Виртуальный свет - Гибсон Уильям (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Телеприсутствие?
– Нет, – мотнул головой Фредди, – там работает свет. Вылетают фотоны, попадают тебе в глаз. Здесь все иначе. Мистер Уорбэйби ходит по комнате, рассматривает ее – и может одновременно видеть данные из протокола, да хоть какие. Надень эти очки на человека, потерявшего глаза, но сохранившего оптические нервы, и он увидит. Их так сначала и придумали, для слепых.
Райделл подошел к окну, раздвинул шторы и посмотрел вниз, на ночную улицу нового, незнакомого города. Редкие прохожие спешили по своим неизвестным делам.
– Фредди, – сказал Уорбэйби, – выведи-ка мне из интенсекьюровских файлов эту Вашингтон. Девушку, работающую в «Объединенной курьерской».
Фредди кивнул и что-то сделал с компьютером.
– Да, это возможно. – Уорбэйби внимательно изучал нечто, видимое ему одному. – Вполне возможно. Райделл, – он снял очки, – я бы хотел, чтобы и ты взглянул.
Райделл отпустил шторы, подошел к Уорбэйби, взял очки, тем же движением их надел. У него было отчетливое чувство, что сейчас не стоит медлить, мяться в нерешительности – хотя бы даже в результате пришлось снова смотреть на того мужика, на жмурика.
Чернота, цветные вспышки, а затем – лицо девушки, спереди и в профиль. Отпечатки пальцев. Сетчатка правого глаза, увеличенная до размеров ее головы. Цифровые данные. ВАШИНГТОН, ШЕВЕТТА-МАРИ. Большие серые глаза, длинный прямой нос, легкая улыбка, предназначенная, видимо, фотографу. Темные, коротко остриженные волосы собраны на макушке не то в метелку, не то в хвост.
– И что же ты думаешь? – спросил Уорбэйби.
Райделл напрочь не понимал, о чем его спрашивают, не знал, что тут можно ответить.
– Симпатичная.
Похоже, я сморозил глупость, подумал он, услышав приглушенное фырканье Фредди.
Однако Уорбэйби спокойно кивнул.
– Прекрасно. Значит, ты ее не забудешь.
16. «Санфлауэр»
В бетонном лабиринте противотанковых заграждений Сэмми Сэл оторвался и пропал из виду, при всех своих внушительных размерах он был непревзойденным мастером езды по узким, петляющим проулкам. Он умел делать абсолютно невозможные повороты, при необходимости Сэмми мог вздыбить велосипед и развернуться на триста шестьдесят градусов. Шеветта пару раз видела, как он делал такое на спор. А что оторвался, так она прекрасно знала, где его найти.
Проскакивая между первой парой надолбов, Шеветта взглянула вверх и почувствовала, что мост тоже на нее смотрит, смотрит сотнями освещенных окон, фонарей и неоновых вывесок. Она видела картинки, на что был похож мост раньше, в те времена, когда по нему днем и ночью мчались машины, видела, но как-то вроде и не верила этому. Мост для нее был то, что он есть, он не мог быть иным ни сейчас, ни прежде. Убежище, дикое, странное, но – убежище, где можно лечь и уснуть, единственный приют бесчисленных людей и их бесчисленных снов.
Она миновала тележку рыбника, проскочив юзом на мелких осколках льда и серых, тускло поблескивающих кишках. Кишки пролежат тут всю ночь, на рассвете их расхватают чайки. Рыбник крикнул что-то вслед, но Шеветта не разобрала ни слова.
Она ехала между лотками и тележками в вечерней сутолоке, ехала и высматривала Сэмми Сэла.
Сэмми оказался там, где и должен был оказаться, – рядом с кофейной тележкой. Он ничуть не запыхался и стоял теперь, лениво опершись о свой велосипед; смуглая девушка с раскосыми глазами и острыми азиатскими скулами заваривала кофе. Шеветта притормозила рядом и соскользнула на землю.
– Решил, – сказал он, – что успею выпить маленькую без сахара.
Ноги Шеветты отчаянно ныли, гнать за Сэмом – это тоже тебе не сахар.
– Успеешь, если поторопишься, – сказала она, взглянув на мост, и повернулась к девушке:
– Мне тоже.
Удар перевернутым ситечком по краю тележки, комок коричневой гущи полетел на землю и рассыпался, над ним поднялось легкое облачко пара. Девушка засыпала в ситечко кофе, чуть утрамбовала его пальцем, подняла ручку экспресски, вставила ситечко, снова опустила ручку.
– Понимаешь… – сказал Сэмми Сэл и замолк, осторожно пробуя горячий кофе. – Ты не должна иметь таких проблем, ни к чему тебе это. Существуют две и только две разновидности людей. Люди, останавливающиеся в гостиницах вроде «Морриси», и мы с тобой. Существовал, говорят, и средний класс, люди, которые посередине, но это было давно и не правда. Как мы и подобные нам связаны с теми, другими? Мы развозим их конверты. Мы получаем за это деньги. Мы стараемся не наследить на ковре. Если дело этим и ограничивается, то все о'кей. Но что произойдет при более близком контакте? Что случится при соприкосновении?
Неосторожный глоток обжег Шеветте рот и горло.
– Преступление, – сказал Сэмми. – Секс. Возможно – наркотики. – Он допил кофе и поставил чашку на фанерную стойку. – Это практически исчерпывает все возможные варианты.
– Но ты-то их дерешь, – заметила Шеветта. – Ты сам говорил.
– Деру, – пожал плечами Сэмми, – ибо мне это нравится. Я понимаю, что могу нарваться на неприятности, и знаю, на что иду. А ты просто взяла и сделала черт знает что, безо всякой нужды и причины. Нарушила мембрану, отделяющую нас от них. Ручки у нее, видите ли, очень шаловливые. Дурь собачья.
Шеветта подула на кофе.
– Понимаю.
– Ну и как же ты намерена выпутываться из этой истории?
– Пойду к Скиннеру, возьму очки, отнесу их на крышу и выкину в воду.
– А что потом?
– Потом буду делать все, как всегда, пока кто-нибудь не придет по мою душу.
– А придет – что ты ему скажешь?
– Сделаю большие глаза. Скажу, что ни хрена не понимаю, о чем это он. Не было такого – и все тут.
– Угу. – Сэмми медленно кивнул, в его голосе не чувствовалось особого энтузиазма. – Может, и проскочит. А может, и нет. Если каким-то там людям эти очки нужны позарез, они могут нажать на тебя так, что пискнешь и околеешь. Другой вариант: мы берем эти очки, отвозим их в «Объединенную» и ты рассказываешь все как на духу.
– Мы?
– Угу. Я буду играть роль почетного караула.
– Меня выкинут с работы.
– Найдешь себе другую.
Шеветта допила кофе, поставила чашку, вытерла рот тыльной стороной ладони.
– Работа – это все, что у меня есть. И ты, Сэмми, ты сам это знаешь. Ты сам ее мне нашел.
– А еще у тебя есть место, где спать, – там, на верхотуре. И этот придурочный старый раздолбай, который пустил тебя.
– Я его кормлю…
– И у тебя есть твоя собственная жопа, в целости и сохранности. А если некий хорошо обеспеченный джентльмен врежет тебе по известному месту мешалкой за то, что ты без спросу взяла его информационные очки, ситуация может сильно измениться.
Порывшись в карманах, Шеветта положила на стойку три никелевые пятерки за две чашки кофе и два доллара чаевых. Затем она храбро расправила обтянутые Скиннеровой курткой плечи. Негромко звякнули цепочки многочисленных молний.
– Нет. Отправлю это говно на дно залива, и никто ничего не докажет. Никогда.
– Невинное дитя, – вздохнул Сэмми.
Это звучало очень странно. Шеветта никогда не думала, что слово «невинность» можно использовать таким вот образом.
– Так ты идешь со мной?
– Зачем?
– Заговоришь Скиннеру зубы. Встанешь между ним и его журналами. Это там я их спрятала, за журналами. Тогда он не увидит, как я их вынимаю. Потом я поднимусь на крышу – и все, с концами.
– О'кей, – кивнул Сэмми. – Только я думаю, ты ищешь на вышеупомянутую жопу приключений. Доиграешься.
– Ничего, рискну.
Шеветта покатила велосипед к Скиннеровому подъемнику.
– Тебя не переспоришь, – еще раз вздохнул Сэмми и пошел следом.
В жизни Шеветты было всего три по-настоящему хороших, волшебных момента. Один – это когда Сэмми Сэл сказал, что попробует устроить ее в «Объединенную», и действительно устроил. Другой – когда она расплатилась наличными за свой велосипед и тут же, у дверей магазина, села на него и поехала. И еще вечер, когда она встретила в «Когнитивных диссидентах» Лоуэлла, хотя это еще как сказать, хорошо это было или плохо.