Вокзал потерянных снов - Мьевиль Чайна (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Айзек нащупал в кармане номер «Буйного бродяги». Опасно хранить у себя даже один-единственный экземпляр. Он погладил газету, мысленно показывая нос на северо-восток – парламенту, мэру Бентаму Рудгуттеру и всем партиям, которые ведут бесконечные склоки. Партия Жирного Солнца и Три Пера; Инакая Тенденция, которую Лин называла «спекулянтской нечистью»; лжецы и соблазнители из партии «Наконец мы прозрели» – целая стая высокопарных драчунов, похожих на шестилеток в песочнице, которых наделили всеми властными полномочиями.
В конце дорожки, усыпанной конфетными обертками, постерами, билетиками, раскрошенными объедками, поломанными куклами и лопнувшими воздушными шариками, стояла Лин, опираясь о входные ворота ярмарки. Увидев ее, Айзек невольно заулыбался. Лин выпрямилась и помахала им рукой. Затем не спеша двинулась в их сторону.
Айзек увидел, что в ее жвалах зажато засахаренное яблоко. Нижняя челюсть смачно перетирала пищу.
«Как тебе гаруда, золотце?» – жестами спросила она.
– Стопроцентный, чудовищный провал, – печально буркнул Айзек. – Сейчас все расскажу.
Когда они повернулись спиной к ярмарке, он даже осмелился ненадолго задержать ее руку в своей.
Три маленькие фигурки растворились в плохо освещенных улицах Собек-Круса, где свет газовых фонарей был тускл и неровен, если вообще был. За спиной они оставили безумный вихрь разноцветья, металла, стекла, сахара и пота, который продолжал загрязнять небо своим шумом и светом.
Глава 9
Над городом, в тенистых аллеях Эховой трясины и лачугах Худой стороны, в сплетениях захламленных каналов, в Дымной излучине и в поблекших особняках Барачного села, в башнях Варской поймы и среди грозных бетонных зарослей Собачьего болота пронесся шепотный слух: кто-то скупает крылатых существ.
Лемюэль, как бог, вдохнул жизнь в идею, заставив ее облететь весь свет. Мелкие воришки прослышали от торговцев наркотиками, уличные лоточники разболтали обнищавшим господам, доктора с сомнительной репутацией узнали от вышибал на полставки.
Просьба Айзека облетела трущобы и ночлежки. Она проникла во временные бараки, выстроенные на самом дне человеческого общества.
Там, где прогнившие хижины возвышались над грязными задворками, деревянные тротуары, казалось, росли сами по себе, связывая постройки друг с другом, пролегая по улицам, которыми изможденные вьючные животные везли клетки с третьесортным товаром. Над сточными канавами, словно расщепленные ветки, торчали мосты. Послание Айзека прошло тропами бездомных котов сквозь хаотичные сплетения городских силуэтов.
Городские любители приключений небольшими группками потянулись на поездах Сточной линии на юг, до станции Холм, чтобы затем углубиться в дикие чащобы Строевого леса. Они до изнеможения шагали по заброшенным железнодорожным колеям, переступая со шпалы на шпалу, проходя мимо пустынных безвестных полустанков, затерянных где-то в лесах. Платформы не смогли противостоять живому напору зелени. Колеи густо поросли одуванчиками, наперстянками, диким шиповником, которые дерзко пробивались сквозь гравий железнодорожной насыпи, то тут, то там вздымая и искривляя рельсы. Буреломы и непролазные заросли баньянов и елей незаметно подступали к испуганным непрошеным гостям, окружая, пока те не оказывались в ловушке из пышной растительности.
Они приходили с мешками, рогатками и огромными сетями. Они протискивали свои неуклюжие городские телеса сквозь переплетения корней и густые древесные сумерки, вскрикивая, спотыкаясь и ломая ветки. Они пытались определить, откуда доносится пение птиц, что было совсем непросто, так как оно слышалось со всех сторон. Они тщились проводить бесполезные аналогии между городом и этим чужеродным царством. «Если ты способен не потеряться в Собачьем болоте, – глупо заблуждаясь, говорил, наверное, кто-нибудь из них, – то нигде не потеряешься». Возможно, они вертели головами, тщетно пытаясь отыскать глазами милицейскую башню на холме Водуа, которая была скрыта за деревьями.
Некоторые так и не вернулись.
Другие возвращались все в порезах, расчесанных до крови комариных укусах, голодные и с пустыми руками. С таким же успехом можно охотиться за призраками.
Иногда им улыбалась удача, и какой-нибудь обезумевший соловей или лесной зяблик, завернутый в грубый платок, задыхался под радостные крики надувшихся от гордости горлопанов. Шершни, которых люди пытались рассадить по банкам и горшкам, впивались жалами в своих мучителей. Если крылатым пленникам везло, тюремщики не забывали просверлить в крышке несколько отверстий для воздуха.
Многие птицы и еще больше насекомых умирали. Некоторые выживали, чтобы оказаться в мрачном городе, начинающемся сразу за деревьями.
В самом же городе дети залезали на стены, вытаскивая яйца из гнезд, устроенных среди прогнивших водосточных труб. Гусеницы, личинки и коконы, которых раньше собирали в спичечные коробки, чтобы обменять на кусок бечевки или шоколадку, вдруг приобрели цену в деньгах.
Бывали и несчастные случаи. Какая-то девочка, погнавшаяся за соседским голубем-почтарем, упала с крыши и раскроила себе череп. Старик, копавшийся в поисках личинок, был насмерть зажален пчелами.
Редких птиц и других летающих тварей выкрадывали. Некоторые из них убежали. Новые хищники и будущие жертвы ненадолго влились в небесную экосистему Нью-Кробюзона.
Лемюэль хорошо знал свое дело. Кто-нибудь другой прошелся бы лишь по низам; только не он. Он сделал все, чтобы о желании Айзека узнали все окраины: Гидд, пойма Ржавчины, Мафатон, Ближние стоки, Ладмид и Ворон.
Врачи и чиновники, адвокаты и советники, лендлорды и праздные мужчины и женщины, даже милиция – Лемюэль частенько имел дело (обычно не напрямую) с почтенными гражданами Нью-Кробюзона. Главное различие между ними и самыми отчаявшимися жителями города состояло, как он знал по опыту, в размерах интересовавших их денежных сумм и вероятности быть пойманными.
В кабинетах и гостиных звучали осторожные заинтересованные шепотки.
В самом сердце парламента шли споры по поводу размеров налоговых пошлин с предпринимателей. Мэр Рудгуттер чинно восседал на своем троне и кивал, в то время как его помощник Монтджон Рескью гнул линию партии Жирного Солнца, агрессивно тыкая пальцем в собравшихся под сводами огромного зала. Время от времени Рескью замолкал, чтобы поправить толстый шарф, несмотря на теплую погоду, накрученный на его шее.
Советники тихо дремали в облаках пыли.
Повсюду в огромном здании по запутанным коридорам, которые были, казалось, специально построены так, чтобы сбить человека с толку, сновали друг мимо друга одетые в костюмы секретари и курьеры. От главных артерий во все стороны ответвлялись небольшие туннели и полированные мраморные лестницы. Многие из них не были освещены, и никто по ним не ходил. По одному из таких проходов некий старик катил ветхую тачку.
Постепенно удаляясь от суматошного гомона главного вестибюля парламента, он волок тачку за собой, карабкаясь по крутым ступеням. Тачка едва вмещалась в узкий коридор: долгие пять минут он возился, прежде чем добраться до верхней площадки. Там он остановился, отер пот со лба и губ, а затем продолжил свой многотрудный путь вверх по наклонному коридору.
Впереди забрезжило: солнечные лучи тянулись из-за угла коридора. Старик свернул за угол, и теплый свет ударил ему прямо в лицо. Этот свет хлынул с застекленной крыши и из окон находящегося в конце коридора кабинета без дверей.
– Доброе утро, сударь, – сипло проговорил старик, подойдя ко входу.
– И тебе привет, – ответил сидящий за столом.
Это был небольшой квадратный кабинет с узкими окнами; за дымчатыми стеклами виднелись холмы Грисской пади и арочные мосты Южной железнодорожной линии. В одной из стен находилась маленькая раздвижная дверь. В углу лежала груда беспорядочно наваленных ящиков.
Эта маленькая комната была одним из тех помещений, что выступали за фасад главного здания, нависая высоко над городской округой. В пятидесяти футах под нею вздымались волны Большого Вара.
