На пути к войне - Ингрид Чарльз (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
— И вы считаете, что Малаки послушается меня?
— Его вызвали сюда вы. По-моему, вам удастся убедить его либо вернуться в свой округ, либо остаться здесь, но вести себя потише.
Палатон глубоко вздохнул — настало время платить за оказанную ему помощь.
— Хорошо. Не позднее, чем завтра утром. Вас устроит?
Гатон поднял на него глубокие, темные озера глаз.
— Пожалуй.
— Что-нибудь еще?
Министр ресурсов перевел взгляд на свои сложенные ладони.
— Что будет с человеком?
— А в чем дело?
— Неужели он… будет свободно расхаживать по дворцу?
— Он не животное, Гатон. Чоя поднял голову.
— Разумеется, нет. Но пришельцы — нежеланные гости в любых стенах Чо, а тем более в стенах дворца. На что я могу надеяться?
— Ни на что. Он останется здесь под моей защитой.
— Обвинения Союза не так-то легко снять.
— Один гость еще не означает вмешательства в дела всего народа!
Гатон медленно поднялся, явно с трудом сдерживаясь.
— Надеюсь, что вы правы. Ему понадобится охрана. Я попрошу позаботиться об этом Йорану, — он помолчал. — Ваше присутствие здесь не обязательно, Палатон. Император уехал, оставив после себя налаженное правление.
— Понимаю. Я не собираюсь узурпировать вашу власть.
— Тогда, зная об этом, зная, что вы не просите Чо о помощи, могу ли я задать вопрос: что вы намерены сделать для Чо?
— А что я могу? — Палатон развел руками.
— Паншинеа предпочел остаться на Скорби. Он решил отправить вас сюда. Что же способны сделать вы и чего не может он? Вы — тот один из немногих чоя, который способен стать посредником между Домами и Заблудшими. Вы — тезар. Тезара-наследника на Чо не было уже несколько столетий. Вероятно, вам трудно понять потребности Чо. — Министр откланялся и, держа спину прямо, как будто в нее воткнули палку, направился к порогу библиотеки императора.
Палатон смотрел ему вслед. Вряд ли можно было считать случайностью, что Гатон беседовал с ним в единственном месте дворца, где у Паншинеа не было «ушей».
Обеспокоенный, Палатон сидел у стола, склонив голову в раздумье. Он должен верить, убеждал он себя, что его назначение наследником престола Чо тоже не случайность. Неважно, что сыграло свою роль — замысел Паншинеа, его самого или Вездесущего Бога, — но он оказался в таком положении, в котором ему и надлежало быть. Он должен был верить в это. И с этой верой должен смотреть в будущее. Палатон стиснул кулак. Неужели Гатон бросил ему вызов — или же Гатон считал, что у него вообще нет будущего?
Глава 8
Беван с трудом открыл глаза. Он уже знал, что вряд ли сможет воспользоваться зрением. Препараты, которые дали ему в школе, чтобы подготовить к союзу с Братом, затуманивали его зрение, подобно грозовой туче. Он привык к этому состоянию, сжился с ним, но неожиданные радуги, сопровождающие грозу, вынести было гораздо труднее.
Он потер глаза руками. Лежа на спине, он мог видеть только потолок в хижине, которую зариты называли домом. Он слышал шепот хозяев, осторожно передвигающихся рядом. Они вели себя так тихо, как можно держать себя только в присутствии чужака. Он поднял голову, и перед его глазами вновь заплясала радуга. Каждый предмет в комнате излучал сияние. Беван зажмурился от яркости цветов. Зариты забегали вокруг него, распространяя лучи ауры. Беван закрыл один глаз, чтобы приглушить бушующий свет. Ему уже не удавалось видеть ясно и отчетливо… все перед ним превратилось в пульсацию красок.
Он попытался сосредоточиться на ближайшем пятне ярко-голубого цвета. Внутри его неровных очертаний находилась Тена, которая ухаживала за Беваном. Нагнувшись, она помогла ему сесть.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она на трейде с пришептывающим акцентом, свойственным заритам.
— Лучше, — он растерянно повел глазами, когда ее лицо рассыпалось на множество светящихся пятнышек, а затем пятна слились, вновь образуя знакомые черты. Беван заморгал, и на короткий миг вновь обрел обычное зрение. Затем грозовые тучи опять заволокли его глаза, и перед ними заплясала радуга цветов. Он почувствовал, как Тена вложила ему в руку глиняную кружку. Бевану хотелось пить, он готов был выпить все, что она давала ему. Сейчас он был способен убить за чашку брена или кофе. Да, такого кофе, какой он покупал в уличных лавках и кафе Сан-Паулу, дома — крепкий, черный, дымящийся кофе.
Жидкость в кружке начала плескаться, кипеть и превращаться в пар. Беван с криком отшвырнул кружку, как только она налилась ярким огненным цветом в его руках, и та разлетелась на черепки.
Тена немедленно схватила его за руку и обернула ее прохладной тканью. Она издавала цыкающие звуки сквозь свои выступающие, как у грызуна, зубы.
— Что случилось?
Его сиделка бормотала что-то, разглаживая компресс. Беван взглянул на грязный пол и увидел черепки у ног. Вокруг них медленно растекалась жидкость, похожая на кровь — малиновая, живая, пульсирующая.
— Я натворил вот это…
— Пожалуй, да, — произнесла Тена. — Даже когда ты спишь, вещи вокруг рассыпаются. Ломаются или даже вспыхивают.
— У нее кровь…
Прозрачные круглые уши зарита поднялись от изумления.
— Это просто кружка. Откуда у нее может быть кровь?
— Разве ты не видишь? Тена терпеливо переспросила:
— Что вижу? — и погладила его по руке.
Как же она не видела? Беван сморгнул выступившие слезы и уставился на разбитый предмет. Красный отблеск потух, ушел в земляной пол, когда Тена взяла совок и веник и тщательно замела осколки. Беван уперся здоровой рукой в свое ложе, похожее на гнездо, чтобы приподняться.
Форма школы висела на нем, как на вешалке. Он всегда был стройным, но теперь, казалось, от него остались лишь кожа да кости. Он слышал, как воздух проходит сквозь его легкие, как кровь журчит в сосудах, слышал биение собственного сердца, даже шум воздуха, ударяющего в его уши. Казалось, жизнь стала слишком явной, чтобы вынести ее, слишком очевидной, грубой, слишком неожиданной в своих требованиях к нему.
Он прищурил глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на Тене, стараясь убрать прочь ауру, затуманивающую ее черты. Он видел, как по ее лицу прошла тень беспокойства.
— Тебя отравили, — произнесла она, — отравили таким ядом, противоядия для которого мы не знаем.
Яд души Недара или того, что отдал ему чоя, растекался по его телу. Беван сомневался, что зариты способны вылечить его.
— Мне уже лучше, — заверил ее Беван и услышал, что его голос стал резким и низким, как будто принадлежал незнакомцу.
Она покачала головой.
— Нет, твои приступы с каждым разом становятся все хуже. И потом… сейчас на Аризар прибыли чужаки. Они что-то ищут.
— Меня? — Все желали убить его. Вероятно, даже Рэнд.
— Нет, все, что смогут найти. Чоя появились и исчезли, посмотрев на пепел своих собратьев. Они ничего не сказали… Они повелители. Они ничего нам не должны. Они появились и стали жить среди нас, и мы пользовались этим так же, как они пользовались нами. А теперь… — она отвела глаза, но тут же вновь взглянула на Бевана. — Кое-кто из нас рад, что они исчезли, а кое-кто боится этого. Сможем ли мы запомнить все, чему они нас научили? Неизвестно. Но мы не хотим, чтобы они вернулись! — Тена подвела Бевана к стулу возле стола. Детеныш-зарит выкатился из-под стола взрывом персиково-белого меха и одежды. Дверь захлопнулась за ним, и Тена усадила Бевана.
— А остальные? Кем были остальные? Они прилетели на космических кораблях, чтобы проводить расследование?…
Уши Тены возбужденно задвигались.
— Говорю тебе, это опасность. Главная опасность исходит от других, не от чоя.
Беван видел, как от страха изменилась аура вокруг нее, и слышал, как задрожал ее голос. Он не сомневался в том, что она боится, хотя собственные способности удивили его.
— Что вы хотите делать?
— Точно еще не знаем. Вероятно, тебя снова понадобится перевезти.
Это был уже третий дом заритов, куда перевезли Бевана. Первый дом он едва помнил, второй — довольно смутно.
