Венок Альянса (СИ) - "Allmark" (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Для этого как ничто более полезно б было изучить эволюционный путь этой расы, подумал Винтари. Как они получились такими? То, что они не видят, а скорее чувствуют всё вокруг, то, что они не спят, то, что они в абсолютном большинстве способны общаться ментально - всё это связано между собой, и ключ, вероятно - в тех веществах в атмосфере, что отравили молодого Чинкони…
- Скажите, Рузанна… Ведь вы и покойный доктор не родились здесь, вы приехали сюда детьми, но вам уже было сколько-то лет. Но ведь наверняка у многих семей родились дети здесь. И… насколько здоровыми они родились? Есть ли… негативное влияние…
- Вообще-то, хороший вопрос, принц. Действительно, среди рождённых здесь детей процент врождённых отклонений высок… В частности, я слышала о ста случаях слепорожденности, двоих полностью парализованных, множестве случаев врождённых нарушений психики… Проще сказать, только пятеро детей в этом городе родились полностью здоровыми. Но нельзя судить, связано ли это напрямую… с какими-то изначальными характеристиками мира. В конце концов, родители многих из них работали на вредном производстве, да и экология, особенно в первые годы… Все те яды, что остались в атмосфере, в почве… В том числе поэтому почётное назначение на Тучанкью мало кто счёл почётным… Про моих родителей думали, что отправляют их сюда на верную смерть. Здесь ведь гораздо труднее получать необходимое поддерживающее лечение… Но они прожили здесь гораздо дольше, чем пророчили им даже там, дома. Может быть, благодаря неоценимой помощи доктора Чинкони - он наблюдал здоровье родителей все годы здесь, может быть, благодаря участию тучанков, может быть, просто потому, что жили в любви, преданности любимому делу, жили так, как хотели жить…
- Мы не знаем, помогли ли им лекарства доктора или наш чай, который для них собирали Ведатели Трав. Доктор не очень-то верил в чай. Он говорил, что изучал его состав и не находил в его составе никаких веществ, которые помогают организмам центавриан, тем более которые влияли бы на болезнь, которой болели профессор Талафи и его жена. Но профессор Талафи и его жена верили в чай, они всегда принимали его с благодарностью и выпивали с соблюдением ритуала. Профессор тоже знал, из чего состоят эти травы, но он поверил, что травы со склона Священного Холма другие, поверил, что руки Ведателей делают их лекарственными. Хотя объяснить этого не мог. Мы сказали ему, что не можем совсем его вылечить. Может быть, смогли бы, если б он приехал раньше. Но он был рад и тому, что получалось.
- Невозможно вылечить врождённую патологию, - мягко возразила Рузанна, - даже самые целебные травы не исправят мутантную хромосому. Это передавалось по наследству, отец профессора Талафи сам был врачом, он изучал свою болезнь, он знал всё, что на данный момент может медицина… Даже трансплантация продлила его жизнь всего на три года.
- Мы не очень понимаем, что такое хромосома, - мотнула головой тучанк, - и не очень понимаем, что такое трансплантация. Мы только знали, что можем немного помочь профессору и его жене, и помогали, как могли. Мы знаем, что вера профессора и его любовь к своей жене и к этой земле помогла ему прожить дольше. Но однажды приходит срок, и мы ничего не можем сделать. И он достойно принял это.
- А теперь Ведатели делают этот чай для Рузанны? - спросил Винтари, и желая, и боясь услышать ответ - верит ли она, помогает ли ей, сколько, по их прогнозам или доктора Чинкони, ей осталось. Может быть, ещё и потому она решила остаться на Тучанкью, что, зная от отца всё, чего она может ожидать при своей болезни, больше верит в обряды местных шаманов, чем в терапию и трансплантацию? Если уж больными были оба её родителя, к тому же близкие родственники… Эта девушка так прекрасна, так чиста и добра, что её можно назвать чудом, совершенством. Конечно же, жизнь просто не могла не уравновесить это как-то - например, наградив смертельным заболеванием, не дающим шанса на долгую беззаботную жизнь, здоровых крепких детей…
- Нет. Ей этот чай не нужен, - ответила тучанк даже с некоторым удивлением.
Дэвид вышел в сад, когда оранжевое солнце висело над верхушками деревьев, словно детский мячик, готовый шаловливо перепрыгнуть на соседнюю верхушку или, допустим, на зависшую поблизости тучку. Да, наверное, здесь не могут представить себе чистого неба, тем более голубого… В атмосфере словно постоянный смог, и смотреть на солнце совсем не больно… Пройдя мимо кустов люрий, щедро увитых бледноватой, но довольно густой лотраксой, он остановился возле дерева с узкими голубоватыми листьями и золотистой корой. Красивое дерево… Насколько он уже узнал, большинство деревьев на Тучанкью можно назвать карликовыми, их рост немногим превышает рост тучанков, и стволы больше склонны сгибаться, стелиться по земле, чем стоять вертикально. Высоких лишь несколько видов, и три из них растут в этой полосе… Здесь встречаются даже настоящие леса, в которых с непривычки можно заблудиться, обычно же по своим лесам тучанки ходят, видя друг друга издали.
Повернув голову, он увидел за соседним забором, почти у самой решётки, коленопреклонённую Шин Афал. Сперва он подумал, что она медитирует, и его удивило, что странное место она выбрала для медитации - у самого забора. А потом услышал, как она зовёт его. Не став тратить время на поиск калитки, он просто перемахнул через забор.
- Дэвид… Как хорошо, что ты здесь. Я не знала, кого позвать. Иногда так ужасно понимать, что ты стоишь перед нелёгким выбором, и любое твоё решение может быть ошибочным… Мне просто необходима помощь сейчас.
- Что случилось?
Шин Афал показала в траву у забора, потом наверх, в кроны нависшего дерева.
- Птенец выпал из гнезда. Я боюсь оставлять его так, ведь здесь водятся всякие мелкие хищники, вроде наших кунов, для них он лёгкая добыча. И боюсь взять его и поместить обратно в гнездо - некоторые птицы, после того, как их птенца коснулись чужие руки, не признают его, могут заклевать насмерть… Что же делать?
Дэвид подошёл ближе. Птенец был ещё определённо мал для полётов, перья только начинали пробиваться сквозь младенческий пух. Однако он изо всех сил подпрыгивал, протяжно голося и вертя узкой головёнкой на тонкой длинной шейке. Сверху так же беспокойно ему вторили братья и сёстры.
- Наверное, мать полетела добывать им еду… Дэвид, это приводит меня в отчаянье. Природа как бы говорит мне: “Ты лишний элемент, ты даже не знаешь, как поступить. Ты просто будешь сидеть, смотреть и мучиться. Или уйдёшь, пытаясь убедить себя, что ничего не могла сделать. Или вмешаешься - и совершишь ошибку, по своему незнанию…”
- Или спасёшь маленькую, в общем-то ничем особенным не ценную жизнь, одну каплю в этом море, которая не менее ценна, чем ты сама - пусть не с точки зрения даже этой капли, но с точки зрения тебя самой. В природе часто так бывает, что птенцы выпадают из гнезда и гибнут. В природе это никого не удивляет. Но когда появляемся мы, с нашим сознанием, нашим беспокойством… Мы не можем просто взять и оставить это так. Кто знает, может быть, природой всё-таки задумано и то, чтобы мы вовремя подошли к упавшему птенцу? Выход есть.
Дэвид наклонился и сорвал широкий лист незнакомого растения, осторожно обнюхал его, потом положил перед птенцом.
- Лист ничем особенным не пахнет. Кроме того, он от какого-то местного растения, если оно растёт под этим деревом, вряд ли птицы считают его опасным. Да и думаю, птенец в любом случае всей этой травой уже пахнет. Подождём, пока птенец запрыгнет на него, потом я подниму тебя, а ты осторожно скатишь птенца с листа обратно в гнездо. Мы не можем быть совершенно уверены, что не совершим никакой ошибки, но можем сделать всё возможное.
Шин Афал едва не расплакалась от счастья, когда птенец, радостно пища, принялся тереться о собратьев. Они отошли от дерева, присели на плоские камни у тропинки. О медитации, конечно, уже не могло быть и речи.
- Я так благодарна тебе, Дэвид… Действительно, небо привело тебя мне на помощь. Я больше всего боюсь причинить какой-то вред этому миру, даже минимальный. Он перенёс слишком много страданий. Знаешь, сегодня ночью мне снилось странное… Снилось, кажется, что я тучанк. Я почти ничего не могу вспомнить, это было слишком… не похоже ни на что. Я не знаю, смогу ли я понять их… но мне бы очень хотелось. Оправдать их надежды… Я боюсь, вдруг они ошиблись на мой счёт, и я совершенно бесполезна здесь?
