Сказки врут! - Шевченко Ирина (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Не знаю, за кем ты гонялся почти час, но я провела это время в компании твоего приятеля-некроманта, — прорычала я, чувствуя, что еще немного и сорвусь.
— Иллюзия, — пробормотал он. — Обманка. Сделали, как мальчишку!
— Иллюзия. В той квартире тоже была. Покатался бы по улицам, догнал бы, героически спас… Ты же иначе не умеешь, только героически. Потом до ночи ломал бы голову, что это было и зачем. А наутро не нашел бы ни меня, ни Сережку… Хотя меня, может быть, и нашел бы — холодным трупом у подъезда. Если, конечно, Акопяну не понадобилась бы батарейка. Ты же это так называешь — батарейка? Ведьма про запас, да? Небось богатый опыт использования! А севшие потом куда? Просто в утиль или другу Шурику — поиграться?
Нервы у меня все-таки не железные, но начинающаяся истерика была подавлена в зародыше. Старым, безотказным способом.
Я вскочила, схватившись за горящую щеку, и с ходу влепила Соколу ответную пощечину. Мужчина даже не шелохнулся.
— Полегчало?
— Да. — Хотя стоило для верности ударить его еще раз.
Он прошел к закипевшему электрочайнику, расколотил в кипятке ложку темных гранул и поставил горячую чашку на стол рядом со мной.
— Теперь рассказывай. С самого начала.
С начала я не стала — только с того момента, как Акопян достал часы и принялся размахивать ими передо мной, пытаясь заставить поверить в чушь о соляных шахтах.
— Действительно, чушь, — вздохнул колдун. — Если бы все было так просто. Часы золотые? С агатовой каплей на крышке, ты уверена?
— Насчет агатовой — нет. Я в этом не разбираюсь. Но черная — факт.
— Брегет Крушницкого. То-то его не нашли после смерти старика. Да и кучу других вещей тоже — Алекс себя при дележе наследства не обидел.
Колдун нахмурился, отобрал у меня чашку и потянул за руку, заставляя подняться со стула. Обхватил ладонями лицо и притянул к себе, словно внезапно захотел поцеловать, но лишь приблизился так, что я ощущала кожей его дыхание, и долго смотрел в мои глаза. А я — в его. Показалось на мгновение, что вот-вот разгляжу в глубине его душу и все пойму… Но если у Сокола и была душа, она надежно пряталась под толщей голубого льда.
— Ты в порядке, — отпустил он меня. — В полном.
— Разве это плохо? — спросила я, уловив странные нотки в его голосе.
— Это необычно. Как минимум. Алекс не спец в ментальном воздействии, но Вацлав Крушницкий им был — самый сильный телепат и медиум из всех, кого я знал. А его брегет — мощнейший артефакт, которым может воспользоваться даже не одаренный. И он всегда, всегда срабатывает. Разве что… На тебе есть защита? Может быть, что-нибудь от матери? Оберег? Крестик?
— Нет, ничего.
— Чудо? — усмехнулся темный. — Я давно не верю в чудеса.
— Пуговица! — вспомнила я. — Возле агентства была девочка, и она дала мне пуговицу.
Рука ощупала пустой карман. Но я же помню, что положила ее туда!
— Там не было никакой девочки, Ася.
— Что? — опешила я.
— Там не было девочки, — повторил Сокол. — Я отошел, но из вида тебя не терял. Ты рассматривала вывеску, а потом подъехали эти… Я не успел лишь на несколько секунд. Но никакой девочки там не было.
— Была. — Я почувствовала, что сейчас расплачусь. — Красивая маленькая девочка, похожая на фею. Она дала мне пуговицу, а потом сказала приготовиться… Еще там был мальчик…
— Феи, — проговорил задумчиво колдун. — Что ж, это бы все объяснило. Они редко вмешиваются, но если им кто-нибудь понравится… А если не понравится…
Он с силой зажмурился, как будто хотел прогнать какую-то мысль, но, видимо, ему это не удалось.
— Феи, единороги… Они сами выбирают себе друзей. Одни получают от них подарки, а другим остается только радоваться, что они вообще пускают их в свой мир и позволяют себя видеть. Но прекрасная, вечно юная королева будет для них уродливой старухой.
Это наказание, и, наверное, Сокол его заслужил. Но мне стало жалко, что он не смог увидеть Звезду такой, какой видела ее я…
— Пусть будут феи, — согласился темный. — Раз уж у нас нет другого объяснения, как тебе удалось не попасть под гипноз. Есть и более важные вопросы. Например, чего добивается Алекс? Твоя девочка об этом не говорила? Жаль. Придется разбираться самому. Все самому. Где тот порошок, что он тебе дал? Не потеряла?
— Нет. — Я протянула ему бумажный пакетик.
Колдун развернул его и принюхался к мелкой белой пыли. Ухмыльнулся недобро.
— Это точно снотворное? — спросила я, заметив эту ухмылку.
— Да. А смерть всего лишь сон…
Он высыпал порошок в раковину и открыл воду. Подождал, пока яд полностью смоет, и повернулся ко мне.
— Жизнь тоже сон, Ася. Спи.
Как тогда, в самолете… Падаю прямо со стула в бездонную пропасть, но сильные руки подхватывают меня на лету…
Очнулась я на постели в маленькой спальне. Какое-то время разглядывала плакаты на стенах: тот, кто жил здесь раньше, явно любил русский рок и фильмы со Шварценеггером. И девочку Катю — это имя, обведенное сердечком, было написано ручкой на обоях прямо на уровне глаз. Он просыпался утром и видел его…
За окнами был еще день, выходит, я ненадолго отключилась, и Сережка не волновался. Но мне все равно было немного стыдно перед ним. Иногда казалось, что я забываю, ради чего ввязалась во все это. Жизнь превратилась в захватывающее приключение, не всегда приятное, но оттого не менее увлекательное, и пока Серый отсиживался под охраной светло-темного воинства, я любовалась единорогами, танцевала с феями, спасалась от зомби. Меня похищали, пугали, пытались превратить в послушное орудие убийства… И ничем из этого я не могла с ним поделиться. Ни с кем не могла.
Я вдруг поняла, что отчаянно скучаю… по Жорику. Вот кто на самом деле мой единственный и самый верный друг, от которого у меня никогда не было и не будет секретов. И когда все закончится, я вернусь в старую бабулину квартиру, достану с балкона лопату, накопаю жабу червей, а себе куплю бутылочку безалкогольного пива и пачку соленых орешков, и будет у нас праздничный семейный ужин.
Поднялась, выглянула в коридор — никого, только в ванной шумела вода. Купается он там, что ли? Нашел время!
Заглянула на кухню. В пепельнице на подоконнике прибавилось окурков.
Во второй спальне какой-то склад. Корзины, картины, картонки, словно в детском стишке. Вряд ли это все вещи Сокола. Наверное, хозяева свалили хлам в одну комнату. Тогда и сдавать должны были не как трешку, а как двушку, но вряд ли темный торговался.
В гостиной чисто и пусто. Диван, кресло и книжный шкаф — вот и все убранство. Книги старые. Два тома Большой советской энциклопедии. Пушкин, Есенин, Цветаева, Пастернак… Открыла наугад и улыбнулась — в любом издании, даже в сборнике, всегда только оно: «Давай ронять слова, как сад — янтарь и цедру…» Наверное, я все-таки ведьма.
Отложила книгу в сторону, потянула на себя выдвижной ящичек. Снова хлам. В плотные целлофановые пакеты упакована какая-то мелочовка. Старая наливная ручка, оправа от очков, складной нож. А в углу что-то интересненькое: связка ключей, на каждом из которых маленькая бирка, где знакомым по тетради с рецептами почерком написаны адреса. Прежде чем закрыть шкафчик, я мысленно повторила каждый. Запоминала, еще сама не понимая зачем. Олимпийская, Лунина, Металлургов — еще три квартиры в разных районах города. Сокол как к войне готовился. Один против… кого? С кем он воюет? И за что?
— Выспалась? — Легок на помине.
— Зачем ты меня вырубил? — спросила я прямо.
— Тебе нужно было отдохнуть, — сказал он спокойно, как будто и не врал мне сейчас в глаза.
— Отдохнула. Возвращаемся?
— Да. Только дай мне еще минут пять, хорошо?
Темный опустился в кресло у окна, и я только сейчас заметила, как он бледен. Шрам на виске налился кровью, а на лбу блестел пот.
— Тебе плохо?
— Жара, — снова солгал он. — Потому я и выбрал ту квартиру, а не эту — там кондиционеры.
Если темный не хочет говорить правду, он не скажет. А после откровений Акопяна я не была уверена, что хотела бы эту правду знать.
