Семейное дело - Посняков Андрей (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
И взвыл, когда дверь захлопнулась.
«Расстреляют! За что?!»
Свёкла догадывался, что немецкая власть сурова, не зря же повсюду её враги развешаны, как в Гражданскую, при товарище Троцком, но за собой-то он никакой вины не чуял! Не было за ним ничего! Немцам не мешал, жил своей жизнью, и вот…
«Меня за что?!»
Порыдав, размазывая по небритой морде слёзы, сопли и слюни, Свёкла утихомирился, уселся в углу, дрожа на морозе, а потом принялся ходить по кругу, сообразив, что если сидеть – замёрзнешь. Власть немецкая оказалась не только суровой, но и холодной. Жестокой, как настоящая власть, но, к сожалению для Никиты, жестокой лично к нему.
«Гады! Твари! Все они одним миром мазаны! Все простых людей обижают!»
Так и подвывал он до вечера, пока не услышал шум мотора, не разобрал в щёлочку, что во двор усадьбы въехал элегантный «Хорх», и не вздрогнул, когда дверь сарая распахнулась.
Впрочем, ничего интересного на пороге не оказалось – лишь два мордоворота в серых шинелях. Не вступая в разговоры, они подхватили перепуганного Свёклу под руки и буквально внесли в дом, а затем – в кабинет на первом этаже, где за столом ожидал арестанта невысокий, щуплый и смутно знакомый немец с настолько холодными глазами, что кладоискатель задрожал сильнее, чем давеча в ледяном сарае.
– Страшно? – осведомился немец на чистом русском языке, бросив на Свёклу неожиданно тяжёлый взгляд.
– Да, – не стал отнекиваться тот и присел, как приказали, на стул. – Готов служить…
– Заткнись.
– Слушаюсь. – Свекаева чуть не стошнило от усердия. – Яволь, то есть.
– Падаль.
– Яволь.
Немец потёр лоб, поморщился, но промолчал, здраво рассудив, что лучше сразу перейти к делу.
– Меня называть штандартенфюрер фон Рудж.
– Яволь.
Фамилия тоже показалась знакомой, созвучной с другой, смутно припоминающейся, так же, как лицо щуплого фашиста, однако холод, голод и страх мешали Свёкле ясно мыслить.
– Как твоё имя?
– Никита Свекаев, господин штандартенфюрер.
– Дезертир?
– Уклонист.
Свёкла думал, что немец не поймёт, но тот оказался сообразительным. Не зря же, в конце концов, говорил по-русски без запинки и акцента. Хмыкнул, словно услышал ожидаемое, и уточнил:
– Где уклонялся?
– На охотничьей заимке, господин штандартенфюрер.
– Долго же тебе пришлось прятаться.
– У меня там дядька… Он кормил.
– Зачем пришёл в усадьбу? – резко спросил немец.
Резко, неожиданно и жёстко. Вопрос буквально хлестнул, выбил Свёклу из колеи, в которую он потихоньку влез, убаюканный простыми и очевидными расспросами, и следующая его фраза стала очевидной ложью.
– К бабе пробирался, господин штандартенфюрер. Баба у меня тут работала, думал у неё пожить да осмотреться.
– Всех, кто здесь работал, мы расстреляли.
– Что?!
– Шучу. – Тонкие губы фашиста растянулись в неприятной ухмылке. – Но я могу отдать приказ на расстрел одного тупого русского, и никто даже не спросит, почему я так поступил.
Намёк оказался настолько толстым и прозрачным, что его уловил даже уклонист.
– Господин штандартенфюрер… – У Никиты ослабли ноги, и он начал сползать по стулу на пол.
– Ты понимаешь, Свекаев, что мои люди даже не спросят, зачем я это делаю…
– Нет!
– И уж тем более не спросит начальник полиции Лациньш. Ему всё равно, кого и за что вешать.
– Нет!
– Или стрелять.
– Пожалуйста!
– Тебя выведут на задний двор, поставят у выгребной ямы…
– Господин штандартенфюрер!
– Потом раздастся залп…
– Не губите!
– И твоё дохлое тело упадёт в вонючую жижу.
Свёкла не просто боялся – он трясся от ужаса. Хлипкий с виду немец обладал какой-то чудовищной, невозможной, неестественной аурой, нагоняющей сверхъестественный страх, и уклониста буквально зашатало. Перед глазами поплыли красные круги, в голове зашумело, желудок свело, и Никита готов был сделать что угодно, лишь бы страшный разговор немедленно прекратился.
– Мне нужна правда, – словно плетью хлестнул немец.
– Господин…
– Правда!
– Не губите…
– Ты ведь клад ищешь, не так ли? – И вновь – кошмарная усмешка. – Хочешь добраться до камушков старой графини?
– Да. – Свёкла поник. – Да, товарищ Бруджа, хотел.
И вздрогнул.
И Пётр вздрогнул.
И несколько секунд буравил взглядом опустившего голову чела. А тот неумело шептал молитву, ожидая выстрела или обещанную расстрельную команду.
– Как ты меня назвал?
– Я… – Это всё нервы. Страх. Ужас. Ошалевший Свекаев ляпнул и только потом понял, что сказал. – Я…
– Как ты меня назвал? – очень тихо повторил немец.
– Обознался, – всхлипнул Свёкла, складывая руки в умоляющем жесте. – Обознался. Было раньше… Был… Человек один… Раньше…
Из его глаз градом полились слёзы.
– Брат мой двоюродный тут в ЧК служил, – усмехнулся Бруджа. – И ты, я так понял, тоже?
– Нет, – всхлипнул кладоискатель. – Просто видел вас… Запомнил…
Фашист побарабанил пальцами по столу, а затем бросил – не спросил, а утвердил – фразу:
– Был здесь той ночью.
Очереди «Льюиса» с чердака, холод, роющиеся в шкафах и комодах солдаты и умирающая женщина, сумевшая обмануть его, растерянного и жаждущего мести. Потерявшего голову.
– Был, – признался чел.
– Рассказывай. – Вампир отошёл к окну и уставился в непроглядную ночную тьму. – Как на духу рассказывай.
– Это случилось на рассвете. – Свёкла шмыгнул носом. – Я в парке был, смотрю – девка из земли вылазит…
– Прямо из земли?
– Люк там был скрытый, лаз.
– Продолжай.
– Я… я крикнуть не успел, не предупредил, а она к озеру побежала…
– Прямо на Хлюсписа. Он там стоял в оцеплении…
– Может быть… – Пауза. – Солдаты девку заметили, схватили…
Свёкла сбился.
– Я знаю, что они её насиловали, – ровно произнёс Пётр. – Но Хлюспис клялся, что бросил девку на берегу. Живой. И ещё клялся, что сама уйти она не могла. – Пауза. – Но она была жива. Так сказал Арвидась Хлюспис.
Клялся, рассказывал, молил о пощаде, но ярость Бруджи была столь велика, что в озёрском ЧОНе стало одним Хлюсписом меньше.
– Я её унёс, – дрожащим голосом произнёс Свекаев. Ему было страшно, невероятно страшно признаваться, но он понимал, что стоящий к нему спиной штандартенфюрер всё уже понял, и теперь его, свекаевская, жизнь зависит от проявленной искренности. – Она ведь не только была избита, она больная была. Уже когда из земли вылезала – шаталась.
– Зачем ты её унёс? – спросил вампир.
Он действительно не понимал.
– Мать моя Лане нянькой была сызмальства, – ответил Свёкла. – Я Лану знал… Вот и унёс. Пожалел.
– К матери унёс?
– Да. Она рядом жила.
– А потом? – угрюмо осведомился Бруджа.
– Потом всё.
– Врёшь! Я допрашивал всех, кто стоял в оцеплении! – рявкнул вампир. А испуганный Свекаев сделал вид, что не заметил оговорки. – Я тебя не помню!
– Так я и не служил, – растерялся чел. – Я смотреть пришёл. Там ещё с полуночи шум был… Драка какая-то… Я пришёл, и…
– И всё испортил, – рыкнул Пётр.
– Что?
– Ничего! – Вампир взмахнул кулаком, но и только – выместил злость в резком движении. – Куда девка потом делась?
– Мама её к тётке отвезла, под Питер, на какую-то финскую мызу.
