Бернарда - Мелан Вероника (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Мне стало не по себе.
Он был другим — не тем мужчиной, к которым привыкли женщины моего мира. Он был Варваром из далеких времен, несмотря на дороговизну отделки комнат, живущий в пещере, в своем собственном внутреннем мире и своем укладе, который легко позволял поднять руку на неподчиняющуюся женщину. Баал жил Войной и Силой. Жил старыми матерыми принципами, где мужчине отведено главенствование, а женщине прислуживание.
Здесь, в своем доме, он имел право на любое поведение, любую злость, любые слова, и, сунувшись сюда, я сильно рисковала, но, тем не менее, сдаваться не спешила. Слишком сильно скребли изнутри вопросы, которые хотелось задать.
— Десять минут. И выпить.
После некоторого колебания, Регносцирос поднялся с дивана и неприветливо поинтересовался:
— Что ты пьешь?
— Все, кроме яда.
Он фыркнул.
— Хруст костей куда приятней корчащегося с пеной у рта тела.
— Да, у всех свои вкусы.
В баре звякнули бутылки.
Через полминуты на подлокотнике моего кресла появился стакан с чем-то крепким. Моих знаний не хватило для того, чтобы определить имя напитка по запаху — виски, брэнди, коньяк? При попытке вдохнуть шибало в нос так, что выступали слезы.
— За десять минут парами не нанюхаться. Если хочешь, чтобы подействовало, попробуй применить рот.
«Мда, ласковый мальчик…»
Я сделала глоток и закашлялась.
С дивана фыркнули еще раз.
Пытаясь отдышаться и заодно понять, как лучше всего начать разговор, я украдкой огляделась. От полыхающего камина в комнате было тепло, на мой взгляд, даже слишком. Гостиная отделана в темных тонах, множество вставок под камень и дерево. Черная кожаная мебель… В целом обстановка отчего-то неуловимо напоминала зал далекого неприступного замка, одного из тех, где жили суровые неразговорчивые хозяева, бледные прячущиеся по углам слуги и равнодушные промозглые сквозняки.
Пойло, наконец, растеклось по внутренностям теплом, перестав жечь горло, и тогда я решилась начать разговор.
— В общем, зачем я пришла…
Баал даже не посмотрел на меня, продолжая упираться хмурым взглядом в камин.
— …я некоторое время размышляла над тем, почему ты постоянно цепляешься ко мне и ведешь себя так, будто я чем-то тебе насолила, хотя я ни разу не перешла тебе дорогу и вообще не сделала ничего плохого…
Взгляд хозяина комнаты заметно потяжелел, но губы не разомкнулись.
— …и думаю, что нашла ответ на этот вопрос.
Циничная усмешка в ответ.
Что ж, лучше действовать быстро и прямо. Спокойно посмотрев в черные глаза, я мягко и уверенно проговорила:
— До меня в отряде был кто-то, кого ты любил. Женщина. Она что-то разрушила, предала тебя и, возможно, других. Кто-то пострадал. Но больше всего твое сердце.
Слова попали в яблочко — он взревел. Совершенно неожиданно этот огромный темноволосый мужчина с быстротой молнии подскочил с дивана и угрожающе навис надо мной исполинской глыбой — я вжалась в мягкую подушку под собой. Страшно. Но я была готова к гневу. Если ударит, то буду ходить с синяком (или ездить в кресле с переломанными костями, пока не дойду до Лагерфельда), но позорно не сбегу.
— Да что ты можешь знать!? — заорал он, оглушая. — Что ты вообще можешь знать?
— Только то, что у тебя из-за какой-то стервы до сих пор болит сердце. А я тебе ее чем-то напоминаю. Но я не пришла в отряд для того, чтобы плести интриги, можешь ты это понять или нет?!
Теперь орала я.
Он зло прищурил глаза и скрипнул зубами. Резко отпрянул обратно к дивану, взял со стола стакан и отошел к бару, чтобы наполнить его.
— Говорил я тебе, вали отсюда…
— Нет у меня тайных планов, и никем я не пытаюсь манипулировать. Прекрати оскорблять меня при всех! Ведь все это дойдет до того, что один из нас вылетит из отряда!
— Ну, ты-то не вылетишь, тебе нечего бояться. Ведь именно для этого ты так рьяно пытаешься завоевать расположение Дрейка.
Циничная усмешка резанула по нервам.
— Я не боюсь вылететь из отряда.
— Тогда зачем ты вьешься вокруг него? Чего ты хочешь? Привилегий? Защиты? Власти рядом с тем, кто способен тебе ее дать?
— Не надо мне власти, — тихо ответила я, — и привилегий тоже.
— Тогда зачем? Ты пришла поговорить? Вот и говори…
— Ты, правда, хочешь знать? — теперь горько стало мне. Может, сказать ему? Что я теряю, в конце концов? Раскрываться всегда тяжело, но, может, это поможет нам избежать недоразумений? Конечно, всегда существовал риск, что правда обернется грозным оружием против меня же самой, но недомолвки и гнусные предположения вконец измотали душу, и, посмотрев на Баала, я спросила: — ты ведь Менталист? Значит, увидишь то, что я тебе покажу?
Он замер. Затем кивнул. И тогда я сбросила с себя мысленный щит, которым укрылась перед прыжком, помня о том, к кому именно собралась в гости.
— Смотри.
Щит медленно растворился. А из сердца снова начали бить яркие лучи, делающие его похожим на солнце. Я чувствовала их каждый раз, когда думала о Дрейке. Любовь. Именно так она выглядела. И именно ее я все это время так тщательно прятала от посторонних глаз.
Но стоило раскрыться, как свет потек во всех направлениях. Обычно люди не видят его, лишь чувствуют, когда ощущают сильное чувство к кому-либо. Но по глазам Баала, я поняла, что он увидел. И застыл, удивленный. Медленно поставил стакан на барную стойку и покачал головой.
— Ты любишь его.
В комнате повисла тишина, прерываемая треском поленьев.
Я привычно схлопнула свет, мысленно поместив на него непроницаемую загородку. Этот трюк я научилась делать давно, еще в те времена, когда впервые поняла, что любовь можно не только почувствовать, но и увидеть. Наверное, обычные люди не смогли, но Дрейк был исключением, и он точно увидел бы. Даже сейчас у меня были сомнения, что было что-то, о чем начальник не знал. Но все же с загородкой было надежнее.
— Да, — ответила я, подняла стакан с пойлом и изрядно из него отхлебнула, — люблю. Вот тебе и все причины…
— Дура! — вдруг сказал Баал. Но не зло, а с горечью. Подошел к камину и уставился на огонь. — Точно дура.
Я обиделась.
— Это еще почему?
— Да потому что люди Комиссии не якшаются с обычными женщинами. Они вообще с женщинами дел не имеют. Ты об этом не знала?
— Знала.
— Тогда зачем? Хочешь разбить себе сердце безответностью?
Что на это было ответить? Откуда я знала — зачем? Чувства не рождались и не умирали по желанию. Да и была ли моя любовь безответной? Этого я не знала до сих пор.
Баал снова покачал головой, грустно усмехнулся и подошел к дивану. Сел на него, отпил виски и посмотрел на меня. И от этого нового взгляда, в котором больше не было злости, возникла в душе вдруг какая-то ранимость. Я отвернулась.
— Ты ведь даже не сможешь его коснуться.
— Знаю…
Тишина. И мой робкий взгляд:
— Но, может быть, когда-нибудь… смогу?
Он смотрел с упреком. Теперь не Воин, а старший брат, недовольный поведением глупой младшей сестры.
— Они ведь не люди, Бернарда.
(Первый раз по имени?)
— Знаю…
К горлу подступили слезы.
— Тогда на что ты надеешься?
— Не знаю. На чудо?
Слезы стало тяжело сдерживать. Приходилось упрямо смотреть в стакан.
Мы молчали долго. Каждый думал о чем-то своем. И впервые в этой тишине было комфортно вдвоем. Оказывается, Баал умел не осуждать любовь, умел понять, каково это — быть одному… скрывать чувство от чужих глаз.
Интересно, что же стало с его женщиной?
— Ее звали Ирэна, — вдруг сказал Регносцирос после длительной паузы — и я удивленно вскинула на него глаза. Но он больше не смотрел в мою сторону, он смотрел на огонь. Долго. И больше так ничего и не добавил.
Прошло несколько минут. Когда стало ясно, что полной версии этой истории мне не услышать, я решила, что пришло время уходить.
— Мне жаль, — прошептала я и отставила стакан. — Спасибо тебе за пойло и за десять минут. Теперь я могу «валить отсюда».
