Белый свет - Рюкер Руди (книги онлайн полностью txt) 📗
Франкс подхватил меня, когда я как раз собирался разбиться. Он поднял свои жесткие надкрылья, развернул радужно-переливчатые крылья и слетел вниз, чтобы поймать меня. Тонкие, похожие на пленку крылья отчаянно били по чистому воздуху, и мы медленно поднялись к вершине скалы. Сила притяжения вернула себе прежнее направление, и он опустил меня на еще один сладко пахнущий луг.
— Почему ты не сказал мне, что умеешь летать? Я думал, ты простой таракан.
— В том мире, откуда я родом и который называется Прага, летают только принадлежащие к низшим кастам.
Поэта, царя-философа вроде меня носит в украшенном бриллиантами паланкине стая вкусных летучих личинок.
Было бы довольно точным сравнением, если бы я уподобил тебя такой личинке. Гораздо более точным, чем твое сравнение меня с тараканом.
Прежде чем я смог извиниться, Франкс сунул голову под плоский камень и перевернул его. Под ним оказалось несколько червей и личинок, которых он тут же смел. Я все еще не испытывал голода. Похоже, на Саймионе спать и есть нужно было лишь тогда, когда этого сам захочешь.
Впереди лежал еще один луг, с еще более спутанной растительностью, чем предыдущий. Он завершался еще одной скалой, более гладкой и на десять футов выше предыдущей. Проводник со своим отрядом уже пересекли луг и удалялись от нас куда-то вбок. Интересно, он специально заставил меня потерять равновесие? Вполне возможно. И конечно, для моей же безопасности.
Я не представлял, как мы будем двигаться дальше.
Франкс едва мог двигаться по лугу, а я едва мог карабкаться по скалам. Двигаясь в таком темпе, мы вряд ли когда сумеем войти в бесконечное ускорение.
Франкс прервал мои тревожные мысли, заявив:
— В качестве дополнительного обстоятельства позволь мне сказать, что я не могу взлететь, если не буду каким-нибудь образом подброшен в воздух. На празднествах подпрыгивают, но на цепком лугу это вряд ли целесообразно.
— А почему бы тебе просто не перелетать со скалы на скалу? — предложил я.
— Как ты думаешь, стал бы я тебя дожидаться, если бы я мог? Хоть ты и добрый попутчик, но душа моя изголодалась по Абсолюту, Единственному, концу пути.
Мое сердце несется вскачь, но тело отстает. Добавлю в заключение, что я не могу летать на столь большие расстояния. — Он выжидающе посмотрел на меня. Как легко вознес он меня на вершину скалы. Может быть, мне следовало нести его через луг? Он был большим, но не плотным.
— Залезай ко мне на спину, — предложил я. — Я буду подпрыгивать, как только коснусь земли, а ты будешь лететь со мной между прыжками.
— Я уж боялся, что ты никогда не попросишь об этом.
Его цепкие маленькие лапки поднялись по моим бокам, а мандибулы легко легли на мою шею. Я слегка вздрогнул. —Что, если он откусит мне голову и выпьет меня, как бутылку лимонада?
Но все получилось отлично. Я присел и подпрыгнул в воздух. Затем зажужжали крылья Франкса, и мы пролетели двадцать — тридцать футов. Когда мы спустились, я уже подогнул ноги и был готов к следующему толчку, и мы снова оторвались от земли. Мы пересекли долину за пять прыжков. На скале мы использовали технику спуска на канате, но в обратном направлении. Франкс взлетал насколько мог высоко, потому хватался за какой-нибудь выступ и подбрасывал нас еще выше. На его крыльях мы поднимались еще футов на десять — пятнадцать, а потом я снова подтягивался или отталкивался от скалы, чтобы ускорить наше движение вверх.
Таким способом мы одолели десятки лугов и скал и впали в гипнотический ритм. Как и на подходе к отелю, стало казаться, что ландшафт ожил и помогает нам. Мы вошли в бесконечное ускорение. Безграничная энергия изливалась на нас из Горы Он, и мимо промелькнул первый на нашем пути алеф-нулевой каменный барьер. За каждым барьером находился круто поднимающийся луг всегда одной ширины, скажем, футов сто. Но каждый следующий барьер был на десять футов выше предыдущего. После того алеф-нулевого барьера мы остановились и оглянулись на проделанный путь.
Вид был очень странным. В бесконечном узоре карабкающихся вверх по склону каменных полосок, напоминающих расплющенную лестницу, отсутствовала последняя полоска. Сколько я ни пытался проследить свой путь до самого низа, мое внимание обязательно перескакивало на какую-нибудь одну скалу, скажем, миллиардную снизу. Я мог за одну попытку проследить наш путь снизу вверх. Но сверху вниз мое внимание могло двигаться только скачками.
— Что ты видишь? — спросил я у Франкса.
Его ответ был сложным. Вместо того чтобы смотреть на скалы по отдельности, он предпочел сосредоточиться на общей схеме. Он придавал большое значение тому, что луга были одной ширины, а скалы с каждым разом становились на десять футов выше. Он подчеркнул, что это доказывает параболический характер общей схемы луг-скала, и привел краткое доказательство этого факта.
Он предположил, что темп роста следующей серии скал будет выражен квадратичной функцией, что приводило к изображению чередования лугов и скал кривой третьей степени…
Я перебил его:
— Где ты всему этому научился? Я думал" ты не математик.
— Это была поэзия. И довольно изящно выточенная, если мне позволено будет самому так о ней выразиться.
— Там, откуда я родом, — начал я, — на Земле…
— Я знаю, что ты называешь поэзией. Отображения чувств, эмоции, умело закругленные фразы, муха в янтаре. А на Праге уравнения — это тоже поэзия.
— Но математика считается нудным занятием, — возразил я. — Длинные доказательства, формальные подробности. Конечно, сама идея не может быть нудной, но детали….
— Мы никогда не занимаемся деталями, — ответил Франкс. — Потому что нам все равно, правильны наши уравнения или нет. Считается только то, какие чувства они вызывают.
Мы двинулись дальше. На этот раз мы развили что-то вроде суперускорения и принялись отщелкивать целые циклы из алеф-нуля каменных поясов за один прием. В каждом новом цикле скал темп роста стремительно увеличивался. Как только рост стал экспоненциальным, мне. начало казаться, что я непрерывно цепляюсь за голую скалу или отталкиваюсь от нее ногами, тогда как жужжание крыльев Франкса слилось в непрерывный гул за моей спиной. Все сияло светом, а от скал исходил сухой пыльный запах. Мы долгое время не прерывались, заворачивая уровни ускорения один в другой, преодолевая одну бесконечность скал за другой.
В какой-то момент я вдруг понял, что мы снова не движемся. Мы находились на лугу размером с носовой платок, а вокруг высились голые скалы. Франкс лежал на спине и сучил ножками.
— Это алеф-один? — с надеждой спросил я.
— Я так не думаю, — ответил он. — Я думаю, что это то, что получается при возведении алеф-нуля в алеф-нулевую степень алеф-нуль раз подряд.
— Ты имеешь в виду эпсилон-нуль?
Франкс утвердительно дернул ногой.
— Так они его и называли.
— Кто?
— Дорогой мой Феликс, я провел в этом отеле очень много времени. Проводники скрытны, а вот восходители-неудачники — напротив. Главный смысл большинства восхождений заключается в триумфальном возвращении на террасу, где вновь прибывших и старых приятелей потчуют великолепными сказками о безрассудной храбрости.
— И тебе приходилось слышать о людях, добравшихся до алеф-один без проводника?
— Конечно, приходилось. Все это не так просто, как было до сих пор. Для этого нужны новый порядок бытия, новая плоскость существования.
— Не знаю, как нам удастся одолеть это последнее препятствие. Даже если мы будем наворачивать одно ускорение на другое, все равно мы достигнем предела исчисляемого количества этапов. Алеф-один нельзя достичь никаким исчисляемым процессом. Нам никогда не вырваться из чисел второго класса.
Франкс просто лежал на сухой траве. Цветов здесь практически не было. Я выдернул травинку и посмотрел на нее против неба. Эта травинка делилась на десять ответвлений. Я представил, что снабжаю каждое ответвление ярлыком с цифрами от нуля до девяти.
Я заметил крохотного жучка, ползущего вверх по травинке. На первой развилке он заколебался, а потом выбрал номер 3 и продолжил движение наверх. На следующей развилке он выбрал номер 6, а на развилке после этой — номер 1. Затем он упал мне в глаз.
