Вдовье счастье (СИ) - Брэйн Даниэль (читать книги онлайн бесплатно полностью txt, fb2) 📗
В ожидании, пока вернется Ефим и я смогу отправиться к кредиторам рангом повыше булочника и зеленщика — а пастыря я просто не хотела видеть лишний раз — я разложила на тарелочках присланные дворничихой Марфой фрукты, похожие на очень маленькие яблочки, и учила детей считать. Гриша сидел у меня на руках и смотрел, чем мы заняты, но внимания его надолго не хватало, и тогда он изворачивался и предпринимал безуспешные попытки вырваться и удрать, я раз за разом возвращала его на место.
Лукея занялась по моему указу пересмотром гардероба детей — чересчур много нарядного и абсолютно нет удобной и теплой одежды. Палашка на кухне гремела посудой, и судя по тому, что грохот был неравномерный, а вскрики и охи раздавались все чаще, была она кашеваркой весьма и весьма криворукой. Я сделала себе пометку ни за что не допускать детей на кухню, чтобы не вышло какой беды.
— Вот, барыня, что продать можно, — повернулась ко мне Лукея со стопкой детских вещей, положила их на расстеленную на полу чистую тряпицу, отцепила от ворота платья булавку и наклонилась, чтобы собрать все в узелок. Она как-то странно ойкнула, схватилась за грудь, я вздрогнула, и парочка монет все-таки выпала и тут же спряталась в ворохе курточек и рубашечек.
Я села прямо, ссадила с колен Гришу, крикнула:
— Палашка, иди сюда, живо!
Бледная как смерть Лукея тоже выпрямилась, руки ее судорожно шарили по лифу платья, примчалась Палашка, что-то, естественно, по пути уронив, застыла изваянием в дверном проеме.
— Присмотри за детьми, Палаша, — велела я, вставая и передавая ей Гришу. Палашка обтерла руки о юбку, приняла малыша, бочком подошла к остальным притихшим детям. Я кивнула, поманила за собой Лукею и пошла в холл.
Я ожидала, что слуги будут бескорыстны? Смешно.
— Показывай, — приказала я, закрывая дверь детской и указывая на столик в прихожей. Вероятно, на этом подносе должны лежать визитные карточки, или я ничего не понимаю в этикете этого времени. — Выкладывай все сюда.
Непривычно присмиревшая Лукея вытащила из-за пазухи небольшой узелок. Он развязался, и когда она отцепила булавку и наклонилась, монетки выпали — какая печаль. Я подошла, растрепала ткань, насчитала десяток серебряных монет и четыре золотые, скривила губы, сделала шаг к Лукее и без всяких колебаний ощупала ее лиф.
Ничего больше не завалялось. Я отступила, размышляя, как поступить, кроме того что дать ей пощечину.
— Ефим тоже деньги забрал? — спросила я. Лукея кивнула. — И сколько?
— Поболе, чем я, матушка, — кротко ответила Лукея. — Что ж теперь будет-то?
Великолепный вопрос, я и сама пока не решила. С одной стороны, стоило сразу наградить слуг за работу и риск, с другой — каждая копейка на счету. Плюс то, что слуги банально своровали — вот это уже требовало наказания. Но лупить старуху самой у меня не то что недоставало смелости, я не хотела это делать в присутствии малышей. Есть вещи, которые о родителях детям лучше не знать.
— На кухню пока ступай, — проговорила я, вся в раздрае. Вернется Ефим, улажу дела с кредиторами и подумаю.
Оплеуха за оплеухой. Жизнь как Тришкин кафтан, не успеваешь одно залатать, так прореха новая.
Глава двенадцатая
Я была уверена, что Ефим не вернется.
Я сама вручила ему деньги, предназначавшиеся кредиторам, и это почти сотня золотом плюс двадцать три серебром за фураж. После оплаты квартиры и покупки еды у меня оставались еще двести золотом и медная мелочь, но надолго ли хватит мне этих денег? Конечно нет. А я собственноручно лишила себя трети того, что у меня имелось, и не могу не расплатиться с теми, кому должен был передать деньги Ефим. Минус еще сотня.
— Спасибо, Всевидящая, что взяла деньгами, — пробормотала я. Слез не было, хотя плаксивость рвалась, как и обиженная на весь мир истерика, я и Вера-прежняя вступали в ставший привычным уже конфликт, я побеждала. Возможно, временно, и так будет далеко не всегда. — Только знаешь, пощадила бы ты меня, у меня все-таки дети…
Как местная богиня смотрит на воровство? Полагаю, как все нормальные боги — отрицательно. То, что меня обокрал Ефим, это карма, а еще не приходится сомневаться, что и кара, ведь Всевидящая существует, я сама видела, на что способны ее верные слуги.
На пороге своей комнаты я замерла, гадая, какую цену платят пастыри за свой удивительный дар. Если обитель тут не просто уютная келья, а постриг — не часовой занудный ритуал, то понятно, отчего так испугалась Лукея, почему Вера всеми силами избегала этот путь.
А у меня, может быть, выбора не останется.
— Переоденусь и поеду в город, — объявила я, входя в комнату. Старшие дети играли с яблоками, а Гриша беззастенчиво терзал бедную Палашку, и вид у нее был такой несчастный и вместе с тем многоопытный, что до меня запоздало дошло — да Лукея не стесняется при первой возможности скинуть на нее заботу о малыше, вот она и ходит растрепой. — Платье мне найди.
Я со вчерашнего дня ходила в тяжелом темно-вишневом платье, спала в нем не раздеваясь на скамье в детской, и с утра, перед тем как покинуть дом, лишь приказала Палашке переплести мне косу и уложить ее. Платье казалось мне вызывающим и слишком роскошным для делового визита… нет, не так, в брендовых шмотках ходят брать миллионный кредит, а не униженно просят об отсрочке платежа. У меня были более скромные наряды из тех, что я оставила, но Палашка почему-то смотрела на меня глазами-плошками, хотя Гриша тянул ее за волосы, и это было, несомненно, болезненно.
— Ай, пустите, барин, — пискнула Палашка и неопределенно пожала плечами. — Так что искать, барыня, когда вы все приказали собрать да продать?
— Я продала ненужные мне бальные платья, — сообщила я, хмурясь и начиная догадываться, что где-то поторопилась. — Отыщи что-нибудь.
— Так траур, барыня? — перебив меня, всхлипнула Палашка. — Какой бал. А сочное платье вы сами на пол бросили. А больше и нет…
Я действительно кинула в общую кучу платье похожего винного цвета, и кто бы меня предупредил, что эта обертка предназначалась для скорбящей дамы? Но винить прислугу было не в чем, настоящая Вера могла принять такое решение только взвешенно. Как бы издевательски ни звучало выражение «взвешенное решение» по отношению к ней.
Придется мне весь траур ходить в одном и том же, и знать бы еще, сколько он продлится. Что-то новое и незнакомое внутри меня огорченно захныкало, я покачала головой, потому что впервые в жизни оказалась на месте женщины, у которой трагедия — сломанный ноготок.
У тебя, дура, жизнь сломана, и вообще, снявши голову, не рыдают по волосам.
Палашка не спрашивала, что произошло и почему я позвала ее, а Лукею удалила, и чем ей заниматься теперь. Приказала барыня готовить, будет готовить, приказала ходить за детьми, будет ходить. А барыне необходимо решить, что делать с Лукеей… Продать ее — самый простой вариант, но крепостная старуха стоит до слез мало, а новую няньку надо кормить и платить ей жалование. Денег мизер, а после моей оплошности еще меньше чем было, но больше, чем было вчера, значит, живем.
Я быстро собралась, забрала деньги, драгоценности, все, что у меня оставались, взяла долговые расписки, кинула все в милый бархатный ридикюль, вытряхнув оттуда какое-то бессмысленное шитье, поцеловала малышей и вышла, наказав Палашке следить за детьми и уложить их спать, когда придет время. Никаких вопросов она не задавала, для нее нянчиться было не в новинку, мне показалось, что наоборот, ей это занятие по душе больше, чем стряпня и уборка.
На улице я впервые оказалась одна и растерялась. Мне нужно было взять извозчика, куда-то ехать, и я стояла у открытых ворот, разглядывая проезжающие экипажи и торопящихся людей.
Никому не было дела до одинокой красивой женщины. Не водятся в реальной жизни принцы, спасающие деву в беде. Твоя беда — твоя печаль, ты и расхлебывай.
— Ехать куда собрались, ваша милость? — раздался за спиной голос Фомы, дворника, и я с облегчением обернулась и закивала. — Так сей же час вам организуем.
