Адвокат вольного города (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT, FB2) 📗
— Она в родильном отделении родилась…
— Это я понимаю, я имею в виду… грубо говоря, после родильного вы ребёнка в эту квартиру привезли, там она жила с первых дней?
— Да. Такой светлый день был, как сейчас помню.
— Стоп, минуту.
Я обдумывал ситуацию, женщина терпеливо и с робким огоньком надежды молчала.
Да, свет в конце её туннеля я зажгу.
— Смотрите, Любовь Ивановна, я вам сейчас очень важный вопрос задам, и вы с ответом не торопитесь, подумайте.
— Так, — озадачилась женщина.
— Есть ли у вас в семье конфликт, открытый или скрытый. Точно ли вы можете друг другу всецело все?
— Душа в душу живём.
— А с невесткой вы как, находите общий язык? С сыном не стали ругаться? Жить под одной крышей достаточно трудная задачка.
— Мне Ниночка сразу понравилась, как они познакомились. Вы правы, бывают свекрови, что кровь пьют из молодок. И тёщи такие же. Нет, жизнь у нас не мёд, но мы держимся скромно и дружно. А почему вы за это спрашиваете?
— Потому что я кое-что придумал, но это очень сильно изменит центр тяжести в материальном вопросе, и если у нас есть конфликт, то это может вашу семью расколоть.
— Что вы меня пугаете, Аркадий Ефимович!
— Работа такая, пугать. Есть такая игра, преферанс, в ней, после того как карты розданы и игра назначена, каждый или почти каждый ход прогнозируем до самого конца партии. Понятно?
— Пока не очень. При чем тут карты?
— Смотрите как мы поступим и что будет. Вы берёте Ниночку и она подаёт заявление в жилищный департамент от имени ребёнка — прошу отдать мне половину квартиры.
— Откажут. Они меня и мою историю знают как облупленную. Скажут, что ничем помочь не могут. Проигрышное дело.
— Не дело, а только заявление. Так и должно быть, мы получим отказ. Но с этим отказом мы пойдём в суд, но не от вашего имени и не от Алексея, а от имени ребёнка. Сколько лет маленькой Кате?
— Год и один месяц, — на пару секунд задумавшись, ответила женщина. — Так она же в суде двух слов же не свяжет. Даже я там мямлю как тетеря, а она малютка совсем, едва у нас говорить не умеет⁈
— Ну, Любовь Ивановна, её в суд вообще не придётся тянуть, я буду представлять ей интересы.
— Вы?
— Я заявлю иск от её имени, причем доверенность мне даст мать девочки, Нина. Дело в том, что Катя является не только вашей внучкой, но и внучкой покойного Виктора.
— Так она спустя столько лет после его смерти родилась, как она может…
— Может. Не имеет значение кто когда родился. Она внучка, Алексей сделает заявление об отказе от любых притязаний и прав в её пользу. Для этого, ну и чтобы вы потом не переругались и требуется сплоченность вашей семьи.
— Не поругаемся, мы не такие.
— Хорошо, но вы сегодня вечером соберётесь и всё ещё раз проговорите в семье. Девочка попросит у суда восстановить срок на принятие наследства на том странном основании, что родилась всего год назад и её права на принятие наследство были нарушены только с момента её рождения. К этому мы прибавляем тот факт, что дети пользуются повышенной правовой защитой. И ещё мы скажем, что она приняла наследство фактическими действиями, тем, что буквально родилась и от первых дней проживала на половине своего покойного деда.
— Мы все там жили, чего уж там.
— Фактически — да. И суд это отлично понимает, но юридически вы там жить не могли, потому что та половина была с неопределённым правовым статусом. А вот родившийся человек может нарушать запреты, как вновь возникающий субъект права.
— Думаете, суд нас слушать будет?
— Меня. Я один пойду. И с глазу на глаз попрошу вашу семью пожалеть. Правовые основания не безупречны, есть там в аргументации пару тонких мест, но суд и правда может восстановить ей срок исковой давности, есть такая практика в Кустовом, именно для новорождённых. И требовать доли в наследстве даже если родился сильно после смерти наследодателя. В данном случае доля в сто процентов от этой половины. И тот факт, что родственники все процедуры про… не соблюли, это ничего, это по незнанию.
— Думаете, такое возможно? Мне другие адвокаты говорили…
— Они до моей идеи не додумались, ребёнка в расчёт не брали, да и ко многим их них вы ходили, когда Катя ещё не родилась. Она ключ к ситуации, и именно она будет собственником половины квартиры. До её совершеннолетия квартиру почти невозможно продать или что-то с ней сделать.
— Предок с вами, это ничего, мы всё равно не думали продавать. Нам бы лишь перестать жить как вы сказали… в неопределённости. Хорошее слово, тревожное и подходящее.
— С других я бы за такую работу взял пару тысяч. Но с вас… Возьму двести пятьдесят рублей, из которых аванс десять, — я взял со стола ассигнацию и убрал в карман. — Остальные, когда решение суда вступит в законную силу. Путь наш потребует определённого времени, но он понятен и вполне проходим. Пойдёмте прямо сейчас в жилищный департамент.
С начальником департамента мы столкнулись на пороге, он держал в руках папку и собирался куда-то уйти.
— Здравствуйте, я адвокат Аркадий Филинов, а это…
— Я знаю Любовь Ивановну, — плавным и неожиданно интеллигентным для чиновника такого уровня ответил начальник департамента. — И историю её знаю. Мы не можем ей помочь.
— Всё так. — кивнул в ответ, — Хочу согласовать свои действия. Завтра придёт невестка Любовь Ивановны и подаст от имени маленькой девочки…
Начальник департамента шумно и протестующе засопел.
— … заявление. Так, мол, и так, прошу передать мне половину квартиры моего покойного деда.
— Вот, молодой человек! Вы вроде сначала соглашаетесь, а потом тут же пытаетесь меня окучить, ещё и ребёнка приплели.
— Не пытаюсь, — я поднял раскрытые ладони в примирительном жесте. — Я не пытаюсь получить от вас невозможное. Вы на такое заявление должны отказать, об этом и прошу.
— Мы и откажем, — непонимающе хмурился он.
— Всё верно. Об этом и прошу.
— Мы так и так откажем, зачем меня ловить на пороге как мышь в кладовой?
— Затем, что мы в этой истории действует открыто, честно и прямолинейно. Я хочу, чтобы мой манёвр был вам понятен. Вы в своих отказах часто пишете, дамы и господа, ситуация ваша сложная, можем вас с ней направить только в суд.
— Мы так напишем, и вы пойдёте в суд и обжалуете наши действия и бездействия? — безрадостно отозвался чиновник.
Любовь Ивановна переводила взгляд с меня на него, но большую часть беседы от неё ускользала.
— Пойду в суд, но ни в коем случае не обжалую ваши действия. Зачем мне идти на вас войной? Всё строго наоборот. В суде я скажу, ситуация сложная, мы обратились в профильный республиканский орган, и он вынужден нам отказать, потому что у нас не остаточно оснований и, к тому же он связан инструкциями и законами, где ему не дано право мимо нотариуса что-то кому-то отдавать, это право есть только у суда.
— Так и есть, слово в слово.
— А раз внесудебного механизма нет, суд мой вопрос рассмотрит и не будет считать, что в нём виноваты органы города, они про историю знают, но помочь бессильны, о чем и свидетельствует ваш отказ.
— Хм. Согласен. Напишу и прослежу чтобы оговорку про суд мои подчинённые не забыли. Жду заявления, поставлю на контроль. Это всё?
— Да, Юрий Владимирович, это всё.
— Вы и правда ей поможете? — неожиданно смягчился непробиваемый чиновник.
— Да, — просто ответил я.
Он неожиданно тепло и жарко пожал мне руку.
— Это будет, очень доброе дело, Аркадий, очень доброе.
— Стараемся!
Распрощавшись с Любовь Ивановной, которой я придал черновик заявления в департамент, не стал возвращаться в офис. Настроение отличное, прогуляюсь по рынку.
Там, среди развалов я обнаружил мужичка, который торговал, как мне показалось, разворованным музейным имуществом.
— Дедовский сундук продаёте? — на пробу пошутил я, указывая на стёганные поношенные жилетки, истертые сёдла, низкого качества и не новые сбруи, какие-то потасканные рубахи и видавшие виды кожаные сапоги.
