Солнечный луч. О чем молчат боги - Григорьева Юлия (читать хорошую книгу полностью .txt, .fb2) 📗

Юлия Цыпленкова

Солнечный луч. О чем молчат боги

Глава 1

Голова была тяжелой, мысли путались, и никак не получалось собрать их воедино. Протяжно выдохнув, я закрыла едва открывшиеся глаза и некоторое время лежала так, слушая тишину. Наконец разум родил нечто похожее на размышления: мне подумалось, что под спиной моей твердо и я даже ощущаю неровности. Поведя ладонью рядом с собой, я ощупала сухую траву, мелкие камешки и тонкую ветку с пожухлыми листьями. Лежу на земле…

А потом обоняние уловило неприятный гнилостный запах. Покривившись, я опять открыла глаза и некоторое время смотрела в сумрачное небо. Кажется, наступил вечер, а я почему-то лежу на земле и вдыхаю зловоние.

– Нужно осмотреться, – одними губами произнесла я и повернула голову.

Первое, что я увидела, был плоский валун, на котором лежал небольшой камень, похожий на половину сферы со странными отростками. Я некоторое время рассматривала это сооружение, но затем мой взгляд скользнул дальше. Там была вода, затянутая ряской. Кажется, болото. Да и запах подтверждал мою догадку. Только что я делаю на болоте?

И я вновь поглядела на валун. На верхнем камне появилось нечто похожее на бельма. Сначала два, затем они исчезли, и появилось третье бельмо.

Приподнявшись на локте, я провела ладонью по лицу и опять посмотрела на маленький камень. А в следующее мгновение вскрикнула. Это был не камень! За валуном притаилась неведомая мне тварь. У нее было три глаза! А бельма… О нет, это были вовсе не бельма, чудовище моргало! Сначала двумя глазами, расположенными, где и полагается, а затем третьим, который находился чуть ниже между ними.

– А! – взвизгнула тварь в ответ и ощерила мелкие острые зубы.

Я расслышала шипение и попыталась отползти. Болотный обитатель запрыгнул на валун и замер в позе лягушки, чуть выставив одну из передних конечностей вперед. Пальцы его были тонкие и длинные, увенчанные острыми когтями, а между ними имелись перепонки, как и на ногах, живо напомнивших мне утиные лапы.

– Пошел вон, – сдавленно выдохнула я.

Тварь уходить не желала. Она снова разинула рот и завизжала громче и на несколько тонов выше. Отвратительнейший звук ударил по ушам, и в моей голове, кажется, что-то взорвалось. Я опять повалилась на землю, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Однако сознание мое не угасло, и это оказалось самым ужасным, потому что я видела, как вокруг шеи чудовища поднялась и затрепетала тонкая складка кожи, похожая на воротник. Видела, что существо сползает с камня, так и не распрямившись. Понимала, что оно сейчас подойдет и убьет меня, но ничего, совершенно ничего не могла поделать, потому что жить продолжал только мой разум, но не тело. Оно вздрагивало, но мне не подчинялось.

Я продолжала рассматривать тварь, покрытую белесой гладкой кожей. Наблюдала за ее приближением и чувствовала неприятный запах, но попытка позвать на помощь не увенчалась даже мало-мальским успехом. Рот не открылся, и ни единого звука не прорвалось наружу. Я была парализована невероятно высоким и резким звуком. Мне подумалось, что было бы недурно, если я не почувствую, как это неприятное создание начнет меня пожирать…

И вдруг чудовище привстало, глянуло мне за спину и, зашипев, бросилось в болото. А я увидела отсветы огня. И спустя несколько секунд передо мной в землю воткнули факел. Кто-то обошел меня и присел на корточки. Сначала я увидела короткие сапожки небольшого размера, затем темные штаны, обтянувшие колени. А через мгновение белую косу, свесившуюся мне на лицо.

Это была молодая женщина. Она склонилась совсем низко, заглянула мне в глаза и усмехнулась. Усмешка вышла злой и неприятной, разом испортив миловидное лицо.

– Я бы посмотрела, как черын будет рвать тебя на куски заживо, – сказала женщина. – Рахон говорит, что ты нам нужна. Я так не думаю. Хочу видеть, как ты сдохнешь, пришлая, и однажды я это увижу.

– Не стоит торопиться, махари, – отозвался мужской голос. – Твой отец желает видеть ее живой.

Женщина фыркнула. Она передернула плечами и распрямилась. Но вдруг нога ее дернулась и ударила меня в живот. Я ничего не почувствовала. Выходит, догадка была верна. Тварь парализовала криком добычу, тем самым лишив и чувствительности. Если бы она решила меня сожрать, я бы и вправду ничего не ощутила, кроме внутреннего ужаса.

Передо мной снова появились сапоги, на этот раз высокие, и ноги явно принадлежали мужчине. Он перевернул меня на спину и навис сверху. Мужчина рассматривал меня, а я его и размышляла. Он был мне знаком, как и женщина. Имя Рахон отозвалось в душе протестом, а значит, добрых чувств к нему во мне нет.

– Не беспокойся, Ашити, – заговорил Рахон. – Скоро ты сможешь двигаться. Крик черына оглушает ненадолго. Дурман тоже почти развеялся. Еще немного, и ты всё вспомнишь. Сбежать в этот раз не выйдет, мы не идем через таганы, и помощи ждать неоткуда. Бояться не надо. Черын не осмелится подойти снова, пока рядом горит огонь. И мы не тронем тебя, если будешь благоразумной.

Веки наконец поддались, и я смогла закрыть глаза. Рахон… Рахон… Рахон… Кто же ты такой? Рахон. «Пора в путь, Ашити», – пронесся в голове только что услышанный мною голос. Ашити… Дочь шаманки Ашит, подсказало сознание. Я дочь шаманки Ашит – Ашити. Верно. И мне вспомнился небольшой дом, окруженный бескрайней белой пустыней. А еще перед внутренним взором предстал образ израненного окровавленного мужчины, но уже через мгновение я вновь увидела этого мужчину, но уже совсем иным. Мне вспомнились глаза глубокого синего цвета… «Свет моей души», – шепнул иной мужской голос, и я всхлипнула – Танияр. Мой возлюбленный супруг…

И память, подобно штормовой волне, обрушилась на меня. В один миг я вспомнила всё, что произошло со мной с той минуты, как я осознала себя в пещере, где прятался невидимый и страшный зверь охо. И моя жизнь в Зеленых землях, и свадьба, и знакомство с племенами, и война, и похищение. Рахон! Поклонник Илгиза, отступник и пятый подручный великого махира. Враг! И он снова похитил меня, второй раз!

А эта женщина…

– Мейлик, – с трудом прошептала я.

Нет, не Мейлик. Настоящая Мейлик умерла три года назад, когда илгизитам понадобилось ее имя, чтобы свести с Архамом – братом моего мужа и бывшим кааном. «Твой отец…» – вспомнилось мне услышанное совсем недавно.

– Махари, – снова прошептала я и распахнула глаза.

Великий махир – отец этой женщины! Потому махари – не имя, а титул. Проклятие. Я выругалась про себя и протяжно вздохнула. Похоже, я в Каменном лесу, где обитают твари, подобные черыну, и сбежать мне действительно не удастся. Я попросту не найду дороги и сгину при встрече с очередным чудовищем или же завязну в болоте. И в душе родился жгучий протест – я не хочу идти с ними! Я дождалась своего возлюбленного, я могу быть наконец счастливой и целостной! Только что я сейчас могу сделать?..

Мне отчаянно захотелось проверить, со мной ли еще мой перстень. Тогда всё не так плохо, и я могу показать Танияру, что всё еще жива и где нахожусь. Возможно, тогда он сможет нагнать похитителей и отбить меня. Их не может быть много. Пагчи легко убили илгизитов в первый раз… но не Рахона. Он отчего-то вовсе не похож на приведение. Жив, здоров и даже не исхудал нисколько. Проклятие…

Впрочем, от брани толку не было, как и от попыток оглядеться, и я заставила себя выдохнуть и набраться терпения. Теперь я лежала, глядя в почерневшее небо, и слушала звуки, доносившиеся до меня. Вскоре это даже увлекло, и я начала составлять картину из того, что услышала. В какой-то момент мне вспомнился танец, который я танцевала для Создателя под музыку жизни. Это и вправду было чем-то схожим с тем, чем я занималась сейчас. Только в этот раз звуки были не нотами, а мазками в полотне бытия.

Вот хрустнула ветка и зашелестела пожухлая листва – чья-то нога потревожила тишину, царившую на болотах. А вот затрещал хворост – это острые язычки огня приняли подношение и, должно быть, отблагодарили людей россыпью искр, подобно фейерверку, взмывшему к небу. Затем до моего слуха донеслись человеческие голоса. Они были приглушенными, и слов я не разобрала, да и не желала сейчас вникать в их смысл – это испортило было целостность картины, подобно жирным уродливым кляксам. И я продолжила слушать звуки.