Бернарда - Мелан Вероника (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Мотивации?
Грустная усмешка.
— Может быть.
Они стояли по разные стороны ямы, но на самом деле пропасть между ними была гораздо шире. Он смотрел на нее, она — в сторону.
Да, Дрейк мог бы сказать «хорошо, прыгай на другую сторону» или «сейчас я замурую яму», но ничего из этого не делал. Вместо этого почему-то продолжал смотреть на женский силуэт с поникшими плечами и думал о том, что ни разу не сказал ей, что скучает. Что думал о ней все эти дни, пока молчал, что пытался найти способ, как помочь им обоим, что очень хотел бы, чтобы у них было совместное будущее, что он вовсе не бесчувственный истукан — как она, наверное, думает… Почему-то обо всем этом захотелось сказать именно теперь, когда ее одиноко застывшая на краю ямы фигура источала скрытое душевное страдание.
Он уже хотел было открыть рот, когда Ди опередила его, заговорив, пытаясь что-то объяснить. Она говорила о чем-то Дрейку непонятном: о каком-то Граале, об Индиане Джонсе (кто это?), о том, что он мог шагнуть в пропасть, потому что был болен его отец, а она?
Всплескивала руками, рассержено повышала голос, расстроено затихала.
— Ведь все люди, — говорила она, — делают что-то ради чего-то, а ради чего в пустоту шагать ей? Ради себя не хочется, да и не нужно это…
— А меня?… — хрипло спросил Дрейк и осекся.
Речь на той стороне ямы оборвалась, оставив в воздухе оглушающую тишину и дыхание двоих.
Дрейк чувствовал, что что-то неконтролируемо сорвалось и покатилось с горы.
Слово — камешек вызвало лавину, каменный обвал, непредсказуемый результат.
Он совсем не должен был этого говорить… Внутри на полную мощь взвыла сирена, и в то же время взвилась радость — это было нечестно, неправильно использовать такой метод, но ему хотелось вновь почувствовать ее отклик, ее душу, увидеть ее свет. Это было глупо, не по-взрослому, нужно было остановить себя, пока не поздно, но он не смог, продолжил начатую фразу, несмотря на то, что знал: пробившиеся сквозь барьер губ слова навсегда что-то изменят.
— … Ты смогла бы это сделать ради меня?
В оглушающей тишине стук собственного сердца казался барабанным боем.
Конечности занемели от волнения, а дыхание сбоило.
Человек на той стороне ямы стоял ровно и смотрел прямо в лицо. Серебристая форма, руки сцеплены за спиной, подбородок чуть опущен.
Зачем… Зачем он сказал то, что сказал?
Ради него… Могла бы я что-то сделать ради него? Да я все что угодно бы сотворила: рай из пустоты, новый сверкающий мир, населенный порхающими бабочками, — превратила бы все пески пустынь в золотую пыль! Ради него я бы шагнула не то что в пропасть — в пасть акуле бы шагнула: выдернула бы той все зубы и преподнесла в качестве подарка.
Я бы… Я бы…
В груди теснило от чувств. Неужели он, правда, это сказал? Но зачем? Неужели ему важно, на что именно я пошла бы ради него, или же это всего лишь один из методов достижения цели? Мотивация нерадивой ученицы, неспособной выполнить задание самостоятельно?
Я почувствовала себя ранимой и уязвленной.
Не нужно забываться. Дрейк — это Дрейк, он никогда ничего не делает просто так, всегда находит кратчайший путь к цели, а его цель — сделать так, чтобы я перешла эту яму. Любыми средствами. И ведь нашел же правильные слова, самое слабое место и, не задумываясь, послал туда ядерную ракету.
Браво, Начальник! Сработало.
Фонтан радости опал, сменившись струями щемящей грусти.
Стоя у края ямы, я чувствовала себя полностью обнаженной. Не физически, но душевно. С меня будто содрали все заслоны, оголили все тайны и теперь нагло и с интересом разглядывали нутро.
«Смотрите, какая Бернарда интересная внутри! А это у нее что? Любовь? О! Так ее можно великолепно использовать!..»
Мда-а-а. Наверное, и так бывает.
Заставила себя посмотреть на стоящего напротив мужчину.
— Это нечестно, Дрейк. Нечестно… понимаешь?
Казалось, что сердце, до того момента сиявшее золотым, вдруг начало сочиться красным — болью. Нет, у меня не было обиды на Начальника. Я не злилась и не сетовала, я просто обнажила себя и теперь никак не могла вернуть на место защитную заслонку.
Грустно улыбнулась, покачала головой, упрекая саму себя. Надо же было так расчувствоваться…
— Не делай так больше, ладно? — попросила тихо. А потом раскрылась до конца: — Я на все пойду ради тебя, Дрейк. Ты просто знай это, хорошо? Знай и никогда не сомневайся. Только, пожалуйста, не используй мое сердце в качестве слабого места, чтобы заставить усвоить урок. Не надо. Это больно. Правда, очень больно.
Как скверно на душе. Хотелось развернуться уйти, спрятаться, закрыться. Но как спрятаться от внутреннего светильника, который из золотого превратился в темно-бордовый, в ноющий сгусток боли? А ведь всего-то одна фраза прозвучала. Зато какая! Надо отдать ему должное: Дрейк всегда умел находить слова. Как жестоко…
— Дрейк, может быть, я не та женщина, которая тебе нужна, и, возможно, я никогда не смогу тебя коснуться, но единственное чего я всегда хотела — это того, чтобы ты был счастлив. Пусть я не умею этого делать или ты считаешь меня недостойной, но я — человек, и у меня есть чувства. Они все для тебя и ради тебя. Пожалуйста, не издевайся над ними…
— Ди.
Это слово прозвучало отдельно, само по себе. Но я точно поняла, что это сокращение от моего имени, и затихла. По сердцу прошла дрожь. Как интимно, как красиво… Жаль, что он никогда раньше меня так не называл. Ради одного этого можно было перескочить эту чертову яму, просто, чтобы услышать его еще раз.
— Посмотри на меня.
Как больно и сладко. Я чувствовала, что лечу бабочкой на огонь. Меня разрежут, разделают, а я буду тонуть в любви умирая. Но посмотреть в его глаза еще раз — что может быть слаще? И я посмотрела. Темнота, пропасть между нами — ничто не мешало мне увидеть того странного выражения, что застыло в них.
— Иди ко мне, — тихо сказал Дрейк.
Я мотнула головой, чувствуя собственные ватные ноги. Бред… Нет… Зачем он говорит таким голосом? Хочет добить изнутри?
— Не надо, Дрейк. Если ради задания…
— Нет.
Еще одна стрела в цель. Я же умру.
— На той стороне ты сделаешь вид, что ничего не было…
— Иди ко мне.
Я нервно рассмеялась.
— Ты — Начальник или ты — Мужчина? Кто ждет меня там?
Я осеклась. Таких глаз, какие были сейчас, я не видела у Начальника никогда до этого: в них застыла гремучая смесь — плавленая нежность, ожидание, желание и частичка боли. И это стало мне лучшим ответом, нежели тысяча слов.
Он ждал. Он любил. В эту секунду я могла бы поклясться в этом.
Господи-Господи-Господи…
Пусть он будет моим всего лишь на секунду, но эта секунда стоила всей жизни, стоила того, чтобы дойти. И я решилась.
Шаг… Другой… Мне стало все равно, что под ногами. Я знала только одно: дойду. Дойду и коснусь его, чего бы это впоследствии ни стоило. Шаг… Твердая ли почва под ногами или ее уже нет — какая разница. Его глаза плавили, тянули, жгли насквозь — все остальное перестало существовать. Я иду к тебе… Иду. Только продолжай так смотреть. Желательно всю жизнь…
Если бы в его жизни существовало такое понятие, как «семейные вечера», то на одном из них Дрейк обязательно рассказал бы друзьям, что все произошло именно тогда. Рассказал бы, как он смотрел на Бернарду, ступающую по воздуху, как она мягко светилась в темноте, не замечая того, что под ее ногами пятиметровый провал, как она шла ему навстречу, не отрывая глаз; и не было для нее ничего важнее, чем дойти к нему.
Эта секунда отпечаталась в его голове на всю оставшуюся жизнь.
Потому что именно в эту секунду Дрейк полноправно признал, что потерян для общества. Что влюблен. Безвозвратно и навсегда.
Где кончилась яма? И начиналась ли она?
Кроссовки бесшумно ступали по твердому полу. Еще никогда я не была к нему так близко. Близко не к телу, близко в его душе, близко к Нему…
