Бернарда - Мелан Вероника (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Дрейк по моей просьбе изменил формулу — начиная с этого дня, время в обоих мирах потекло с одинаковой скоростью, и сутки в Нордейле стали равны суткам в родном мире. Удобно, непривычно и немного страшно. Придется многое пересмотреть и переучиться. Но овчинка стоила выделки; с мамой давно стоило поговорить.
На кухне зашумел чайник. В раковину полилась вода.
Пора.
Дождавшись, когда завтрак завершится, я привела ее в спальню и усадила на кровать.
— Динка, ты зачем меня сюда привела? — Мама, одетая в домашний халат, улыбалась и немного нервничала. — Хочешь посекретничать?
— Хочу.
Я плотно закрыла дверь, подошла к окну и задернула занавески.
Так будет проще воспринимать.
На секунду прикрыла глаза и сконцентрировала внутреннюю силу. Теперь это давалось легко, без усилий. По комнате медленно начали расходиться невидимые круги, воздух задрожал.
Все получится просто и легко. Потому что теперь я умею…
Мама повозилась на кровати и едва заметно вздрогнула, когда мой голос зазвучал вновь — теперь в нем были новые, необычные ноты, спокойные и певучие.
— Сейчас,… — сорвавшись с губ, слова материализовывались в символы, сплетались из искорок и проникали в окружающее пространство, — …я расскажу тебе одну историю. От начала и до конца. Ты поверишь каждому ее слову и воспримешь все новое без удивления, без шока и стресса, ты окунешься в новый загадочный мир и захочешь увидеть его своими глазами.
Предметы в полутемной комнате замерцали, очертания смазались, сделались неточными. Возникла невидимая связь со Вселенной, единение, гармония, тишина.
Как это приятно, ощущать силу, пользоваться ей.
— Ты готова?
Она медленно кивнула, завороженная.
— Значит, ты все-таки, особенная… А я ведь… верила…
Ее глаза беспомощно и растерянно оглядывали незнакомую улицу — снег на тротуарах, стройный ряд изогнутых фонарных столбов, витрины магазинов, идущих навстречу людей.
Это был странный день. Радостный и странный.
С того самого момента, как я перенесла маму в Нордейл, где, несмотря на мои программирующие сознание слова, ей потребовалось около получаса чтобы подняться с лавочки и сделать первый шаг по незнакомой парковой дорожке, я рассказывала, рассказывала и рассказывала.
Все, что знала об Уровнях и их устройстве, об этом городе, о языке, о людях, о местной валюте, о Комиссии, Рассказывала о первом прыжке в парк и собственной панике от обнаружения паранормальных способностей. О том, как за мной прислали в книжный магазин мужчину на машине, потому что захотели поговорить. О новом Начальнике, новой работе, обучении, первых шагах…
Об отношениях с Учителем я пока умалчивала. Время этой темы еще придет.
Понадобился не один час, чтобы объяснить такие сложные темы, как взаимодействие и остановка времени при прыжках, отсутствии в этом мире рождаемости и старения, измененные механизмы поведения общества. И еще столько же, чтобы, осторожно выбирая слова, поведать о коллегах и собственной специализации, (не стоило маме знать об опасностях, войне, рисках, и уж тем более, о моей недавней гибели), показать собственный дом, позволить полностью осмотреть его, познакомиться с каждой деталью, представить Клэр…
Все это время, глядя на ее лицо, я чувствовала себя странно. Трепетно, гордо, радостно, но странно.
Она здесь. В Нордейле. Со мной.
Чтобы не перегрузить ошалевшее от обилия новой информации мамино сознание, я говорила мягко и по большей части кратко, внимательно наблюдая за ее реакциями.
Мама молчала. Иногда что-то спрашивала. Лицо ее было бледным, а глаза блестели.
Она за несколько часов узнала то, на что мне понадобилось полгода. Могло быть и хуже.
— Ты подумаешь?
Мы гуляли по городу целый день. Мимо чистых скверов, припорошенных снегом машин, высоких светящихся небоскребов, уютных кафе, магазинов. И разговаривали. Когда первичный шок схлынул, вопросов появилось бессчетное множество, и на каждый маме хотелось знать ответ. Как я хожу на работу, сколько зарабатываю, дорого ли здесь жить, действительно ли люди забывают, откуда пришли и правда ли, что никто ничего не помнит о детях?
— Правда, мам. Правда. Но они от этого не страдают. Нельзя сожалеть о том, чего не помнишь.
Еще дома, перед тем, как прыгать, я коснулась маминого сознания, закладывая новую установку — помнить все, невзирая на изменение обстановки; я не могла допустить того, чтобы она забыла. Меня, дом, свой мир… Сколько на это требовалось времени другим людям, я не знала, но рисковать не собиралась.
И теперь, уже под вечер, уставшие от прогулок, мы сидели в маленьком кафе на первом этаже «Сферы». В белых фарфоровых кружках поблескивал чай. Мама рассматривала серебряную ложку; ее брови хмурились.
— Дин… тебе легко спрашивать. Дай мне время. Для тебя прошли месяцы, а для меня ты еще два дня назад ходила в офис на работу.
— Я понимаю.
— А теперь ты говоришь — переезжай. Это ведь даже не другой город, не другая страна. — Она беспомощно посмотрела на меня, и в ее глазах отразились сияющие вывески бутиков, окружающие обеденный зал. — Это все просто невероятно, дочь… как в фильме.
К концу дня она уже устала удивляться, но все еще качала головой, будто неспособная до конца осознать, принять, поверить.
— У тебя хороший дом, шикарный просто. Мы о таких и мечтать в свое время не могли, только если где на Западе жить. И подруга хорошая, мне понравилась, она отлично готовит.
Топот ног вокруг, голоса покупателей, мелодичная трель чьего-то мобильника.
— Надо же… ты здесь работаешь. И не стареешь; никто не стареет. Неужели такое возможно? Если бы наши узнали сюда дорогу, то проложили дорогу из трупов, лишь бы попасть в такое место.
Я кивнула, узнавая собственные мысли полугодичной давности.
Точно. Многие бы заплатили миллионы, чтобы я их сюда перенесла.
— Вот поэтому на мне и лежал запрет на разговоры.
— А теперь не лежит?
— Нет, мам. Теперь… (я другая) … теперь не лежит.
— И ты транспортируешь этих ребят — своих коллег, которые выполняют разные задания, туда, куда они скажут?
— Да.
— Они как работники ФСБ?
— Не совсем.
— А это не опасно?
Да.
— Нет.
— Полгода… Динка… Не верится. Полгода ты живешь здесь, и ведь я верю тебе. А для меня прошло всего-ничего… А парень? У тебя здесь есть парень?
Я смутилась.
— Есть мам.
Ее лицо просветлело, но затем на лбу собралась складочка.
— Дочь, а дети? Ты говоришь, что у вас здесь не может быть детей?
— Я ведь больше не обычная, мам… Я могу вернуться в наш мир и забеременеть. В любое время.
Она улыбнулась, глядя на меня, расслабилась.
— Ты стала такой взрослой,… А я только вчера об этом думала, что что-то изменилось в твоих глазах. Мудрыми они стали. А знаешь, я ведь всегда хотела вот так…
Мама с восторгом оглядела торговый центр.
— Как?
— Научиться чему-нибудь необычному. Я ведь читала об этом, но никогда не верила.
— Никто не верит. В этом и проблема.
— А ты теперь раз, и тут! Когда хочешь, где хочешь… безо всяких билетов… Не то, что я со своей Турцией.
Наконец-то, в тебе проснулась радость. Это хороший знак.
— И не говори. Тебя дома…
— Дин, а тут продают напитки покрепче?
Опа!
— …отчим не потеряет?
— Да пусть меня ради такого дня хоть кто потеряет! — И она впервые с тех пор, как шагнула в мир Уровней, рассмеялась. — Закажи нам что-нибудь, и покажи мне уже, что здесь продают!
Все. Теперь она стала прежней — знакомой, родной, лучащейся довольством. Шок прошел, и я впервые за долгий день расслабилась сама. Ничто не могло увлечь маму настолько же сильно, как шопинг, а мы находились в одном из самых роскошных для подобного времяпровождения месте. И спустя десять минут, стояли у одной из витрин, глядя на пластиковый, изысканно одетый, женский манекен.
