Нейтронный Алхимик: Конфликт - Гамильтон Питер Ф. (серия книг txt) 📗
— Зачем вы сделали для Алхимика особый ракетоноситель, если могли установить его на обычную боевую осу?
— Несущая ступень предназначалась для доставки Алхимика к звезде. Это крупная цель, но звездолет не может подлететь к ней близко. Мы создали ракетоноситель, который был максимально защищен от высокой температуры и радиации звезды. Кроме того, в случае обнаружения он мог избегать перехвата, осуществляемого другими боевыми осами. Наша несущая ступень ускоряется при полете до шестидесяти пяти g.
В более спокойной обстановке Эшли пришло бы в голову, что она блефует. Но в нынешней ситуации неведение и вера на слово делали жизнь намного спокойнее.
Моника проводила Алкад к воздушному шлюзу. Она выдерживала благоразумную дистанцию, но не спускала с доктора глаз. Двое других агентов тоже отправились с ними. Им полагалось обыскать команду «Бизлинга», чтобы шестеро спасенных не принесли с собой оружия.
Алкад не замечала присутствия агентов. Она так долго жила под постоянным наблюдением, что эта бесцеремонность уже ничего не значила. Особенно в такой знаменательный для нее момент.
Приклеившись к липучке у люка воздушного шлюза, она с нарочито спокойным видом ожидала встречи с друзьями. Конечно, она волновалась, но, к ее собственному удивлению, не так сильно, как могла бы. Тридцать лет прошло. Разве можно любить кого-то так долго? Или сохранять идеалы любви? Одна маленькая иллюзия о светлом будущем, которая намеренно и методически ставится выше других эмоциональных слабостей.
В принципе, это хорошо, что остались воспоминания о славных временах. Об идеалах дружбы и борьбы. О привязанности, обожании и интимной близости. Но, может быть, для поддержания и обновления любовного чувства необходимо постоянное присутствие любимого? Может, Питер стал для нее абстракцией, умозрительным образом, еще одним оправданием ее ошибок и стечения обстоятельств?
Ей вдруг захотелось убежать в свою каюту, запереться там и плакать, плакать… «Мне уже больше шестидесяти, — размышляла она, — а ему по-прежнему тридцать пять». Она машинально подняла руку, чтобы поправить седые волосы. Как глупо! Если бы ее волновала внешность, она давно могла бы что-то с ней сделать. Косметические нанопакеты, протезы желез внутренней секреции, генная терапия… Но Питер стал бы презирать ее за это ложное и унизительное омоложение.
Алкад опустила руку и прижала ее к груди. Индикаторы воздушного шлюза изменили цвет — с красного на зеленый. Колесо замка в центре люка начало вращаться.
Питер Адул был первым — друзья оказали ему такую любезность. Когда силиконовая пленка скафандра «С-2» соскользнула с его головы, Алкад увидела его лицо — черты, которые хранила в памяти все эти долгие годы. Питер взглянул на нее и смущенно улыбнулся.
— Седые волосы… — сказал он растерянно. — Я никогда не представлял себе такого. Я много всего представлял, но не это.
— Волосы — ерунда. Я боялась, что с тобой могло случиться кое-что похуже.
— Но не случилось. Мы остались в живых. И ты вернулась, чтобы спасти нас от смерти. Ты вернулась к нам через тридцать лет.
— Разве я могла поступить иначе? — удивилась Алкад. Питер озорно усмехнулся. Алкад засмеялась в ответ и бросилась в его объятия.
Джошуа подключился к внешним сенсорам ремонтного зонда и проверил, как идет работа по установке Алхимика на боевую осу. Эшли с помощью манипулятора вставлял устройство Мзу в зарядную камеру — вместо той боеголовки, которую удалила Болью. Размеры Алхимика соответствовали камере, но клешни манипулятора, сжимавшие снаряд, создавали проблемы. Болью отрезала от опоры пару кусков, чтобы те не цеплялись за стенки — камеры. Монтаж был грубым от начала до конца, но работа не требовала изощренной скрупулезности.
На изображение с сенсоров накладывались схемы систем «Леди Макбет» и таблицы стартовых процедур. Джошуа мог следить за действиями остальных членов экипажа. Лайол и Сара готовили корабль к условиям высокого ускорения: они закрепляли вспомогательное оборудование, выпускали в баки жидкости из патрубков и постепенно выводили реакторы на мощность, необходимую для силовых молекулярных генераторов. Дахиби проводил диагностику бортового оборудования.
К этому времени ожидание уже могло бы довести Джошуа до психоза. Но у него было столько дел, что времени думать о чем-то еще просто не оставалось. Кроме того, ему помогала неуемная самонадеянность. Он верил в успех. Его план почти не отличался по риску от прошлого полета через точку Лагранжа — разве что был немного безумнее.
«Жаль, что я не смогу похвастать об этом в баре Харки», — подумал он. Перспектива домашнего ареста волновала его больше, чем предстоящий маневр. Ему не хотелось торчать на Транквиллити всю оставшуюся жизнь. И он не мог обсуждать эту тему с друзьями, пока рядом находились агенты эденистов.
Закрепив снаряд в зарядной камере, Эшли отвел манипулятор от боевой осы. Болью подтянула шланг распылителя к пусковой установке, и из наконечника брызнула густая красная струя, залившая Алхимика пеной. Это был дюпоксиновый затвердитель, который использовался в астроиндустрии для аварийной заделки пробоин. Плавные и уверенные движения космоника гарантировали, что пена полностью покроет снаряд и намертво свяжет Алхимика с боевой осой.
— Эшли, подведи зонд к шлюзу и перебирайся на борт в скафандре, — приказал Джошуа.
— А как же зонд?
— Здесь бросим. Он не предназначен для тех ускорений, которые нас ожидают. В его баках слишком много реакционной массы, а это штука летучая. Лопнут — рванет неслабо.
— Ты капитан — тебе и решать. А что будет с космопланом?
— Я о нем позабочусь. Возвращайся. У нас осталось мало времени. Через шестнадцать минут здесь будут корабли Организации.
— Я понял, капитан.
— Лайол!
— На связи.
— Избавься от челнока. Болью, как дела?
— Прекрасно, капитан. Я его прикрыла. Пена загустеет через пятьдесят секунд.
— Отличная работа. Возвращайся на борт.
Джошуа переключил бортовой компьютер на блок управления боевыми осами. Ракетоноситель с Алхимиком ответил сигналом готовности, и Джошуа ввел программу его запуска. Активировав процессор боевой осы, он загрузил в него рассчитанную траекторию полета.
— Док, настало время узнать, насколько вы хороши.
— Я поняла вас, капитан.
Алкад подключилась к процессору и через встроенный сенсор Алхимика ввела сложный программный код. Устройство подтвердило прием команды. Перед внутренним взором Джошуа открылся служебный экран, усеянный новыми пиктограммами. Листы секретной информации складывались пачками до самых небес. Их кипы соединялись перекрестными ссылками, создавая решетки пурпурного и желтого цветов. Узлы решеток сияли, как звездные огни. Внезапно перспектива изменилась. Кипы страниц превратились в сферические раковины, излучая потоки данных и выстраивая особый информационно-энергетический узор.
— Он заработал, — сообщила Алкад.
— О, Господи!
Перед его внутренним взором мерцало виртуальное сокровище, сложность которого находилась за гранью понимания. Какая горькая ирония, что такое восхитительно сложное и прекрасное творение человеческого ума было источником огромных разрушений.
— Ладно, док, начинайте генерацию нейтрония. Я запускаю снаряд через двадцать секунд. Отсчет пошел.
Когда панели теплообменников, антенны и сенсоры с жужжанием сложились и вошли в пазы, из ангара вылетел космоплан «Леди Мак». Вплывая в воздушный шлюз, Эшли не сводил с него глаз. Он успел заметить, как доковое кольцо на коническом носу разомкнулось, отправляя космоплан в свободный и вечный дрейф, а затем сияющий бронзовый корпус Болью закрыл собой отверстие люка, и на этом все закончилось.
«Жаль, — подумал Эшли. — Красивая была машина».
Как только внешний люк закрылся, цилиндрическая камера шлюза наполнилась воздухом. Дисплей бортового компьютера дал оценку ситуации. Включив импульсные двигатели, Джошуа начал выводить корабль на новый полетный вектор. Задвижки пусковых установок пришли в движение, открывая ряды конических боевых ос.
