Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Дэвлин Джейд (прочитать книгу TXT, FB2) 📗
Я вспомнила, что и к нам заглянул мелкий чиновник, спросить, нуждаются ли мои дворовые и есть ли у них работа. Конечно же, лишних людей у меня не нашлось, но я так и не поняла, для какого проекта.
Хорошо придумано, между прочим, и орден по заслугам. Вот почему уже недели три ко мне не приходят за «кусочками» — в соседних деревнях появился казенный хлеб. Дядя-котик — хороший менеджер. Словно из будущего. Ох… дело в том, что мы с моим Мишей когда-то очень любили такого писателя, как Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. А этот достойный человек, кроме литературных талантов, имел весьма впечатляющие таланты управленческие. И за свою жизнь успел побыть не только ссыльным писателем, но и вице-губернатором, а потом и просто губернатором. Так вот, в его биографии мы и вычитали когда-то такой ход, какой нынче применил дядя-котик. Правда, это произошло много позже, но и сейчас прекрасно сработало. А мое сердце заставило больно стукнуться о ребра.
Пока я так рассуждала, в контору заглянул и получатель газет — Михаил Первый. Ну как по заказу!
— Здравствуйте, Эмма Марковна. Никак опять в Нижний собрались? Или просто за почтой пожаловали да новостями?
— За почтой и новостями, — покривила я душой. Не знаю почему, но вот этому медвежеватому исправнику не хотелось говорить о целях моей поездки. Сказать просто: еду покупать садовника — язык не повернется. А газетный эвфемизм, мол, беру в наем, не годился тем паче.
— Похвальное дело, — улыбнулся в усы Михаил Федорович. — Я вот тут разъезжаю, тружусь. Защищаю крестьян от помещиков и помещиков от крестьян. За то спасибо, что ваших не приходится. А за Егорово — спасибо сугубое. Вот уж было то ли болото Лернейское, то ли конюшня Авгиева. И жди, что раньше — мужички владельца на рога поднимут или перемрут с голодухи.
В голосе собеседника ощутилась мелкая недоговоренность, и я спросила:
— А за что-то — не спасибо?
— Ох, Эмма Марковна, — ответил капитан-исправник после небольшой паузы, — ни одно доброе дело не должно безнаказанным остаться. Уж не знаю, где эту иноземную шутку слышал, но так оно и есть. Вы Егорово купили, мужичков подкормили, дали что посеять. Теперь слухи ходят о вас не только по уезду, но и по губернии.
— Я еще один клад нашла?
— Если бы… — ответил исправник. — Да чего о глупостях. Сплетня — не донос. С другой стороны, я слыхал, что московский губернатор Ростопчин к домам сплетников посылал тройку с фельдъегерем: мол, язычок не придержите — в Сибирь. У меня таких прав нет.
Мы оба замолчали. Я понимала, что Михаил Федорович не хотел говорить подробности о помещичьей болтовне, а мне сказать было нечего.
— Кстати, — продолжил беседу Михаил Первый, — тезка-то мой каким молодцом. Я, каюсь, после той истории тревожной всяко о нем думал. Как у баснописца Крылова: «Зубастой щуке в мысль пришло за кошачье приняться ремесло».
Я еле сдержала фырканье. Объяснить ли Михаилу Федоровичу, что Михаил Второй и есть дядя-котик?
— Молодца, молодца, — повторил капитан, — облегчил мой труд. А вот мне на днях пришлось побывать цирковым антрепренером. Послушайте и посмейтесь. Откомандировали меня на Макарьевскую ярмарку, подсобить. Тоже дело со слухами связанное, да поопаснее. Вы же сами видите, какое небо в этом году странное, с густой желтой поволокой. Если в такое небо долго пялиться, всякое узреть можно. Например, нашелся в Макарьево пророк-толкователь, разглядел в облаках Жену, от Дракона убегающую. Сюжет-то вспомнили?
Я кивнула — что-то такое было в Апокалипсисе. Причем в начале книги.
— Ну и продолжение понятно — явится Змий на землю грешную, и начнутся страсти. Пророку — почитание и гроши, начальству — головная боль. Ведь любые бедствия за грехи начальства посылаются. Молодчика под вечер заарестовали, вот только дальше как? Своя паства у него собралась, узнает — станет бунтовать. Мне говорят: придумаешь чего? Я сначала его винцом угостил, расслабил немножко, потом зыркнул, гаркнул — все знаю про тебя! Тот признался, мол, солдат беглый, еще с двенадцатого года. В бурлаки подался, надоело лямку тянуть, сперва воровал, потом понял, что голосок бойкий, вот и стал лжепророком. Тогда я ему еще вина поднес и говорю по-доброму: хоть ты и прощелыга, но если сделаешь, как я прикажу, то помилую. Отправлю в монастырскую тюрьму, молиться, работать, потом выйдешь, коль не станешь буйствовать. Без кнута, клейма и Сибири, как за все твои дела полагается. Плут умный попался, согласился.
— Так что вы ему приказали? — спросила я.
— Народ потешить, — ухмыльнулся исправник. — На другой день все спрашивают: где человек, что небесные знамения видел и толковал? Тут медвежий поводырь появился, с медведем на цепи, а рядом — «коза» идет. Видали?
Я кивнула — наблюдала в Нижнем это простое представление, с живым мишкой и актером, одетый в костюм козы. Даже вспомнила присловье: отставной козы барабанщик.
— Вот мы лжепророка козой-то и нарядили. Угостили, конечно, перед выходом. Он барабанит, пляшет и несет про знаки небесные, про блины с неба и что чёрта в Волге поймали и засолили. Народ сперва затылки чесал, потом полицейской команде пришлось дурака защищать, чтобы не побили всей ярмаркой за обман. Вот и вышел весь лжепророк. Это-то просто оказалось. Вот мне потом пришлось потрудиться — и умолял, и со службы уйти грозился, лишь бы мое обещание дураку выполнили. Добился…
Михаил Федорович даже снял фуражку, будто сейчас стало жарко от воспоминаний.
— Пойду я, Эмма Марковна. Верней, поеду. Все к вам заглянуть охота, так вы, злодейка, не даете повода. Еще раз за это благодарствую.
Я улыбнулась. Да, забавные эти Михаилы. И хоть тресни, вот этот медведь, с виду неуклюжий, больше на моего Мишеньку похож. Да только разве он бы меня не узнал? Не верится…
А так-то впору совсем запутаться. Михаил-котик своим задором и нахрапом похож на моего в молодости, когда кипело да бурлило между нами. А Михаил Второй, медведь который, — это уже зрелость наша, спокойная, надежная, переполненная взаимным теплом и таким пониманием, когда даже слова не нужны, по одному взгляду все ясно.
Грустно, тоскливо — одна осталась… и не порадовать мужа тем, что теперь у нас и дочь есть. Но что поделаешь?
Нет времени унывать. Дела никуда не денутся.
Князя Озерского, в имение которого я направлялось, тоже звали Михаил, правда Александрович. За неполный год барской жизни я научилась ничему не удивляться. Но на этот раз пришлось. Да еще как.
Глава 26
Например, любопытную характеристику владельцу дал почтенный дедушка, двигавшийся со скоростью грузовой черепахи. Когда выяснилось, что его деревушка в двух верстах впереди, я из человеколюбия взяла его в пролетку, а из любопытства расспросила о самом знаменитом барине в округе.
— Так вы к нему, сударыня? — ужаснулся старик. — Ох, простите темного мужика, а напрасно затеяли. Князь-то с нечистой силой знается.
— Это как? — спросила я.
— Да по ночам духов злобы поднебесной призывает. Молнии с неба сводит, себе в дом. Да еще кощунствует. Глупая дворня его ученым считает, спросила как-то — за какие грехи всю весну дожди шли и солнца не видать. Он стал говорить словами нечистыми. Оттого и нелады в хозяйстве — нет помощи от Господа тем, кто с нечистью водится да над Господними карами смеется.
Дедушка до того, как доехать до развилки, еще долго убеждал меня не ехать в «сатанинское логово». Я отшучивалась, а сама предвосхищала встречу с человеком, который, как и я, похоже, занят электротехническими опытами. Может, разживусь еще чем полезным, кроме садовника?
Потом начались владения «маркиза Карабаса» — поле за полем, пастбище за пастбищем, принадлежавшие одному человеку. Прежде я только бы удивлялась этим территориальным богатствам. Теперь же, на основе нового опыта, я соглашалась с суеверным дедушкой: да, в этом хозяйстве неладно. Запашка кривовата, где-то озимые еле вытянулись, а где-то — вообще проплешины. Будто пахарь тянул ровную борозду лишь под присмотром, а сеятель, едва надсмотрщик отвернулся, быстренько стал ссыпать барскую рожь в потаенный мешочек, себе на посев.
