Город потерянных душ - Клэр Кассандра (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗

— Нет. Что ты здорово читаешь.

Клэри прижалась щекой к его плечу. Именно в такие моменты ей было еще больнее, чем когда он ее целовал. Если бы он был ееДжейсом!

— Выразительный голос и стальной пресс, — сказал Джейс и перевернул страницу. — Чего еще можно желать?

17. Прощание

Вечерочком на закате по причалу я гулял,

Там девица молодая тосковала без огня,

Говорила-причитала: «Нету парня у меня.

Не найдется молодца ли, кто девицу б забавлял?»

Менестрель ее услышал и на помощь прибежал…

— Нам обязательно слушать эти вопли? — возмутилась Изабель, топая каблучком по полу кабины.

— Эти «вопли» мне нравятся, девушка. Раз я за рулем, мне и музыку выбирать, — ответил Магнус.

Он и вправду сидел за рулем. Саймона удивило, что колдун умел водить машину, хотя ничего такого особенного в этом не было. Магнус жил на свете много веков, и ему явно не составило труда выделить недельку-другую на курсы вождения. Но интересно, какая дата рождения в его правах?

В кабине было тесно, все четверо жались на одном сиденье. Саймон не ожидал, что Изабель поедет. Он вообще думал, что они отправятся вдвоем с Магнусом, но Алек настоял на своем присутствии (к большому недовольству Магнуса, считав шего эту затею «слишком опасной»), а потом, когда Магнус уже завел двигатель, прибежала Иза бель.

— Я поеду с вами, — заявила она, и никто не решился протестовать.

Изабель была одета в джинсы и фиолетовую замшевую куртку, которую наверняка утащила из шкафа Магнуса. Ее стройные бедра опоясывал ремень с оружием. Она прижалась к Саймону, выбившаяся прядь ее волос щекотала ему лицо.

— А это вообще кто? Феи какие-то? — спросил Алек, бросив хмурый взгляд на CD-плеер, который играл без всякого диска. Магнус просто прикоснулся к нему, и зазвучала эта хрень.

Магнус не ответил, и всем показалось, что он прибавил звук.

Дева к зеркалу ступила, прибрала свои власы

И поправила одежды изумительной красы.

Долго шла по переулку и искала, где же он —

Добрый молодец прекрасный, и в нее чтоб был влюблен.

Все-то ноженьки стоптала, все-то слезы пролила:

Добры молодцы все — геи. Вот такие, брат, дела.

Изабель хмыкнула:

— Добры молодцы все — геи. Ну, в этом грузовике уж точно. Кроме тебя, Саймон.

— Да, ты заметила? — засмеялся Саймон.

— Я считаю себя бисексуалом, — уточнил Магнус.

— Пожалуйста, никогда не говори этого при моих родителях, — попросил Алек. — Особенно при отце.

— Я думал, твои родители не против того, что ты… ну, гей, — удивился Саймон.

— Мама смирилась с этим, — ответил Алек. — А папа… папа — нет. Однажды он спросил меня, как я стал геем.

Изабель напряглась.

— А как ты стал геем? — спросила она. — Алек, ты мне этого не рассказывал.

— Надеюсь, ты сказал ему, что тебя укусил паукгей, — неловко пошутил Саймон.

Магнус хмыкнул, а Изабель смутилась.

— Я перечитал все комиксы у Магнуса, так что понимаю, о чем ты, — засмеялся Алек.

— Голубые пауки — большая редкость, — сказал Магнус и вскрикнул: Алек ущипнул его за ляжку. — Ладно, проехали.

— Ну, не хочешь говорить — и не надо. — Изабель явно была раздражена тем, что не поняла шутки. — Папа все равно из Идриса возвращаться не собирается.

Алек вздохнул:

— Прости, что разрушаю твой образ счастливой семьи, Из. Знаю, ты хочешь верить в то, что папа не против, что я гей, но это не так. И знаешь, я чувствую себя изгоем. Это проявляется в тысяче незаметных мелочей. Когда мы с Магнусом путешествовали и я звонил родителям, папа никогда не спрашивал, как у Магнуса дела. Когда я выступаю на заседаниях Совета, меня никто не слушает. Надеюсь, потому что я молод, но, боюсь, тут другая причина. Когда мама разговаривает с подругами о внуках, они замолкают, когда я вхожу. Ирина Картрайт прямо сказала мне: жаль, что твои голубые глаза никому не перейдут по наследству. Это, конечно, не ножевая рана. Скорее миллион маленьких порезов о бумагу каждый день.

— Алек, — начала Изабель, но тут впереди показался знак: деревянная табличка в форме стрелы со словами «Ферма „Три стрелы“».

Саймон вспомнил, как Люк стоял на коленях, старательно выводя буквы черной краской, а Клэри дорисовала цветочки внизу, теперь уже почти невидимые.

— Поверни налево, — сказал он, взмахнув рукой и чуть не ударив Алека. — Магнус, мы на месте.

Джейс успел прочитать несколько глав Диккенса, прежде чем Клэри уснула на его плече. Сквозь сон она чувствовала, как он отнес ее на руках в спальню на первом этаже. Потом она слышала, как он звал Себастьяна.

Ей снова приснились замерзшее озеро, город, похожий на Аликанте, но с башнями из человеческих костей и каналами, по которым текла кровь, и Саймон, звавший ее. Проснулась она среди смятых простыней со спутанными волосами. За окном было темно. Сначала она подумала, что голоса за дверью ей тоже приснились, но они зазвучали громче, и она подняла голову, чтобы прислушаться.

— Эй, братишка, — это был голос Себастьяна, — все готово?

Повисла долгая тишина и наконец раздался голос Джейса:

— Да, все готово.

— А старуха… она сделала, что мы ее просили? Ну, чашу?

— Да.

— Покажи.

Шуршание. Тишина.

— Если хочешь, бери, — сказал Джейс.

— Нет, — задумчиво произнес Себастьян. — Подержи ее у себя немного. Это ведь ты ее добыл, так?

— Но это был твой план. — Что-то в голосе Джейса заставило Клэри встать и прижать ухо к стене. — Я все исполнил, как ты хотел. А теперь, если ты не против…

— Я против.

Снова раздалось шуршание.

— Что-то не так. Я это вижу. Ты же знаешь, я тебя понимаю, — сказал Себастьян.

— Я устал, и было много крови. Слушай, я хочу вымыться, выспаться и… — Джейс замолчал.

— …и увидеть мою сестру, — договорил за него Себастьян.

— Да, и увидеть ее.

— Она спит.

— Я что, должен спросить у тебя разрешения?

Голос Джейса прозвучал резко; когда-то он так говорил с Валентином. Но с Себастьяном — ни разу, по крайней мере, здесь.

— С чего ты взял? Если хочешь вломиться и с тоской смотреть, как она спит, валяй. Мне этого не понять.

— Ты и не поймешь, — сказал Джейс. — Никогда.

Снова повисла тишина. Клэри не сразу поняла, что Джейс направился в ее комнату, и ей едва хвати ло времени, чтобы лечь в постель и закрыть глаза.

На секунду ее ослепил желтовато-белый свет. Потом дверь закрылась, и комната снова погрузилась во мрак. Джейс подошел к ее кровати и встал у изголовья.

— Клэри, — прошептал он. Она не пошевелилась, но напряглась. — Это я, Клэри, я.

Она открыла глаза:

— Джейс….

Он был в длинном шерстяном пальто, застегнутом на все пуговицы. Шарфа на нем не было, и Клэри увидела черные метки: Бесшумности, Ловкости и Точности.

Глаза у него были печальными, совсем такими, как у ееДжейса, Джейса, который не раз спасал ее, Джейса, который рассказывал ей о соколе, которого убил его отец, Джейса, которого она любила.

Ей показалось, что ее сердце остановилось. Она не могла даже вздохнуть.

— Пожалуйста, — прошептал он, — пожалуйста, верь мне.

Она верила ему. Они одной крови, и любили одинаково; это ееДжейс, такая же часть ее самой, как ее сердце. Но…

— Как? — вырвалось у нее.

— Тсс, Клэри…

Она попыталась сесть, но он легонько толкнул ее обратно на подушки:

— Сейчас не время для разговоров. Мне нужно идти.

Клэри схватила его за рукав:

— Не покидай меня.

Но Джейс взглядом заставил ее замолчать.

— Подожди немного после того, как я уйду, — прошептал он. — Потом постарайся незаметно пробраться в мою комнату. Себастьян не должен знать, что мы вместе… — Он умоляюще посмотрел на нее: — Не дай ему себя услышать, Клэри!

— Стилус. Оставь мне стилус, — прошептала она.