Карта жизни (СИ) - Гор (Горенкова) Эльвира "Эльвира Гор" (читать книги TXT) 📗
Где-то на задворках его сознания настойчиво билась мысль: «Это озеро! Какие волны, какой шторм!» Но угасла, оставляя вокруг него огромное мрачное пространство.
Теперь пение раздавалось прямо у него над ухом. Безнадежно грустное, элегическое, оно напоминало внезапные броски волн на берег. Нестерпимо хотелось коснуться чего-то далекого и недоступного.
Сначала его окатило тоской, а затем чьи-то руки схватили его за талию и потянули вниз.
В самую пучину.
Джонас открыл глаза и увидел ее. У девы были длинные золотистого цвета волосы, чуть раскосые глаза и бледная кожа. Тонкая талия, к которой присоединялся рыбий хвост.
Несколько раз моргнул и поморщился. Что-то казалось совершенно необычным, не вписывающимся в привычный для него мир. Движения были замедленными, плавными, вокруг поднимались огромные пузыри. Гигантского размера желтовато-красная рыба приблизилась к нему и уставилась на него с видимым осуждением, которое отразилось в огромных рыбьих глазах.
Тут Джонаса осенило.
Он болтается на глубине озера. И дышит так легко, словно передвигается по земле.
Неужели это конец? Он утонул? Или в легких внезапно проросли жабры?
Хотелось громко рассмеяться. Джонас резко дернулся вперед, но его остановил мягкий, обволакивающий, словно густые водоросли мысли и разум, нежный девичий голосок:
– Куда же ты, милый? Неужели не хочешь погостить еще немного?
Джонас с видимым страхом оглядел русалку. Ее губы тронула легкая улыбка, но глаза оставались по-прежнему стеклянными и равнодушными.
– Сердечно благодарю за Ваше предложение, госпожа русалка, но мне нужно срочно продолжить свой путь.
Она обиженно надумал свои губки.
– Я бы предпочла, чтобы меня называли Озерной Девой. Но у меня есть имя.
Джонасу совершенно точно не хотелось знать имя этой озерной обитательницы, потому что с каждым следующим мгновением становилось все холоднее и более умиротворенно. Чувство беспокойства уплывало наверх, к свету. Он судорожно хватался за страшные мысли и опасения, но глядя на безупречное мраморное личико, забывал обо всем.
– Меня зовут Мира. Я дочь правителя Озерного Царства! Не откажешься ли ты, милый спутник, провести с нами время, насладиться вкусными яствами и испробовать эля? Настоящего озерного эля! – ее голос громким эхом прокатился по водам.
Джонас поморщился. В голове царствовал туман. Голос. Только этот голос, напоминавший звук бьющегося стекла.
Он сжал виски пальцами и поморщился.
– Но мне нужно… – Нужно ли? – Мне нужно вернуться наверх, потому что… – Потому что – что?
Русалка подплыла ближе, взяла его за руку и прошептала:
– Ненадолго. Я очень хочу, чтобы ты остался. Ты очень устал, милый. Очень.
И Джонас сдался. Мысли упорхнули вверх.
– Я устал, – бездумно повторил он. – Чертовски сильно.
Он думал, что «чуть-чуть» продлится недолго и чувства с разумом вновь вернутся к нему.
Подобно безвольной кукле, он последовал за ней. Морская дева ни на секунду не отпускала его руку. На запястье у нее был повязан колючий серый браслет, который, должно быть, сильно впивался в нежную кожу, но она словно этого и не замечала. Неслась мимо водяных кустиков и рыб, все дальше и дальше, в самую глубину, в сторону и снова направо…
Наконец, они остановились у огромного каменного сооружения, напоминавшего замок с соломенной крышей. Верхушка странного строения была заложена различными ветками и растениями. Вокруг него, подобно выцветшему газону, раскинулась хара [1], кое-где поблескивая изумрудами.
– Добро пожаловать в наше Царство, – с гордостью произнесла русалка.
Внутри оказалось так же пусто и безрадостно. Невидимые слуги накрыли огромный стол, на котором возвышался кувшин с вином, мясо косули и еще нечто водянистое и зеленое. Джонас не чувствовал ни запаха, ни аппетита. Ему было все равно. Должно быть, именно так себя ощущает осужденный, которому в последний раз принесли в камеру пищу перед казнью.
Вокруг него живой стеной выстроились чудаковатые создания. Головы их напоминали человеческие, вот только тонкие губы шевелились, не издавая при этом ни звука. Плавники и хвосты у кого-то отливались привычным серым, у одного из рыбы-человека чешуя поблескивала ярким золотым цветом.
– Болот, будь так добр, сообщи отцу, что гость уже прибыл, – произнесла Дева, выпуская при этом пару пузырьков.
Джонаса усадили за стол, налили вино в бокал и продолжили пристально следить за каждым его движением. Напрасно. С подобным рвением они могли бы караулить валявшееся напротив ржавое корыто, которое, по странным стечениям обстоятельств до сих пор находилось в Озерном Дворце.
Мира сидела рядом и смотрела на него немигающим ледяным взглядом. Она была живой и неживой одновременно. Сотканная из водяного пространства, холодная и бледная, русалка напоминала тень в царстве живых. Но в тоже время губы ее время от времени растекались в некоем подобии улыбки, ледяные руки касались его плеча, будто хотели забрать себе хотя бы чуточку человеческого тепла.
Она хотела быть живой.
Джонас понял все это тот час, когда дева поднесла к его губам красновато-черную жидкость и заставила осушить напиток до самого дна. Зелье, а то, что это было именно оно, Джонас ни на секунду не сомневался, обожгло горло и приятной негой разнеслось по всему телу, освобождая его от последних воспоминаний…
Он помнил и в то же время совершенно забыл. Был и одновременно не существовал здесь, в водном пространстве. Единственное, что теперь казалось важным – бледное лицо, тихий, едва различимый шепот и ее холодные губы.
– А вы времени даром не теряете! – раздался громкий, пузырящийся во все стороны бас.
Мира неохотно выпустила его из своих ледяных объятий.
– Отец, – она выплыла из-за стола и поприветствовала Царя легким кивком головы. – Я позволила нашему гостю насладиться вином…
У него был такой же, как и у дочери, только более крупный и мясистый, хвост и широкие, бледные плечи. Белоснежные, седые волосы струились по плечам. На голове поблёскивала корона, обвитая изумрудными растениями.
– Конечно, наше Царство не столь богато, как, например, морское, но, поверь мне, ты еще многому удивишься.
Джонас хотел было крикнуть, что удивляться ему незачем и все, чего он на самом деле желает – выбраться наверх, вернуться к своей прежней жизни. И пусть даже там его никто не ждет, в озере он жить точно не намерен.
Вот только тело его считало иначе. Ватное, вялое, встало и направилось к Царю. Остановилось.
Джонас молчал.
– Ты очень понравился моей дочери. А ради Миры я готов на все. Пусть и на брак с человеком. Это ничего, – он хохотнул. – Я и сам об этом задумывался, – он с силой хлопнул его по плечу, отчего Джонас завалился на бок, но вода не дала ему упасть, а лишь чуть отклонила в бок. – Сам посуди: вокруг одни пиявки, рыбища, русорыбы… И тут появились вы, – он щелкнул пальцами и наружу вырвался не привычный на суше щелчок, а несколько мелких пузырьков. – Появление здесь человека само по себе редкое явление. Чаще всего это разбойники, контрабандисты, путешественники, чьи годы на исходе… Но вы решили рискнуть и пересечь Темнолесье. Что же… – он задумчиво потеребил длинные шелковистые усы, то и дело взлетающие вверх. – Я не смею препятствовать счастью дочери.
Во всей этой речи Джонас зацепился лишь за одно-единственное слово.
Вы
Кто-то смутно знакомый мелькал перед его взором. Хитрая улыбка, задорный мальчишеский смех. Кто-то должен быть рядом с ним.
– Лука, – выдохнул он. – Где он? – силы возвращались, туман медленно рассеивался.
На лице Царя отразилось некое подобие любопытства: правая бровь чуть приподнялась, глаза сузились.
– Твой друг тоже здесь. Озерные жители гостеприимный народ, какие бы слухи о нас не ходили. Скоро ты сам в этом убедишься, сынок, – последнюю фразу он произнес ни то угрожающе, ни то издевательски.
