Город потерянных душ - Клэр Кассандра (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— Мне здесь нравится, — сказал Себастьян, проследив за ее взглядом. — Такое чувство, что попал в позапрошлый век. Ни машин, ни огней рекламы. Просто… покой.
Клэри во все глаза уставилась на него. Он врет, подумала она. Ее брат, пытавшийся спалить Аликанте дотла, не может стремиться к покою.
Затем она подумала о том месте, где вырос Себастьян. Сама она там не была, но Джейс описывал его. Маленький домик — коттедж — в долине близ Аликанте. Ночи там тихие, а небо — звездное. Скучает ли он по такой жизни? Что чувствует тот, в ком не осталось… души?
«Неужели ты можешь спокойно находиться там, где родился и жил настоящийСебастьян Верлак до того, как ты убил его? Ходить по этим улицам, называясь его именем и зная, что тетя Верлака скорбит о нем? Это тебя не беспокоит?» — хотелось сказать ей.
Себастьян задумчиво смотрел на нее черными глазами. Она знала, что у него есть чувство юмора, и иногда он был почти так же язвительно остроумен, как Джейс. Но его лицо было серьезным.
— Пойдем, — сказал он, возвращая ее на грешную землю. — Здесь подают лучший горячий шоколад в Париже.
Клэри пришлось признать, что шоколад был превосходным. Его приготовили у них на глазах — в голубом керамическом горшочке, из сливок, какао и сахара. Они заказали круассаны и ели их, окуная в чашки.
— Если хочешь еще круассан, я тебе принесу, — сказал Себастьян. Клэри в это время рассматривала посетителей — все они были старше их. — А то этот ты за секунду умяла.
— Я проголодалась, — пожала плечами девушка. — Послушай, давай о плане. Убеди меня.
Себастьян положил локти на стол и наклонился вперед. Она вспомнила, как вчера ночью заметила серебряное кольцо вокруг его зрачка.
— Я размышлял о том, что ты вчера сказала в клубе.
— В клубе у меня были галлюцинации. Я не помню, что тебе говорила.
— Ты спросила меня, чья я часть, — напомнил Себастьян.
Клэри застыла:
— Да?
— Да. И у меня нет ответа на этот вопрос.
Она повертела чашку. Ей вдруг стало очень неловко.
— Не бери в голову. Это просто фигура речи.
— Что ж, позволь тогда задать тебе вопрос. Ты могла бы простить меня? Я, по-твоему, заслуживаю прощения?
— Не знаю… То есть… религия придает прощению особый смысл, но я ничего не понимаю в этом… Просто я знаю людей, которые легко прощают, вот, пожалуй, и всё.
Она глубоко вздохнула. Себастьян смотрел на нее так пристально, как будто ждал от нее ответа немедленно.
— Еще я знаю, что прощение нужно заслужить, — продолжила Клэри, — измениться, раскаяться, искупить свою вину…
— Искупить свою вину, — эхом повторил Себастьян.
Клэри уткнулась в чашку. Искупить то, что совершил Себастьян, было невозможно.
— Ave atque vale, — сказал он.
Клэри узнала слова, которые Сумеречные охотники по традиции произносили над умершими.
— Почему ты это сказал? Я не умерла.
— Ты, наверное, не знаешь, что это из стихотворения, — грустно улыбнулся Себастьян. — Это Катулл[12]. Frater, ave atque vale. «Брат мой, здравствуй и прощай!» Он говорит о прахе, о похоронных ритуалах, о скорби по своему брату. Я учил это стихотворение в детстве, но не понимал его — не понимал ни скорби, ни горечи потери, ни каково это — умереть, не имея друзей, которые могли бы плакать о тебе… — Он резко поднял на нее глаза: — Как ты думаешь… если бы Валентин воспитывал тебя вместе со мной? Ты бы меня любила?
Клэри обрадовалась, что чашка стоит на столе, иначе бы она ее сейчас уронила. Себастьян смотрел на нее без всякого стеснения, как на инопланетную форму жизни.
— Ну… — замялась она. — Ты мой брат. Я бы любила тебя. У меня… не было бы выбора.
Ей хотелось спросить: а он… а он любил бы ее?.. Как сестру? Но ей показалось, что спрашивать не стоит.
— Так или иначе, Валентин не воспитывал меня. И к тому же это я убила его.
Клэри и сама не знала, зачем так сказала. Может быть, хотела проверить, как Себастьян отреагирует. Джейс однажды сказал, что Валентин — единственный, кто был дорог Себастьяну.
Но ее брат даже не изменился в лице.
— На самом деле его убил ангел. Из-за тебя, конечно, — он водил пальцем по столу, рисуя узоры. — Знаешь, когда я впервые встретил тебя в Идрисе, я надеялся… я думал, что ты такая же, как я. Но ты оказалась совсем не такой, и я возненавидел тебя. Потом, когда я вернулся и Джейс рассказал мне, что ты сделала, я понял, что ошибался. Ты похожа на меня.
— Ты так говорил вчера вечером, — ответила Клэри. — Но я не…
— Ты убила нашего отца. — Его голос теперь звучал совсем тихо. — И тебе все равно. Ты ни секунды об этом не пожалела, разве не так? Валентин избивал Джейса до крови, пока ему не исполнилось десять, но Джейс все равно тоскует по нему. Он скорбел по нему, хотя они и не кровные родственники. А тебе он отец, но ты убила его… и спала после этого спокойно.
Клэри уставилась на него с открытым ртом. Это нечестно! Валентин никогда не был ей отцом, не любил ее. Он — чудовище, которое должно было умереть. Она убила его потому, что у нее не было выбора.
Перед глазами невольно возник Валентин, вонзающий клинок в Джейса. Потом он оплакивал его.
— Я прав, да? — сказал Себастьян. — Скажи мне, что я ошибаюсь. Что ты не такая, как я.
В голове Клэри крутился водоворот, засасывающий в себя слова и мысли.
— Тебе казалось, что вы с Джейсом похожи, — наконец выдавила она. — И поэтому ты хотел, чтобы он был рядом.
— Мне нужен Джейс, — кивнул Себастьян. — Но в душе он не такой, как я. А ты — да. — Он встал и положил под чашку деньги. — Пойдем со мной.
Клэри механически завязала шарф. Выпитый шоколад кислотой жег желудок. Она вышла из кафе и прошла за Себастьяном в переулок, где он остановился, глядя на синее небо над головой.
— Я не такая, как Валентин, — сказала Клэри, остановившись рядом с ним. — Наша мама…
— Твоя мать ненавидела меня, — отрезал Себастьян. — И ненавидит до сих пор. Она пыталась убить меня. Ты сама это видела. Ты хочешь убедить меня, что пошла в мать. Допустим. Но Джослин Фэйрчайлд беспощадна. Всегда была такой. Она много лет притворялась, что любит отца … и все для того, чтобы выведать о нем достаточно, а потом предать его. Она устроила Восстание и наблюдала за тем, как на ее глазах перебили всех друзей ее мужа. Она украла твои воспоминания. Ты уже простила ее? И ты правда веришь в то, что, сбегая из Идриса, она собиралась взять меня с собой? Она думала, что я умер, и наверняка испытала облегчение!
— Неправда! — воскликнула Клэри. — У нее была шкатулка с твоими детскими вещами. Каждый год в твой день рождения она рыдала над ней. Эту шкатулку я нашла у тебя в комнате.
Изящные губы Себастьяна скривились. Он отвернулся от нее и быстро зашагал по улице.
— Себастьян! — крикнула Клэри. — Себастьян, подожди.
Она не знала, почему ей хотелось, чтобы он остановился и подождал ее. По правде говоря, она не имела ни малейшего понятия, как ей вернуться, но дело было не только в этом.
Ей хотелось доказать, что она была совсем не такой, какой он ее представляет.
— Джонатан Кристофер Моргенштерн!
Он остановился и оглянулся на нее через плечо.
Клэри подошла к нему и заглянула в прищуренные черные глаза.
— Ты, наверное, и моего второго имени не знаешь, — сказала она.
— Адель, — ответил он, и ей стало неловко. — Кларисса Адель. Валентин не хотел, чтобы тебя так звали. Он хотел назвать тебя Серафиной, в честь матери. Нашей бабушки.
Он снова зашагал, но на этот раз она шла рядом с ним.
— После того как убили нашего деда, бабушка умерла от сердечного приступа. От горя, как всегда говорил отец.
Клэри вспомнила Аматис, которая так и не забыла свою первую любовь, Стивена; отца Стивена, который умер от горя; Инквизитора, посвятившего всю свою жизнь мести, и мать Джейса, перерезавшую себе вены, когда умер ее муж.
— До того как я узнал о нефилимах, я думал, что от горя умереть невозможно, — усмехнулся Себастьян. — Мы, нефилимы, ни к кому не привязываемся, как это свойственно Примитивным. Ну, иногда, конечно, бывает и такое, не все же одинаковые. Но связи между нами всегда прочные, нерушимые. Поэтому мы так плохо уживаемся с чужаками. С нежитью, людьми…
