Вакуумные цветы - Суэнвик Майкл (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
После долгого молчания старик заключил:
— Сейчас я считаю, что все к лучшему. Молодые люди думают не головой, а яйцами. Старики видят все в более духовном свете. Теперь я живу в мире с Богом и черпаю утешение в Библии и Гите.
Ребел зевнула, и Уайет сказал:
— Наверно, тебе пора на боковую.
Он довел ее до пустой хибары. Сидеть и разговорить в ней могли два человека, но лежа помещался только один. Ребел заметила рядом с дверным проемом кусок провода (можно повесить шлем) и гамак из четырех веревок вместо кровати. Больше в комнате не было ничего.
— Лучше вытащить респиратор, — посоветовал Уайет. Ребел тупо посмотрела на него. — Из шлема. В этом углу двора плохая вентиляция, и, пока ты будешь спать, здесь может скопиться выдыхаемый воздух. Дыши через респиратор, а то проснешься с головной болью.
— Хорошо, — согласилась Ребел, и Уайет ушел.
Окна в комнате не было, Ребел закрыла накидкой дверной проем, и в хибаре стало темно. Потом она сложила свои пожитки в шлем и скользнула в гамак. Ребел висела в пустоте и дышала через респиратор. Дыхание отзывалось медленным, гулким звоном в голове.
Внешние шумы звучали в хижине приглушенно, но не умолкая. Музыка мешалась с идущим где-то вдали спором. В этом человеческом улье Ребел особенно остро почувствовала одиночество и заброшенность. Откуда-то доносилось монотонное «дин-дон, дин-дон», это кто-то стучал по трубам, подавая знак соседу. Ребел слышала, но не могла припомнить когда и где, что постоялые дворы в резервуарах строились как попало, новые трубы приваривались к старым без всякого плана или общего замысла, образуя дикую путаницу. Только недостаточная сила тяжести удерживала их от разрушения. Но время от времени повседневные нагрузки (люди ударялись о хибары, отталкивались от них, хватались за привязанные к трубам тросы) приводили к тому, что целые дворы сдвигались с места. Центробежная сила медленно толкала хибары навстречу друг другу, пока некоторые кварталы с грохотом не превращались в металлолом. А потом их обитатели — те, кто выжил, — собирали обломки, чтобы снова застроить освободившееся пространство.
Ребел так устала, что не могла спать. Охваченная волнением и тревогой, она висела в гамаке и готова была умереть от неприкаянности и уныния. Ребел ворочалась с боку на бок, ложилась на живот, но не могла найти удобного положения. Она была как заблудившийся ребенок, который в первый раз оказался вдали от дома, без всякой защиты, а вокруг бушуют враждебные силы, и он не способен им противостоять.
Наконец это стало невыносимо. Наскоро одевшись, Ребел помчалась через двор к лачуге Уайета. Он поговорит с ней, это точно. Ребел ловко ухватилась за трос, пролетела по воздуху и оказалась прямо перед дверью. Вход был прикрыт накидкой. Ребел уже собиралась постучать в стену, как вдруг услышала доносившийся изнутри голос Уайета. Может, он не один? Испытывая легкую неловкость, Ребел подплыла поближе и стала подслушивать.
— Она в беде, — говорил Уайет. — За ней гонится «Дойче Накасоне», и любой, кто встанет на их пути, может пострадать… Значит, это риск! Она могла бы нам здорово помочь… Но о ком ты говоришь, об Эвкрейше или о Ребел? Надо общаться с той, кто она сейчас, это проще всего. Какая из ее личностей окажется наверху?.. Я бы не прочь оказаться наверху, если она будет внизу… Давай серьезно! Дело в том, что, сговорившись с ней, мы рискуем всем, чего достигли. Азартная игра: все или ничего. — После некоторого молчания он продолжал:
— Рискнуть всем! Отлично! Мы рискуем лачугой в трущобах, стоящей полчаса в день, кое-какими дурацкими планами и нашей полной безвестностью. Вот именно! Какая польза болтать, что мы против Земли, если, вместо того чтобы воспользоваться прекрасной возможностью, мы отсиживаемся в тени? Надо либо встать и заставить с нами считаться, либо сразу же признать затею безнадежной и отказаться от нее. Возражения есть?
Голос умолк, и Ребел отодвинулась от двери. «Уайет говорит обо мне, — подумала она. — И он сумасшедший. Он или ненормальный, или не знаю что, может, даже хуже ненормального». Из прошлого Эвкрейши всплыло слово «тетрон». Это новый тип ума. Больше Ребел ничего не могла вспомнить. Тело ее дрожало. Ей хотелось вернуться назад, к себе.
«Нет, — подумала Ребел. — Надо быть посмелее».
Она постучала в стену хижины Уайета; секунду спустя из двери высунулась голова.
— Я слышала, как ты говорил обо мне, — сказала Ребел.
Уайет взял накидку и завернулся в нее. Ребел мельком увидела его обнаженное тело и залилась краской.
— И что же ты там поняла? — спросил он.
Ребел беспомощно покачала головой:
— У тебя опять стало такое лицо… Уайет удивился. Затем улыбнулся, и от сурового выражения на его лице в миг ничего не осталось.
— Я спорил сам с собой. Ты для меня что-то вроде загадки, солнышко.
— Я так и поняла.
— Послушай, я еще не пришел к окончательному с собой соглашению. Давай пойдем спать. Лучше мы все обсудим, когда отдохнем, согласна?
Ребел подумала.
— Согласна.
Она лежала в полузабытьи, и на ум ей приходили пустые мысли. В соседнем дворе два молодых придурка с программами крутых ребят устроили драку на ножах. Ругательствам и проклятиям не было конца. Недалеко от лачуги Ребел, за цветочной грядкой, страстно занималась любовью молодая парочка. Где-то заплакал ребенок, мать шикнула на него, и он замолчал.
В двух шагах от хижины звала друга лягушка.
Если подплыть к железным трубам и жестяным стенам, отчетливо почувствуешь их запах. Отодвинешься от них — запах исчезнет, а приблизишься — появится снова. Этот запах ни на что не похож. «Он прилипает к жителям трущоб, — думала Ребел. — Куда бы они ни перебрались из своих резервуаров, этот запах будет сопровождать их всю жизнь».
Глава 3. УРАГАН
Кто-то задел за стену, и Ребел очнулась. Спросонья кое-как оделась и выплыла наружу. Из трех находившихся во дворе забегаловок открыта была только одна под названием «Столовая Мертл».
Ребел постучала, откуда-то вдруг выскочила игуана и нырнула в лианы. Из полумрака возникла Мертл. Ребел зевнула, проснулась окончательно и сказала:
— Я бы хотела купить поесть.
— Какое блюдо?
— Завтрак.
Мертл нагнулась и пошарила вокруг.
— У меня есть манго. Можно его накрошить и добавить соус. Есть немного риса с пряностями. И пиво.
Они немного поторговались, Мертл собрала завтрак, и Ребел заняла место на тросе.
— Послушайте! Муж рассказал мне, как у вас была своя корпорация и все такое. Я просто хочу сказать: мне вас очень жалко.
— Спасибо.
Во двор с визгом и смехом ворвалась ватага голых ребятишек. На миг воздух наполнился их голосами и запахом. Потом один нашел проход между хибарами и бросился туда. Другие побежали за ним и исчезли, неуловимые и проворные, как угри.
Ребел ела медленно. Наконец она слизнула с пальца остаток соуса и вернула Мертл пустой тюбик.
— Гм, как-то неловко спрашивать, но где у вас тут?..
— По оранжевому тросу, вдоль волокон, до синего, по синему, против волокон, до красного, и по нему доедете до внешней стены. — Мертл рассмеялась. — Дальше найдете по запаху.
Общественные уборные сплошь заросли ночными кактусами. Листья шелестели и покачивались от ветра, дующего из вентиляции. Но аромат цветов не заглушал тяжелого запаха испражнений и кишечных газов. Ребел вплыла в женский туалет и примостилась на общей скамье с рядом отверстий. Здесь было прохладно. Проникающий в щели воздух удерживал ее на месте. Поставив локти на поручни, Ребел стала читать выцарапанные надписи. Уже привычные «ДРУЗЬЯ ЗЕМЛИ» и «НОВЫЕ УМЫ — СВОБОДНЫЕ УМЫ» соседствовали с «ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ» и под этим другим почерком — «ГОВОРИ ЗА СЕБЯ». Единственная по-настоящему интересная надпись гласила: «ДАЖЕ ТВОЕ ГОВНО ПРИНАДЛЕЖИТ БОГАТЫМ».
