — жестом призвав меня к молчанию, продолжила Машка, — как гребаный трусливый ублюдок. Недрогнувшей рукой обрек несчастную подругу на жуткую участь. А теперь лупишь тут буркалами своими, типа невинными, на меня. И скулишь, как целка на оргии: ой-ой-ой, что тут происходит…
— Целка… гы-гы-гы… — снова заржали амбалы за соседнем столом.
— А ну цыц там у меня! — шуганула охрану Машка.
Камуфляжники тут же покорно притихли.
— Да че за хрень⁈ — возмутился я. — Откуда ты знаешь о записке⁈
— А ты догадайся, умник, — в тон мне фыркнула Машка.
— Терентьева, хорош по ушам ездить! Я знаю, что не было на самом деле никакого похищения! Видео со связанной тобой — это монтаж. А на самом деле ты тогда сбежала от меня на репетицию к кавээнщикам, и просидела у них все время, пока эта байда с шантажом раскручивалась.
— Это дружки твои тебе напели. А ты и уши развесил, — возразила Машка. — Ну правильно! Надо же как-то оправдать свое предательство.
— Я тебя не предавал!
— О как!.. Поделись, какого это: ощущать себя конченным ублюдком?
— Не предавал я!
— Ага-ага…
Увлекшись спором, я чуть не пропустил тот роковой момент, когда кружащаяся под потолком серо-коричневая бабочка, сложив на очередном вираже крылья, вдруг стала заваливаться аккурат мне наголову. Интуитивная догадка, что, в отличии от «мохнаток», этой здоровенной полупрозрачной хрени вполне по силам будет пробить мою ментальную защиту, заставила резко выбросить вверх руку на перехват.
Среагировав на мое движение, из-за соседнего стола снова подорвались машкины охранники и, не получив в этот раз стоп-сигнал от хозяйки, в пару прыжков добежали до меня. Но я успел уже отбить тыльной стороной ладони пикирующую бабочку, и продвинутый ментальный паразит развеялся иллюзорной пылью.
Налетевшие со спины камуфляжники заломили мне обе руки, обездвижив на стуле. Однако посыпавшиеся тут же с их лиц «мохнатки» бестолково распылялись о мою ментальную защиту.
— Ловок шельмец, — хмыкнула Терентьева, подхватывая с тарелки последний рогалик. — Но это все равно тебе не поможет.
