Надежда смертника - Файнток Дэвид (книги без регистрации TXT) 📗

«Я заметил его только потому, что его одежда очень отличалась от одежды остальных».

Я покрутил стакан со скотчем.

«Честно говоря, я сказал бы, что он умер в агонии».

Знал ли мальчик, как он поступил со мной?

Как теперь я мог прямо смотреть в лицо жизни без Адама?

Даже когда я был гардемарином и доводил его до бешенства, или когда он видел, что я манипулировал Арлиной и капитаном, его упрек имел оттенок снисходительности, его неодобрение было чем-то сродни любви.

Я позвонил отцу и поделился с ним новостями. Он буркнул, что ему жаль. И еще он сообщил мне, что ситуация изменилась, флот вмешался, произведя несколько точечных лазерных ударов. Мне было велено оставаться с генералом Рубеном. Наименьшее, что я мог сделать, оказавшись здесь, присоединиться к Джеффу Торну.

Наша официальная позиция заключалась в том, что мы одобрили то, что флот таскал каштаны из огня для армии ООН. Конечно, это помогло, так как супернационалистов всегда поддерживал флот, в то время как земельщики благоволили к ООН. Хотелось бы быть уверенным, что меня проинтервьюируют, когда осядет пыль.

Все эти размышления оставили неприятный привкус, который алкоголь никак не мог вытравить.

Нащупав телефон, я набрал знакомый код.

– Мама?

– Робби? Кажется, будто ты в миллионе миль отсюда.

– Я на орбитальной станции.

– О боже! Зачем?

– Я… не знаю.

– Сотрясения коварны и не проходят бесследно. Я вызову Вана, чтобы забрать тебя оттуда.

– Нет, я чувствую себя прекрасно. – Постоянная головная боль, которая грозила иссушить мои глазные яблоки, и легкое покачивание комнаты были вызваны излишним количеством виски в пустом желудке.

– Я очищала розы. Проклятая тля опять покрыла их. Представляешь, я сменила садовников, и эти «специалисты по газонам» не знают ничего…

– Мама, Адам умер.

– …об опрыскивании. Кто? Кто-то, кого я знаю?

– Адам Тенер.

– Ах, – да. Твой… армейский друг.

Как всегда, она произносила это так, как будто мы были гомосексуалистами. Независимо от того, как часто я говорил ей…

– Ты знал, что он был болен?

– Он не был болен. – Мой голос звучал резко. – Они убили его во время мятежа. Мы убили его. Наша сторона.

– О, дорогой! – Когда она продолжила после небольшой паузы, ее голос успокаивал и, в общем, более напоминал материнский. – Конечно, мне жаль. Нужно ли сопровождать тебя на похоронах?

– Да пошла ты! Мама, его тело гниет в туннелях подземки!

– И пошел ты… Повторяю, мне жаль, что так случилось. Что он делал там?

Ее резкое обращение было своеобразным утешением; это значило, что она понимала: я говорил так от напряжения и, соответственно, был прощен. Обоюдные прямолинейные высказывания являлись своего рода системой установленных нами правил.

– Он пытался предупредить нижних. Они – мы – использовали ядовитый газ, чтобы прогнать их.

– Я сочувствую тебе, Робби. Возвращайся сегодня домой и помоги мне с этими противными розами. Здесь и поговорим.

Я проглотил комок в горле.

– Не думаю. Спасибо.

– Разве ты не был крестным отцом сына Адама?

– Неофициальным дядей.

– И все-таки, туннели сабвея его никоим образом не касались. Ему следовало бы быть более острожным.

Я еле сдерживал порыв разбить вдребезги телефон.

– Мать, ты слышала? Мы закачали в туннели ядовитый газ. Там погибли сотни, возможно больше. – Мой тон был настойчивым. – Разве тебе наплевать?

– На твоего друга? Нет. – Она сделала паузу, – Они подвергают цензуре новости относительно мятежа, но я достаточно стара, чтобы уметь читать между строк. Кроме того, в больнице я получила отличное представление о горящих зданиях. – Ее тон стал резче. – Этот мятеж вызывает раздражение. Тебе и Ричарду следовало бы разобраться с этими ребятами в течение нахождения у власти Сифорта, когда вы пользовались благосклонным вниманием Генерального секретаря. Теперь господин Кан позаботится об этом. Так он избавляет твоего отца от проблем после выборов.

– Мама, мы уничтожили невинных. Женщин, детей…

– Прискорбно, но неудивительно. Это часто случается на войне, Робби. Вот почему у нас есть мировое правительство и почему мы сделали довольно много, чтобы запретить какие-либо столкновения…

– Значит, ты одобряешь газ?

– Я спрошу доктора Вилкеса, как я перенесу момент старта. Если это не очень опасно, я могу устроить так, что ты окажешься дома через несколько часов.

– Ты о чем? – Это прозвучало почти как крик.

– В общем и целом, я так и поступлю. Странно одобрять некоторые пути уничтожения твоего врага и жаловаться на другие.

– Мой враг… – Я закрыл глаза, представляя лежащего в грязном туннеле Адама.

– Робби, с тобой консультировались?

– Не по поводу этого.

– Тогда все в порядке. В некотором роде ты освобожден от ответственности. Незачем переносить на себя тяжесть вины других.

– Капитан перенес, – прошептал я.

– Кто? Сифорт? Он упивается раскаянием. Он – ненужный пережиток прошлого, когда вера в воссоединение была догмой. Подумай о себе и Ричарде.

Я оживился.

– Все еще заботишься о нем?

– По-моему, мы уже говорили об этом у твоей кровати. Помнишь, я надеюсь получить приглашение на чай. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, мама. – Выключив телефон, я положил трубку.

– Господин член Генеральной Ассамблеи, адмирал ждет вас.

Несколько минут спустя я следовал за лейтенантом по ярко освещенным туннелям орбитальной станции к военной базе, которую я посетил с отцом несколько недель назад.

С невольной улыбкой я затянул потуже галстук, поправил жакет – как будто был по-прежнему лейтенантом, спешащим для доклада старшему по званию. Военные привычки живучи. Теперь Джефф Торн и Адмиралтейство стали подобострастно относиться к нашим комитетам, желая получить ассигнования; и, в силу сложившихся обстоятельств, я бывал радушно принят всякий раз, когда хотел посетить их.

Я все же надеялся, что освежающее средство для полоскания, которое я использовал, оказалось удачным. Не хотелось, чтобы Торн думал, что я нашел убежище в бутылке, даже если он не относился к числу тех, кто любил распространять слухи.

– Привет, Роб, – проворчал сосредоточенно адмирал, уставясь на верхний экран: его внимания удостоился голографический снимок Нью-Йорка со спутника.

– А теперь посмотрим другой, – произнес он с нажимом.

Вспыхнуло новое изображение.

– Очень хорошо, – И, обращаясь ко мне:

– Видишь? Это стоит ваших денег.

Он щелкнул указателем на экране.

– Те кварталы, от 23-й до 30-й, уже очищены. Городская реконструкция, благодаря любезности вашего флота.

У меня появилось внезапное подозрение, и я подошел ближе.

– Вы пьете?

– Мартини на завтрак. – Он отодвинул бокал. – Чтобы наладить пищеварение для предстоящего тяжелого однообразного задания. Эрнст Рубен подтверждает координаты, которые я установил; он подтверждает результаты стрельбы, мы продолжаем. Через пару дней с этим будет покончено.

Я некоторое время колебался, затем сделал глубокий вдох.

– Почему вам нужно наладить пищеварение?

– Ваше-то какое дело?

– На самом деле, никакое. – Я решительно добавил:

– За исключением того, что я чувствую то же самое.

– Неужели? Сейчас? – Он окинул меня оценивающим взглядом. – Как интересно! – Он включил микрофон:

– Непрерывный лазерный огонь, на всем протяжении отмеченной сетки координат.

Я поглядел на экран, но там ничего не изменилось. Изображение не было сделано в реальном масштабе времени, я задавался вопросом, было ли использование неподвижной фотографии своеобразной попыткой Торна отгородиться от военных действии. С мрачным видом я уселся на стул.

– Жаль, что нет другого способа.

– Пожалуйста. Я отдал в юности дань увлечению идеализмом, и это почти стоило мне карьеры.

– Я вспомнил, что он был приписан к Академии Хотя я был гардемарином, но ни разу не встречался с ним Он попросил перевода вскоре после того, как капитан Сифорт ушел в отставку.