Время взаймы (СИ) - Левин Александр Анатольевич (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
- Отлично. Осталось только найти эту штуку, так?
И я нашел «эту штуку». И ничего не работает. Реальность, окружающая меня, кажется дурным сном или чьей-то злой затянувшейся шуткой. Пытаюсь вспомнить какой-то важный, знаковый момент из прошлого, - Лапша говорил «якорь», что-то вроде обстоятельств смерти близкого человека, - но ничего внятного в голову не приходит. Там пусто. Я как будто не живой.
- Фридман! - командует высокий черноволосый мужчина, который пообещал, что скоро меня заберут в более уютную камеру с белыми стенами.
- На выход!
Ужасно пересохло в горле. В висках набат. Приводят в кабинет здешнего начальника. Про таких говорят «широкая кость», то есть его нельзя с чистой совестью назвать толстым, он большой, как какой-нибудь скандинавский бог на пенсии. За столом напротив него - милая тоненькая девушка с каштановыми волосами. У нее большие глаза (скорее серые, чем карие) и родинка на левой стороне шеи. И серьга в ухе - маленькая синяя птичка, вроде колибри.
- Здравствуйте, - говорю.
Я видел ее раньше. Мы знакомы. Но чертовы парадоксы все время стирают из памяти все самое важное.
- Климов, - велит начальник, - свободен.
- Так точно, Цезарь Геннадьевич! - гавкает в ответ мой провожатый и неслышно исчезает за дверью.
- Садись.
Непонятно, команда или просьба, но я сажусь. Начальник делает девушке знак помолчать, невесело улыбается и смотрит на меня.
- Имя, фамилия, год рождения.
- Антон Фридман.
Слышу собственный голос будто со стороны или из-за толстого стекла. Как будто и говорит кто-то другой. Например, мой исчезнувший брат-близнец.
- Тысяча девятьсот... шесь... девяносто первого года рождения.
Выходит ужасно глупая ситуация. Я поздно это понимаю.
- А где же твой близнец-то? - усмехается начальник. - Неужто успели поменяться местами, и он тебе, ну, не знаю, документы через дырку в стене передал? Телепортация, телекинез? Документы?
- Не давите на моего подопечного, - вступается девушка. - Я требую опрашивать его по существу вопроса.
Тут у меня в голове щелкает какой-то тумблер, который в последние двое суток держался из последних сил, и она, голова то есть, начинает неприятно гудеть.
- Знаете... - пытаюсь зачем-то оглянуться на дверь. Не получается. Я вязну в реальности, как в густом киселе. - Я прибыл сюда из будущего, понимаете, примерно из шестьдесят восьмого года. Две тысячи шестьдесят восьмого.
- Даже так?
Опять непонятно, что именно выразила улыбка начальника.
- Ага, так точно, и Антон из вашего времени - это действительно другой человек. И я его правда не смог найти, просто думал, что кое-какие технологии, технологии будущего, понимаете, я думал, что они еще работают и я смогу запрограммировать ваше сознание таким образом, чтобы вы считали, что я говорю правду насчет близнеца. Насчет чего угодно.
- Антон, - вздыхает девушка.
Я тоже тяжело выпускаю воздух из легких. Сердце бьется так быстро, что грудь ходит ходуном.
- Как видите, - девушка пыталась казаться сильнее, хотя невооруженным взглядом видно, что она вся сжалась, бледна и напугана.
- Я шучу, извините, - сказал я.
- Что?
Прошибает пот, в глазах темнеет. Что... Такое чувство, что приближается нечто... Что-то огромное и страшное. Яркое и злое.
- Антон, что с вами? Вы... - бросила злой взгляд на хозяина кабинета. - Антон, как вы себя чувствуете? Я немедленно... сейчас же его забираю отсюда, вам ясно! И буду подавать жалобу! Вы...
- Я потерял ключи от своей квартиры. Я... Просто так получилось, что...
- Ни слова больше!
Девушка подлетает ко мне, и я чувствую легкий запах цветов. У нее неожиданно сильные руки.
- Вы находитесь под моей защитой. - Обернулась, вы держала паузу.
- А вам, Цезарь Геннадьевич, я порекомендовала бы обратиться в церебральную комиссию. Я подписываю все, что нужно, и забираю своего подопечного прямо сейчас. Вам ясно? Понятно вам?
Еще: в кабинете страшно жарко. Вспотели и начальник, и девушка. (Я смотрю вниз и вижу капли пота на ее острой ключице). Из этой истории нужно было выбираться как можно скорее, думаю я, прочищаю горло и... смотрю на начальника. Хочу сказать что-то умное, как-то разом все исправить, но ничего не могу придумать. Просто смотрю, внимательно, насколько хватает сил, как будто вдруг различаю в его лице какие-то смутно знакомые черты. Опять. Черт возьми...
- Свободны, - сказал он. - Под подписку о невыезде. Подаешь на восстановление документов - раз, проходишь реабилитацию и приходишь отметиться со всеми справками. Сколько длится ваша реабилитация?
Это он девушке.
- От двух месяцев, но, возможно...
- Через два месяца.
Взглянул на календарь на столе, задумался. Строго посмотрел на меня.
- Пятнадцатого. Здесь, у меня. Уяснил?
Я хотел ответить, но вышло только неопределенно помахать головой. Сознание функционировало из последних сил.
- Антон, вы сможете идти? Обопритесь на меня.
Девушка говорит, и оказывается, что мы уже на улице, причем довольно далеко от участка. Завядшая аллея, холодный ветер. Но ведь только что, только что было жарко...
- Да, мне просто...
- Вы принимали наркотики, Антон? Скажите, вы принимали наркотики?
В голове ухает.
- Вас кормили?
- Я сейчас... сейчас...
Чувствую, что переполнился мочевой пузырь, и, словно хорошо подшофе, с нелепой осторожностью плетусь за угол.
- Антон, подождите!
- Я сейчас. Мне нужно.
Такое было однажды: передозировка памятью. Критически много архивов распаковано за короткий промежуток времени. Я опираюсь рукой о холодную шершавую стену и тут вдруг ясно вспоминаю две вещи.
- Антон, где... - голос обрывается на полуслове.
Первое - ее зовут Лана. Непонятно, откуда я это взял и что мне это может дать.
Второе воспоминание - это не информация, а образ. Высокий и худой мальчик лет тринадцати протягивает мне руку, как будто собираясь помочь встать. Не знаю, кто он, но похож на ангела или хиппи. Закончить мысль я не успеваю - по голове сзади ударило чем-то тяжелым, стало дико больно, но прошло меньше секунды, и сознание наконец выключилось.
***
Просыпаюсь от холода. Мне плохо, как с похмелья, бьет крупная непрекращающаяся дрожь. Стены давят. То есть я не вижу никаких стен, здесь темно, но точно знаю, что они есть. Пространство темноты ограничено. Хочу что-нибудь сказать - не получается. Горло слиплось, ссохлось, глаза слезятся. Пробую пошевелиться и понимаю, что руки и ноги крепко связаны, а рот заклеен. От пола, на котором я скрючился, несет пещерным холодом. Помню, как стало плохо, еще помню, что, оглянувшись, увидел темную фигуру, приближающуюся к Лане сзади, но соображал плохо и потому не придал этому значения.
Где я, что произошло?
На то, чтобы произвести звук, - это нельзя было назвать ни стоном, ни хрипом, - понадобилось невероятное количество времени.
- Эй...
Так тихо, что никто не услышит, даже если здесь есть какие-то люди. А еще через миллиард лет густую тьму разрезала полоса рыжего света. Дверь. Кто-то вошел.
- Эй...
Кто-то, тяжело дыша, со свистом, будто из-за бронхита, подошел ко мне вплотную и нос тут же забил резкий неприятный запах. А затем меня куда-то поволокли, как баранью тушу.
Глава 6
Для Фридмана город, подпоясанный сложной сетью железных дорог, вскипал сложными каскадами окаменевшей пены. Бесконечные башенки, связанные узкими мостами или системой лифтов, двигающихся под удивительными углами, были точно наполовину сгоревшие свечи с жирными потеками воска. Нет, подумал он - сталактиты. Будто маленькие человечки из сказок вырубили во черве древней пещеры странное и притягательное чудо цивилизации.
Спроси кто, и Антон не смог бы рассказать, что конкретно видит вокруг города, то есть за его границами, да и сами границы он бы с уверенностью не обозначил. Огромные бутафорские нейронные связи среди пульсирующего всеми оттенками желтого и фиолетового цветов пространства.
