Чардаш заводных игрушек (СИ) - Архонтова Вероника (книги полностью TXT) 📗
В лицо пахнуло жаром.
Под ногами Кармайкла, стоящего на узком мостике, бурлила раскаленная красная жидкость, от которой шибало в нос резким запахом застарелой крови и гноя.
Это место было изрыто каналами, по которым она медленно, торжественно текла. Через каналы было перекинуто множество подобных мостиков, будто это был очередной лабиринт.
Вдалеке, на скрытом красноватой дымкой горизонте, виднелись призрачные очертания монументальных городских стен, уходящих вверх и упирающихся в багровое небо.
А потом он услышал крики.
— Нам нужно прекращать общаться с поэтами, шеф...
— Почему я ожидал чего-то подобного... — поежился комплементант.
Воздух был соткан из криков, стонов, воплей невыразимой боли и вечной агонии, и его вязкие колебания, вызванные движениями Дэна, моментально отзывались всей гаммой страдания.
...Pater noster, qui es in caelis...
— Потому, что она католичка, шеф?
...sanctificetur Nomen Tuum...
— Ну да... — Фрэн брезгливо сморщила носик. — Что же еще?
...adveniat Regnum Tuum...
Что-то копошилось, плавало, барахталось в кровавых каналах под ногами — периодически куски обваренной плоти, едва ли напоминающие человеческие тела,
...fiat voluntas Tua...
появлялись на поверхности и пытались ухватиться за гладкие стены канала только для того, чтобы кипящая жидкость отволокла их прочь, проглатывая вновь.
— Ужасно... — прошептал Дэниэл, кривясь от отвращения. — Давай попробуем найти ее побыстрее. Почему все постоянно создают себе нечто подобное внутри?
— Привет, Иероним Босх, — хмыкнула Фрэн. — Потому что она впечатлительная девушка с факультета искусств? И, судя по всему, увлекается Средневековьем.
...sicut in caelo, et in terra…
Вдоль обсидиановых берегов скользили тени, трудноразличимые в поднимающихся от реки кровавых испарениях.
...Panem nostrum cotidianum da nobis hodie...
Явно крупнее человека, они между тем оставались лишь размытыми силуэтами, которые скользили вдоль каналов, оставляя после себя лишь изредка пробивающийся сквозь вопли цокот копыт.
...et dimitte nobis debita nostra...
И еще чей-то голос прорывался сквозь агонические завывания адского ветра.
...sicut et nos dimittimus debitoribus nostris...
Но насколько хватало взгляда, всюду тянулись полные кипящей крови каналы.
— Думаю, нам не стоит попадаться этим парням...
Он старался двигаться аккуратнее, пытаясь идти на голос. И невольно всматриваясь... всматриваясь в бурлящую кровь.
...et ne nos inducas in tentationem...
Ему удалось уловить направление, но и там, откуда доносился этот голос, виднелись лишь рвы, мгла да лабиринт мостов.
Обваренные останки тянули к нему руки в немой мольбе, появляясь на поверхности лишь на несколько мгновений, покрытые волдырями ожогов, с лопнувшими глазами и деформированными лицами.
...sed libera nos a Malo. Pater noster...
— Туда, кажется... — прошептал Кармайкл. С каждым шагом ему становилось все хуже.
...qui es in caelis: sanctificetur Nomen Tuum, adveniat Regnum Tuum...
Тени игнорировали его. Возможно, потому, что он не должен был здесь находиться.
Или потому, что принадлежал к другой конфессии, которая отрицала существование этого места как противоречащего идее Прогресса.
Или потому, что он просто не вмешивался в производственный процесс.
...fiat voluntas Tua, sicut in caelo, et in terra. Panem nostrum cotidianum da nobis hodie...
Наконец с одного из мостиков он увидел, откуда доносится молитва.
Это оказался небольшой — примерно пять метров диаметром — островок на поверхности кипящей реки. В этом месте не было каналов, и кровавая жидкость лениво омывала берег, почти касаясь ступней коленопреклоненной девушки.
Отсюда виднелись обрубки крыльев на ее спине и множество тяжелых цепей, тянущихся на дно реки от железного обруча, сковывающего ее талию.
...et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris, et ne nos inducas in tentationem...
Мглу вокруг разгоняла светящаяся статуя, к которой девушка была обращена лицом.
...sed libera nos a Malo.
Никакого способа добраться до островка Дэн отсюда не видел.
Комплементант огляделся.
— Интересно, мы сможем вплавь попасть на тот берег?
Фрэн глянула вниз.
— Не сказала бы, что другие пловцы получают от купания удовольствие, шеф.
— Но я не другой пловец... Стоп. Я прошу прощения, но... может быть...
Он попробовал подняться в воздух вертикально.
— Руками махайте, шеф, руками! — помогла ему Фрэн, подпрыгнув на месте и изобразив, как надо махать.
Его подошвы оторвались от земли.
Будто он оттолкнулся от воды — настолько вязким был воздух.
И моментально оказался над землей на расстоянии метра.
Стрик-стрик-стрик... — Фрэн, усиленно работая стрекозиными крылышками, быстро догнала его.
И адский ветер подхватил их и помчал над поверхностью похожих на глубокие раны адских рек. Над лопающимися зловонными пузырями, над искаженными мукой лицами, над черной землей к острову, откуда неслась молитва.
Фрэн мчалась следом, умудряясь при этом еще и приплясывать в полете.
Ей-то что — машины в ад не попадают.
Девушка шептала молитву. Ее глаза были закрыты, а ладони сложены перед грудью. Эмезе Тихи.
А женщина, представленная статуей ангела, от которой исходило теплое свечение...
— Бригитта Цсолт... — подсказала Фрэн.
— Вот как. А вот это уже интересно. Откуда Эмезе знает жену Ференка? Кажется, у меня есть новый подозреваемый...
Он коснулся плеча девушки.
— Эмезе?
— Panem nostrum cotidianum... — Эмезе открыла глаза. — А? Что?..
Дэн заметил, что фактура поверхности, на которой сидела девушка, в этом месте несколько другая. Это была не земля, а металл. Люк метрового диаметра.
— ЧЕГО ТЫ ОТ НЕЕ ХОЧЕШЬ? — загремел голос за его спиной.
— Поздороваться? — предположил Дэн, разворачиваясь.
Свет, исходящий от расправленных крыльев Бригитты, на миг ослепил его.
— ОНА И ТАК СТРАДАЕТ ДОСТАТОЧНО. ОСТАВЬ ЕЕ.
— Уж чего-чего, а заставлять ее страдать еще больше я точно не собирался, — заметил Кармайкл. — Тут и без того довольно паршивое место. Но если ты так печешься о ней, почему не избавишь ее от страданий?
— НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРОЩЕНИЯ БЕЗ ПОКАЯНИЯ.
— Не может быть прощения без покаяния... — прошептала Эмезе.
— Что она сделала? — высокомерно осведомился комплементант.
— ЦЕПИ ВСЕ ЕЩЕ ДЕРЖАТ ЕЕ. ТОЛЬКО ОНА МОЖЕТ РАЗРУШИТЬ ИХ. ЕЕ ПОКАЯНИЯ НЕДОСТАТОЧНО.
— Что она сделала? — повторил вопрос Дэниэл. — Что ты сделала, Эмезе?
— Не знаю... — пробормотала девушка. — Я не... я не знаю...
— НА ВСЕ ЕГО ВОЛЯ.
— Херовая у него воля, вот что я думаю, — заявил Дэн. — Может, еще скажешь, что его пути неисповедимы? Или все же ответишь, что именно она сделала? Насколько я помню, есть вполне определенный список грехов и грешных деяний. Ложь? Воровство? Неверие? Прелюбодеяние? Зависть?
— ...
— ...
— Убийство?
— ...
— ...
— Чревоугодие? — внесла лепту и Фрэн.
— Чревоугодие? Алчность?
— Или то, что она католичка?
— ...
— Не знаю... — По лицу Эмезе струились слезы.
— Ясно. — Дэн покачал головой. — Тогда почему ты каешься, если даже не знаешь, за что?
— Я должна... пожалуйста... не мешай мне... прошу тебя...
— Должна кому?
— Ему.
«Фрэн, на всякий случай: есть ли тут еще какие-то... образы? Ощущаются?»
— Богу?
«Нельзя сказать, пока мы их не увидим, шеф».
— Да.
— А что за тени кругом?
— Не дают уйти. Стражи.
— Вот как. — Дэн кивнул. — А... им? Им что-то может помочь? — Он кивнул на реки крови.
— ОНИ ПРОВЕДУТ ЗДЕСЬ ОСТАТОК ВЕЧНОСТИ.
— Насколько я помню, каждому обещано спасение, — возразил Дэниэл. — Господь может простить каждого, если тот обратит к нему душу свою и покается в грехах своих.
