Чардаш заводных игрушек (СИ) - Архонтова Вероника (книги полностью TXT) 📗
Китти расплелась проволокой, змеящимся мотком колючек устремилась к комплементанту, обрушила металлические щупальца туда, где он только что стоял.
— Нет! Убирайся! Не трогай мое зеркало!
Проволока свернулась в клубок и расплелась вновь — на этот раз рванувшись во все стороны.
— Как скажешь... — Дэниэл поджал ноги и резко прыгнул вверх, проваливаясь прямо в зеркальный потолок.
И через мгновение он уже летел из потолка прямо на куклу.
Шипы заскрежетали по стеклам, ударившись о зеркальную поверхность потолка через мгновение после прыжка Дэна. Но его маневр застал Китти врасплох.
Его ботинки прижали куклу к полу, сбив на землю. Внутри что-то отчетливо щелкнуло.
— Нет! Нет-нет-нет-нет!!!
— Куклы не указывают людям, — заметил Дэниэл, наклоняясь к ней и пытаясь дотянуться до выключателя на затылке.
Клик.
Проволока, вьющаяся вокруг, произрастающая из ее тела, как металлическая водоросль, опала на пол.
Глаза Китти застыли.
— Да... — не шевеля губами, произнесла она. — Простите, хозяин.
— Твоя настоящая хозяйка расстроилась бы, если бы узнала, — покачал головой Дэн, вставая и снова подходя к зеркалу.
И опять коснулся его рукой.
Зеркало продолжило выгибаться. Но отключенная кукла была бессильна что-либо с этим сделать.
— Да. Я покажу тебе. Сейчас...
И он снова напряг свою волю, пропуская ее через руку в зеркало.
Непостижимым образом зеркало вывернулось само в себя и распрямилось вновь, растекаясь по стене и занимая свое место.
Только теперь оно стояло Правильно.
Это раньше было неправильное зеркало, заставлявшее смотреть не В него, а Из-за него.
А теперь все встало на свои места.
В комнате сразу стало легче дышать.
Хотя нет — в комнате сразу Задышалось. Раньше не было заметно, что в зазеркалье отсутствовал воздух, — отражениям, куклам и восковым статуям он не только не нужен, а даже вреден. Из-за него они ржавеют, портятся, подвергаются энтропии.
И даже не знают, чего лишены.
— Что... случилось?
Дэниэл осмотрелся.
Опутывающая комнату проволока покрывалась ржавчиной, неумолимо распадаясь в пыль.
— Посмотри... — Он подошел к кукле и нажал на выключатель. — Посмотри в зеркало.
Та поднялась на ноги, повернув голову к отражающей поверхности.
Потом моргнула.
— Ты больше не в зазеркалье, Китти. Ты вернулась. Сюда. К ней. — Он указал на Марицу.
Она вытянула руку, постучав по зеркалу пальцем.
Зеркало не отозвалось.
Китти улыбнулась и помахала отражению, а затем, метнувшись от зеркала назад, к фигуре Марицы, по-прежнему сидящей без движения в центре комнаты, прижалась к ее ногам.
Графиня царственно улыбнулась и положила руку ей на затылок.
— Вот так... — Дэниэл тоже улыбнулся. И вынырнул.
***
Графиня выжидательно смотрела на него.
— Уже? — Она приподняла бровь.
— Никаких больше отражений... — Дэн открыл глаза, глядя куда-то перед собой. После чего повернулся к Марице и кивнул. Рука как будто сама собой потянулась в карман. И достала печенье.
Хрусть.
— Вкусные, — сообщил он.
— Чаю?
— Да, пожалуйста, — кивнул Дэниэл.
Графиня бросила взгляд на стену, запирая Китти внутри, и завозилась с чашками.
— И что дальше? — спросила она, усевшись напротив Дэна с чашкой и поставив вторую перед ним. А также вазочку с печеньем.
Как будто никто не извивался, пытаясь достичь оргазма буквально в трех метрах от них.
— Дальше... я хотел бы задать вам несколько вопросов. Ей тоже, но... — Он помялся. — Думаю, это не лучший момент, кхм.
— Если вы согласитесь подождать снаружи и потом прийти снова, — улыбнулась она, — в этом не будет проблемы. Не хочу смущать Китти вашим присутствием в столь интимный момент.
Она отхлебнула чаю.
— Благодарю вас, Дэниэл. Если когда-нибудь вам понадобятся мои таланты...
«Скажите ей, что я пришлю ей счет, шеф».
«Думаю, не стоит портить ей удовольствие прямо сейчас», — возразил Дэниэл.
— Помните, вы тогда спросили меня, что такое ад? — Он смотрел куда-то на печенье. — Забавно то, что рай — почти то же самое. — Он хмыкнул и покачал головой.
Хрусть.
— Но это все лирика. Просто для красоты композиции. У меня был один друг, филолог и поэт. Он как-то сказал, что все, чему его научили, — видеть красоту композиции, видеть системы и структуры. И поэтому он пытается найти во всем эту красоту.
Хрусть.
— Как сказал бы Алкивиад, «как и все мы, детка», — улыбнулась Марица.
— Да, похоже на то. В общем... скажите, вы знали, что Анастейша пыталась шантажировать мистера Ференка?
Марица помолчала.
— Повторите, пожалуйста, эту фразу еще раз.
— Анастейша Сторм шантажировала мистера Ференка фактом их отношений.
— Я об этом не знала. Но со второго раза я вам поверила. Потому что — да, пожалуй, она могла. Другой вопрос — зачем? Ференк дал бы ей денег, если бы они ей понадобились.
— Более того, ей предлагали денег за молчание. Насколько мне известно, она отказалась. Собственно, это вызывает множество вопросов.
Хрусть.
— Вспомните, пожалуйста, как можно подробнее обстоятельства вашего знакомства с Аной Сторм и обстоятельства ее знакомства с Ференком. И да... вот еще. Ана Сторм могла знать про «Масахаши»?
— Можно, сначала я спрошу? — Марица подняла руку, как школьница.
— Да, конечно.
— Какой ответ вы видите, Дэниэл?
— Самая простая мысль — промышленный шпионаж или просто влияние на Ференка. — Он помолчал. — Ну, и если у нее было что-то еще, чем она могла шантажировать его... то это вписывается просто на ура. — Он посмотрел на Марицу.
Ее улыбка осталась непроницаемой.
— Я думаю, это потому, Дэниэл, что вы агент корпорации, — ласково сказала она. — В вашем мире все вращается вокруг планов и шпионажа. И вы видите мир как паутину заговоров. — Она отхлебнула чаю. — Я вижу по-другому. Я скорее вижу мир как совокупность индивидуумов, разрывающихся между попыткой понять, что же вокруг происходит, и суицидальными стремлениями от того, что эти попытки обречены на неудачу. Я вижу мир как иррациональность, Дэниэл. И стремлюсь именно это и передать. Поэтому для меня здесь больше одного ответа.
Она сделала драматическую паузу, откусив печенья.
— Потому, что Ана считала, что это весело. Потому, что она могла. Или потому, что ей было интересно, может ли она играть в такие игры. Потому, что ее заводила власть над Ференком, который в то же время демонстрировал власть над ней. Потому, что она хотела, чтобы он бросил жену...
— А вот о последнем — поподробнее, пожалуйста, — сказал Дэниэл. — И... вы не совсем правы. Я вижу мир не как паутину заговоров. Но об этом позже.
— Я же говорю «к примеру», Дэниэл. Простые человеческие мотивации. Я лишь предположила, что она хочет стать миссис Цсолт, чтобы не быть ограниченной несколькими часами в день в «Тинкербель». Это ведь похоже на мотив?
— Похоже. Но я не уверен, что было именно так. Хотя, если честно, касательно личности убийцы Аны у меня все меньше и меньше предположений. — Он помолчал. — Так знала ли она про «Масахаши» и могла ли знать?
— Думаю, что вполне могла. Разве ее жених не работал у Ференка?
— Работал, — кивнул Дэниэл. — Более того, по какой-то невероятной случайности он начал работать там во вполне определенное время. И я даже не уверен, пока не уверен, где он работал до этого. — Он помолчал. — Кроме того, мне кажется, что некий кукловод все же был. Хотя это лишь предположение.
— Вы полагаете вмешательство интеллекта столь могущественного, что мы не способны постичь его цели и мотивы? Ибо предполагать, что весь кукольный спектакль должен был привести к гибели одной, пусть и весьма талантливой девушки — это скорее религия, а не дедукция, мне кажется.
— Нет. По-моему, как раз таки смерть Аны... это несколько из другой оперы. Я даже иногда думаю, что она жива.
