Фактор «ноль» (сборник) - Дантек Морис (читать книги без регистрации TXT) 📗
Я бегу, сознательно поддерживая темп, не слишком разгоняясь, чтобы не перенапрягать дыхательные органы и вследствие этого не задохнуться. Да, дым теперь везде. Верхние этажи горят, средние постепенно занимают потоки пылающего керосина, нижние, кажется, пока еще не охвачены пожаром. Но все, абсолютно все они погружены в ночь, ночь и туман.
Башня – это мир.
Мир, который зачеркнет себя на карте.
Мир, который превратится в Нулевую Отметку самоуничтожившегося участка земли.
Мир, из которого я должен вырваться, пока еще не слишком поздно. Пока еще моя только что обретенная свобода не ограничилась полумиллионом тонн бетона и металла.
Oh, babe, let’s roll!
Сороковой этаж. Я чувствую, что весь взмок. В этом состоянии я нахожусь с первых минут эксперимента, с начала пожара, возникшего после удара. Башня стала машиной по производству жары и темноты. Жара с той же скоростью, что и дым, распространяется по всем этажам, по вентиляционным каналам, по шахтам лифтов, по лестницам, по пробоинам, проделанным пожаром или столкновением различных предметов. Во мне она умножается беспрерывным движением. Я сам – жара, я – огонь. Я – башня, я – часы в моей голове. Время – девять часов пятьдесят три минуты семнадцать секунд. Теперь мне требуется чуть менее пятидесяти секунд, чтобы спуститься на один этаж. Я должен держаться. Более того, я должен любой ценой увеличить скорость движения. Мы нагоняем отставание по времени. Я должен бежать быстрее, наплевать на возможные легочные осложнения, на охватившую меня усталость, на жару.
Наплевать на меня.
Тридцатый этаж. Чуть больше половины минуты на этаж, ясно, что я не смогу двигаться быстрее: дым одинаково густой на всех этажах. Я постоянно увлажняю лицо малышки, мои запасы минеральной воды на исходе, легкие перегрелись, но останавливаться ни в коем случае нельзя. Только не сейчас, когда я уже выигрываю эту гонку на время, тикающее у меня в голове, когда я начинаю заставлять лгать Числа, когда я научился покорять башню. Девять часов пятьдесят восемь минут сорок четыре секунды. Я скатываюсь по лестничному пролету на очередной этаж, здесь нас ждут лишь темнота, ядовитый дым и тишина.
Тишина погребального склепа, едва нарушаемая отдаленной, глухой вибрацией, производимой пожирающим верхние этажи пожаром.
Но часы, тикающие у меня в голове, знают все об очередности событий, о времени их наступления. Они знают все об их разрушительном потенциале.
Поэтому в девять часов пятьдесят девять минут десять секунд я продолжаю бег в туманных сумерках и почти не обращаю внимания на вибрацию, словно спускающуюся с неба, как будто устремившийся к нам пожар.
Я знаю, что это. Это не пожар Северной башни.
Это Южная башня.
В эти секунды совсем рядом с нашей обрушивается Южная башня.
3. Ночь и туман
Катастрофы по определению обладают неожиданным и не поддающимся предсказаниям характером. Террористы ни в коем случае не могли предусмотреть спровоцированную ими цепь трагических и роковых событий. Даже самый лучший физик не сумел бы составить заранее это великое уравнение Курносой.
Первым последствием обрушения Южной башни, естественно, явилась гибель всех, кто в тот момент находился в ней или поблизости. Это последствие стало в некоторой степени очевидным для наблюдателей, находившихся на близлежащих улицах или у экранов телевизоров. Как и для меня, уловившего сигнал многими неделями раньше.
Но никто, кроме тех, кто оказался тогда замурованным внутри и должен был погибнуть, не знал, что происходило в Северной башне в тот момент, когда Южная башня взорвалась.
Никто.
Ни один человек, во всяком случае. Никто, судя по итогам расследования, отчетам, статистике. Никто из Царства Чисел.
А в Северной башне во время обрушения Южной башни произошло следующее. Огромный поезд мчится на нас с небес. Его вибрация периодически прерывается резкими звуками, напоминающими ритм движения вагонов на стыках между рельсами. Глухой шум, кажется, идет от дальней звезды. Темп стука учащается, одновременно с этим он делается громче, отчетливее, ближе, все ближе и ближе, совсем близко. Он так близко, что уже настиг нас. Он похож на титаническое повторение первого удара самолета. В этот миг всё разлетается в пыльное облако. Всё.
Башня непрерывно содрогается сверху донизу. Девочка слетает с моей спины, а я теряю равновесие и падаю на последнюю ступеньку перед лестничной площадкой двадцать восьмого этажа. Я слышу, как она кричит. Я вижу ее, ловлю и быстро водворяю себе на плечи. Мы находимся в непроницаемом облаке, белом, как смерть.
Она не произнесла ни слова, ее глаза полны простого детского ужаса. Она больше ничего не скажет. Можно подумать, что она догадалась.
Воздействие взрыва Южной башни на ее соседку имеет совершенно естественные последствия. Чудовищные, порой раскаленные настолько, словно они вылетели из жерла вулкана, тучи обломков и пыли проникли в отверстия здания, в частности в вентиляционные люки и в разбитые ударной волной по всей высоте небоскреба окна, и пронеслись из стороны в сторону по каждому этажу. Страшная вибрация нарушила целостность многих элементов конструкции, уже затронутых ударом самолета и последовавшим за ним пожаром. Тросы, державшие кабинки лифтов, почти все оборвались, лестничные площадки целых этажей обрушились вниз.
К ним в хаосе темноты, еще худшей, чем царила до того, присоединились перегородки, полы, балки, убивая, калеча, заключая в ловушки всех, кто еще оставался живым внутри Северной башни.
Всех.
Всех, даже меня.
Даже меня и эту маленькую девочку.
Эту маленькую девочку, которую я все-таки спасу.
Нас почти полностью засыпало лавиной строительного мусора. Некоторые верхние этажи западной лестницы частично обрушилась. Я очень быстро понимаю, что если преодолеть определенные препятствия, то можно добраться до ступенек, находящихся в нескольких метрах от меня. Они сохранились в относительно хорошем состоянии и продолжают вести на двадцать седьмой этаж. У нас остается шанс. У нас остается шанс победить Числа и тех, кто убивает ради них.
Нам остается то, ради чего я сюда пришел.
Двадцать пятый этаж. Да. Мы прошли. Лестницы завалены обломками, строительным мусором и пылью, но нам удается продолжить спуск. Я открываю последнюю бутылочку с водой и выливаю ее содержимое на шапочку, закрывающую лицо девочки, спасшейся с девяносто первого этажа. Мы прошли. Мы спускаемся.
Конечно, уже не в прежнем темпе, но мы спускаемся, идем вниз, движемся к этому извращенному видению надежды, спускаемся в глубину тьмы, туда, где только свет может позволить себе существовать для тех, кто пережил башню.
Мы ее переживем.
Мы и есть само выживание. Чудо случится. Я его уполномоченный. Я для этого пришел, для этого умер, для этого смог возродиться, чтобы умереть по-настоящему.
Я готов к жертве.
Жертва – это не отданная жизнь, это – побежденная смерть.
Жертва – это вывести маленькую девочку из Северной башни, пока она еще окончательно не обрушилась. Жертва – это предать все, чем я являюсь, ради человечества, которое того не стоит, за исключением единичных случаев, располагающих к спасению.
Поскольку это человечество – не концепт. Это не концепт, в нем росту всего-то метр с двадцатью сантиметрами, веса – двадцать пять килограммов плоти, крови, костей, и оно обхватило меня за спину. Я не концепт пришел спасти от Чисел, статистики и всех объединившихся случайностей.
Это лишь маленькая девочка, возраст которой мне неизвестен. Полагаю, ей около шести лет. Маленькая девочка, о которой я не располагаю никакими, даже самыми элементарными, сведениями. Маленькая девочка, которую я вытаскиваю из огромного рокового, пылающего здания, мне совершенно незнакома. И я для нее совершенно чужой человек.
Поэтому мы и спускаемся вместе вниз, пробираясь сквозь обломки Южной башни, в недра того, что остается от Северной башни. Поэтому мы и победим башни, самолеты, пожары и тьму.
