Праксис - Уильямс Уолтер Йон (читать книги регистрация TXT) 📗
Правда, патрули не слишком часто заглядывали в Фабы, и иные ухитрялись околачиваться на улицах годами.
Мать Гредель, Эва, тоже провела немало времени в аграрной коммуне, не потому, что не имела денег, а просто она оказалась замешанной в какие-то дела отца Гредель. Его не арестовали, но ему пришлось на долгое время покинуть Фабы. Нельда говорила, что у отца Гредель были «связи», из-за которых патруль не арестовал его, но Эвы эти связи, видимо, не касались. «Кому-то приходится платить за все, — объясняла Нельда, — и люди решили, что на этот раз платить выпало твоей матушке».
А когда Гредель захотела понять, кто решает такие вещи, Нельда заявила, что это дело запутанное, а она и сама толком всего не знает.
Нельда работала электриком, и когда работа была, ей хорошо платили. Но чаще работы не было, и она зарабатывала на жизнь, втихаря подключая людей к электромагистралям.
Антоний, тот самый, кто грохотал и ревел и бил Нельду, был ее супругом. Но он не часто бывал дома, скитаясь из города в город, меняя одну работу на другую. А в Фабы он заворачивал, если работы совсем не было, и ему приходилось брать у Нельды деньги на выпивку. Когда он пил, благоразумнее было не попадаться ему на глаза.
Когда мать Гредель, Эва, вернулась из коммуны, где отбывала заключение, по ней нельзя было сказать, что она там сильно страдала, — Эва была по-прежнему златовласа и смугла, как и ее дочь, и по-прежнему прекрасны были ее зеленые с голубым огромные глаза. Она была замечательно одета — синее платье с высоким воротником, переходящим в великолепную, украшенную самоцветами сетку для волос, и подчеркивающая ее изящную фигуру юбка, дважды обернутая вокруг ее тонкой талии. Длинные, изящно закругленные ногти были выкрашены сине-зеленым, под цвет глаз. А запах от нее исходил такой, что Гредель хотелось застыть и только вдыхать его. Мать Гредель уже успела найти кого-то, кто мог позаботиться о ней.
Эва посадила Гредель на колени и осыпала поцелуями. Она рассказала Гредель, чем занималась в коммуне.
— Я делала еду, — объяснила она. — Растила злаки для наксидов и делала соевый творог для терранцев. Работа там вовсе не тяжелая, только скучновато.
Большая часть труда на фермах автоматизирована, рассказывала Эва. Людей там нужно совсем мало, потому-то в сельской местности пустовато, а большинство людей живут кучно в городах, по большей части таких же, как Фабы.
Гредель обожала мать, но пожить с ней вместе не удавалось. Тот человек, что заботился об Эве (а за последующие годы их сменилось несколько, все с какими-то «связями»), не хотел, чтобы рядом с ним крутились дети, а когда у Эвы никого не было, она не хотела брать к себе Гредель, потому что так труднее было найти следующего мужчину.
Гредель не особенно расстраивалась, что никак не может подолгу бывать с матерью. Ей неплохо жилось у Нельды, а приезды Антония случались не так уж и часто. У Нельды было два собственных ребенка, мальчик и девочка, и кроме того, у нее на попечении жил еще сын ее друзей, которого звали Яков. Нельде нравилось, когда вокруг нее толклись дети. Она заботилась о том, чтобы все дети были накормлены, одеты и исправно посещали школу.
Школу Гредель любила за то, что там можно было узнавать про другие части мира, не похожие на Фабы. Она часами просиживала за экраном и в школе, и дома, работая с учебными программами, проходя материал, изучаемый в классе, или просто глядя на что-нибудь интересное.
Кроме того, если тихо сидеть за экраном, Антоний может и не обратить на тебя внимания.
Как-то раз она натолкнулась на картинку македонской арки с тройными башнями. Ее поразило это зрелище: настолько внушительная, мрачная архитектура арки отличалась от того, что окружало ее в Фабах. Даже на Мараники это было совсем не похоже.
Она перевела дисплей в трехмерный режим и внимательнее вгляделась в изображение башен, украшенных бельведерами, словно сделанными из белой глазури, и на ниши под ними, в которой стояли македонские колоссы.
Колоссы, как она с удивлением узнала, были терранцами. Луи XIV, читала она подписи. Генри VIII, Марк Порций Катон, Ши Хуанджи, Владимир Ленин, Александр, сын Филиппа, Мао Цзедун, Марк Аврелий, Конфуций… Все это были герои Земли, которые еще до прихода шаа привнести в жизнь что-то подобное праксису, который, конечно же, был самой совершенной из мыслимых форм правления.
Она узнала, что Земля называлась также Терра — это слово значило то же самое в одном из мертвых языков планеты — видимо, когда-то на Земле было множество языков, из-за чего, должно быть, ее обитателям, было непросто поговорить друг с другом. Именно с Земли пришли когда-то ее предки.
Она увлеклась Землей. Это была не слишком значимая планета в империи шаа, потому что межпространственные тоннели, открывающиеся возле нее, вели в далекие и бесперспективные области, но на планете и в ее окрестностях до сих пор жили биллионы терранцев. Причем большинство из них, как с разочарованием выяснила Гредель, жили в поселениях, больше напоминающих Фабы, чем македонскую арку, но в то же время там до сих пор существовали древние города, великие и прекрасные — Византия, Нанкин, Сасоо, Лима…
Гредель поглощала все, что могла найти про Землю. Она знала преемственность династий Китая, выучила имена королей Франции и легко могла отличить фальконет от демикульверина. Она даже выучилась говорить с земным акцентом, просматривая видеозаписи с земными людьми. В очередной раз навещая дочь, Эва была поражена тем, что ее маленькая девочка говорит о придворных Капета так же запросто, как о своих соседях.
Друзья стали называть ее Землянкой. Сомнительный комплимент, но Гредель это не волновало. История Земли была по крайней мере не менее интересна, чем то, что происходило вокруг нее в Фабах.
Но пришло время, и ее интерес к земной истории угас, поскольку начало сбываться предсказание Нельды.
Гредель подрастала и делалась — как говорили — все прекрасней. И, как и предсказывала Нельда, ее любили, да все не за то.
— Привет, Землянка! Я нашел кое-кого, с кем тебе стоит встретиться!
Кремень был возбужден. Как всегда. Он был подручным Хромуши, и на его счету уже было похищение груза, пришедшего морем в мараникский порт, и его реализация через каналы Хромуши в Фабах. На нем были мягкие войлочные сапоги, дутая куртка с рядом маленьких звонких колокольчиков, звеневших, когда он двигался, и круглая пластиковая шапка без полей, форма, которую носили все люди Хромуши, когда хотели быть позаметнее.
Гредель вошла в комнату, опираясь на руку Хромуши. На этот раз он одел ее в платье из короткошерстной кожи кантарана, красоту которого подчеркивали белые сатиновые манжеты и воротник, крупные белые глиняные побрякушки, инкрустированные золотом, и сверкающие пластиковые сапожки на высоких каблуках. Последний крик моды — по крайней мере так считали в Фабах.
Хромуша любил делать покупки для Гредель. Он раза два, а то и три в неделю водил ее по магазинам и покупал ей новое платье.
Свое прозвище Хромуша заработал давным-давно, потому что прихрамывал при ходьбе. Заработав денег, он первым делом исправил этот дефект, и к тому моменту, как Гредель встретилась с ним, он уже рассекал, как подобает принцу, ступая подчеркнуто неторопливо, словно шагал по рисовой бумаге и старался не порвать ее. Хромуше было всего двадцать пять лет по исчислению шаа, но он уже обзавелся сетью посыльных, и у него были связи, выводящие его в конце концов прямо на пэров, ответственных за порядок в таких местах, как Фабы. У него были миллионы, припрятанные в виде наличных в надежных местах, три особняка и полдюжины небольших магазинов, в которых сбывалось добро, приобретаемое его шайкой.
А еще у него была семнадцатилетняя девушка, которую звали Землянкой.
Хромуша предлагал поселить ее в особняке, но Гредель пока осталась жить с Нельдой. Она не могла сказать точно сказать почему. Может быть, Гредель полагала, что сможет защитить Нельду от нападок Антония. А может быть, потому, что, поселившись в принадлежащем Хромуше доме, ей пришлось бы проводить там все время, поджидая, когда он захочет заглянуть к ней. Она не сможет никуда уйти из страха, что он зайдет и рассердится, не застав ее на месте; и пригласить к себе друзей она не сможет, потому что, застав их у нее, он может просто сойти с ума от ярости.
