Возвращение (СИ) - Муравьев Константин Николаевич (книги без регистрации .TXT) 📗
— Не все. Я сделал ошибку, обратившись непосредственно к начальнику ФСО. Он — протеже одного из этих, как вы изволили выразиться, организаторов промышленности, поэтому я пренебрег вероятностью того, что и он замешан в заговоре. При том, что сам факт — нет, не заговора, а такого фантастического сценария покушения, так пока и не доказан. Но в остальном не вижу причин оспаривать или уточнять изложенное вами сейчас. Можно вопрос?
— Да.
— Это — телепатия? Ясновидение? Что-то вроде того, чем владеет наш Сазонов?
— Не знаю… Пока. Или и не узнаю никогда. Отец тоже сразу вспомнил Сазонова. Тот — по фотографии узнает нечто, я — по тексту. Притом ни он, ни я не можем объяснить, как и откуда приходит к нам эта информация. Действительно, очень похоже. Я не читаю ваши мысли. Но, взяв в руки эти листы, даже еще не видя того, что, собственно на них написано, я сразу поняла… то есть для меня стало самоочевидно, о чем вы думали, когда переносили эти вот свои слова на бумагу.
— Самоочевидно?
— Да. Как то, что это — моя рука. Больше ничего сказать не могу.
— Любопытно… Кстати, с моей подачи эти два уважаемых… организатора тайно провели на объект Сазонова. Собрали всех в зале для собраний, под невинным предлогом, а экстрасенса нашего спрятали просто за портьерой. Звучит смешно, но это и в самом деле был один большой экспромт. В общем, Сазонов не обнаружил ничего необычного ни в одном из сотрудников.
— Очень жаль…
— Не беспокойтесь. Такой результат был ожидаем, хотя и надеялись на… чудо. Но все планы остались в силе. Люди продолжают работать, используя свои обычные, человеческие способности.
— Павел Егорович, я…
— Ни минуты не сомневаюсь, что вы — тоже человек, Елена Александровна. А не бог, и не шпион, и не этот… дух. — Макеев на секунду задумался, потом продолжил. — Я правильно понимаю, что и данные по заговору и покушению вы получили так же, как сейчас считали мои мысли о президенте и его друзьях?
— Да. Генерал Плещеев вызвал меня для беседы. Там был блокнот, обычный, куда пишут так же от руки, как вы сейчас. Не знаю, важно это или нет… Стоп! Нет, не очень важно. Я так же считываю мысли человека, когда он нажимает на кнопки гаджета.
— Хорошо. Не буду дальше выпытывать у вас подробности. Вы правы, когда упомянули, что я и сам не знаю деталей плана, который разработали мои бывшие ученики. Одно из правил обращения с секретными данными: знать как можно меньше, то есть только тот минимум, который необходим для выполнения задания. Но давайте еще вернемся к классике. На вас наверняка объявлена охота, а вы так спокойно разгуливаете по городу, пусть и под этой своей маскировкой… Как вы думаете, кто из нас сейчас больше рискует?
— Конечно, вы, Павел Егорович. Хотя и сейчас весь ваш опыт, навыки — при вас, но вот возраст, извините за бестактность… С ним ничего не поделаешь. А я все-таки могу за себя постоять. Вам бы охрану попросить, товарищ полковник. Но можете быть уверены в том, что никакого хвоста я за собой не привела. Больше следует опасаться этого «крота» в ФСО.
— Насколько я успел понять, вы внушаете окружающим вас людям, что вас нет, потому и уверены, что живого хвоста не привели. Но видеосъемки, все-таки, опасаетесь.
— Мне показалось очевидным, что линзе и ПЗС-матрице я вряд ли смогу что-то внушить.
— Линза, да, — тварь бессловесная. Но ведь отснятый материал смотрят люди. Вы можете возразить, что теперь есть вычислительные машины, они анализируют кадры, распознают лица… Но давайте, все-таки, начнем от печки. Хорошо, что мы вспомнили Сазонова. Если изображение, — бессловесное, заметьте, — хранит информацию, которую ему никто не приказывал запоминать, может быть, и обратное имеет место? Не хотите ли проверить, Елена Александровна?
— Что?! Вы хотите сказать…
— Да-да. Прошу вас, пройдемте в гостиную, а я пока найду видеокамеру. Брал напрокат у соседа по даче, а вернуть не успел еще.
Десять минут ушло на то, чтобы найти камеру и установить ее в гостиной на штативе.
— Так. Сначала проверим на живом человеке. Включайте вашу маскировку. … Фантастика.
Макеев осторожно протянул руку туда, где только что стояла живая девушка.
— Осторожно, Павел Егорович, я здесь.
— Отлично. Теперь давайте три раза, с паузой секунд пятнадцать повторим включение-выключение. … Хорошо. Теперь выключайте маскировку, я выйду из квартиры, вынесу заодно мусор. А камеру… та-ак… вот! Включили на запись. По моему сигналу маскируйтесь и пройдите туда-сюда по гостиной.
Через пять минут старый и малый экспериментаторы включили ролик на воспроизведение.
— Ну вот, смотрите, Павел Егорович, меня отлично видно в кадре. Что и требовалось доказать.
— Доказать?.. А вот поверите ли вы мне на слово, божественная воительница, что я-то как раз вас в кадре и не вижу?
— Что?! Вы не шутите? Нет, извините… Я понимаю… Нет, ничего не понимаю. Этого не может быть!
— Хорошо, что вам не пришло в голову проверять свой дар в залах универмагов, где легко «поймать» себя на экране видеонаблюдения. Вы непременно сделали бы неправильный вывод.
— Вы гений, Павел Егорович.
— Ну, просто опытный специалист по работе — с кем? — С людьми! Любая техника действует для людей, по их команде, им же и отчитывается. Словами, картинкой, звуком.
— В ваше время, Павел Егорович, так и было. А сейчас можно скормить мое фото программе, а она уже автономно просмотрит отснятый материал и скажет, появлялась я там или нет. Это уже давно не фантастика.
— Да, вы правы. Таких программ у меня нет, и проверить наше открытие на электронных мозгах мы не сможем.
— Все равно, Павел Егорович, большое вам спасибо. В караулках у нас пока не роботы сидят. Живые люди, они тупо смотрят на мониторы в реальном времени. Но вот в то, что меня не увидят на записи, так и не могу поверить. Простите… вашему свидетельству я, конечно, верю. Но все это настолько нелогично, непоследовательно, что мой разум просто отказывается признавать такое поведение видеотехники как данность.
— А вы и не признавайте. Более того, помните, что и люди все разные. На ком-то не то, что опосредованное, но и прямое действие вашего внушения может не сработать. С техникой проще. Вот холодильник. Он может сгореть, взорваться, мы это знаем. Но внезапно поджарить колбасу, вместо того, чтобы заморозить ее, он не сможет. Точнее, — не будет. Потому что работает по простым и понятным, пусть хоть и некоторым из нас, законам. А вот каким законам подчиняется ваша чертовщина…
— Павел Егорович!
— … хорошо, чародейство, мы не знаем. И есть ли у него вообще какие-нибудь законы. Из этого и исходите. Холодильник может подвести, но не может предать. А вот чародей, подобно нам, людям, может и подвести, и предать. Что распространяется и на зачарованные им предметы, к числу которых относятся и ваши нынешние, извинит за грубость, мозги.
Макеев пытливо взглянул на девушку, потом на часы.
— Говоря об охране, вы не посмели продолжить свою мысль и попросить меня приютить вас у себя до утра, потому что вам некуда идти.
— Павел Егорович!
— А заодно и прикрыть. И, кстати, о рисках. Вы понимаете, что наговорили мне столько, что теперь мои риски переносятся и на вас?
Лена замерла в ступоре и густо покраснела. Макеев покачал головой и добавил:
— И я, старый… «ветеран»… Не понимаю, как умудрился вас разговорить. На рефлексах… Впрочем, надеюсь, что плюсов от нашего откровенного разговора вышло больше, чем минусов. Время позднее, давайте, я постелю вам тут на диване. Ширма тоже есть.
— Нет уж. Думаю, лучший способ вас прикрыть — продолжать действовать на опережение.
Москва. Сейчас. На борту «Кнорра»
В ожидании Анчара, я не терял времени зря. Дал задание Кире подготовить базы знаний в формате Содружества на основе ментального слепка полковника Стерпехова, а Симбу — смоделировать навык прыжка-телепорта для внесения его в метрическую матрицу Онга. Потом посадил Онга в кресло-кровать, залил ему и базы, и навык прыжка. Дал задание немедленно войти в учебный транс и начать учиться. Сам же двинулся в сторону рубки пилота, но наткнулся на Тирию, которая, как оказалось, стояла рядом и ждала, пока я не освобожусь.
