Происхождение - Леки Энн (версия книг txt) 📗
— Я тут подумало, — тихо сказало Гарал, хотя Хевом все еще находился вне зоны слышимости. — У нас может все получиться с холмом. Могу сказать, что было темно, и я торопилось. Или… — оно мельком поглядело на Хевома, — что я бросило их в реку.
— О!
Отличная мысль, только не совсем стыкуется с тем, что они уже рассказали Данаку.
— Думаю, ты могло бы сказать, что просто забыло упомянуть эту деталь и точно не помнишь, куда именно выкинуло их. — Ингрей немного подумала. — Надо узнать, почему их так интересует река. Если они собираются вытаскивать что–то со дна, мы можем прибавить это к нашему рассказу.
— Там наверху что–нибудь происходит? — спросил Хевом, подходя к ним. До Ингрей не сразу дошло, что он интересуется, не подавала ли Зат им какого–нибудь сигнала.
— Ничего особенного. — Она глянула наверх.
Зат все еще сидела у пучкового дерева, за все утро она так и не сдвинулась с места. Ингрей составила краткое сообщение для Зат и отправила его. Никакого ответа, фигура на вершине холма даже не шевельнулась.
— Может, она уснула?
— Вряд ли, — сказал Хевом. — Автоматические способности Уто ограничены. Когда я его видел, им, несомненно, управляли.
— А как давно вы его видели?
— Где–то полчаса назад, — ответил он. — Досадно. Слуги собрали нам еды на обед, но поесть я пока не могу.
Без разрешения Зат или раньше нее, поняла Ингрей. И сказать об этом Зат он тоже не мог.
— Мы с Гарал можем достать нашу еду, и тогда вы объясните, что отказываться было невежливо, — предложила Ингрей.
— Боюсь, что даже в этом случае я бы не смог поесть, — сердито вздохнул он.
— Тогда мы не будем ставить вас в неловкое положение, — сказала она, хотя теперь и сама уже была не прочь пообедать.
Не его вина, что он родился омкемцем, младшим двоюродным братом и сородичем Зат, что бы это слово ни значило. На Ингрей запреты Зат, само собой, не распространялись, и она могла бы пойти и поговорить с ней, даже предложить пообедать. Она поглядела на вершину холма, где Зат просидела последние два часа. Нужно все- таки подняться и сказать ей хоть что–нибудь.
— Ты посмотри, — заметило Гарал. — Твой брат решил осчастливить нас своим присутствием.
Ингрей и Хевом оглянулись и увидели, как Данак медленно идет к ним по тропе.
— Ты выглядишь уставшим, — мило сказала Ингрей, когда он подошел. — Плохо спал?
— Иди на хрен! — ответил братец, улыбаясь почти искренне. Выругался по–бантийски, чтобы Хевом не понял.
— Ты так мирно спал, когда мы уехали, — сказало Гарал по–йиирски. — Ты вчера поздно вернулся, поэтому мы и не стали будить тебя.
Данак посмотрел на Ингрей, потом на Гарал.
— По доброте душевной, ага, конечно. — Он теперь говорил по–йиирски. — Нашли, что искали?
В голосе сквозили угрожающие нотки. Ингрей была уверена, что Гарал их тоже услышало, но Хевом ничего не понял.
— Конечно нет, светлость! Чтобы найти то, что мы ищем, потребуется не один день, — немного раздраженно ответило оно.
— Мы сузили место поиска, — сказала Ингрей по–бантийски, а затем добавила по–йиирски: — Я собиралась подняться на холм и спросить, не хочет ли светлость Зат пообедать.
Данак хмыкнул.
— Вы оставили обед в машине. Обратно я не пойду.
Он уселся на траву, скрестив ноги. Данак регулярно ходил в спортзал, так что, должно быть, прошлая ночка удалась на славу, а еще он откровенно злился на них.
— А тебе не пришло в голову, что светлость Зат можно послать сообщение вместо того, чтобы переться на холм? — спросил он. — Или пообедать без нее?
— Она не отвечает на послания. — Ингрей изо всех сил пыталась скрыть раздражение. — И вообще, обедать без нее — невежливо.
Данак это понимал. Ингрей посмотрела на спутников, лицо Гарал, как всегда, ничего не выражало, Хевом хмурился.
— Пойду наверх и разбужу ее, — сказала она.
Морщины на лбу омкемца разгладились.
— Благодарю вас, светлость.
С вершины холма Ингрей могла разглядеть всю территорию заповедника, по которой они топали последние два часа, траву, тропы, Данака, сидящего на земле, Гарал, беседующее с ним. Хевом уставился на яркую серебристую ленту реки, которая извивалась и бурлила вокруг глыб цветного стекла.
Зат даже не пошевелилась. Наверное, все–таки уснула. Ингрей видела ее правое плечо и руку, лежащую на земле, ноги были вытянуты.
— Светлость, — позвала Ингрей. — Светлость Зат.
Никакого ответа. Ингрей подошла к дереву, заглянула женщине в лицо и не сразу все поняла. Зат сидела, закрыв глаза, голова ее покоилась на тонкой коре пучкового дерева. Что–то темнело в уголке рта, и Ингрей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это кровь. Широкое темное пятно на рубашке тоже, видимо, кровь.
Грудь Зат не вздымалась под окровавленной рубашкой, и Ингрей никак не могла сообразить, что ей теперь делать, если это правда и Зат не дышит. Но такого же быть не может! Наверное, она ошиблась.
— Светлость Зат, — снова позвала Ингрей.
Шагнула еще ближе. С дерева упал плоский пустой стручок, слегка коснувшись щеки женщины, он приземлился прямо на темное пятно на рубашке. Ингрей вдруг затошнило от ужаса, она сделала глубокий вдох и сглотнула слюну осторожно, чтобы не вывернуло наизнанку. Она посмотрела вниз, туда, где ее ждали Гарал и Данак. Хевом все еще глядел на реку. Ей придется рассказать им, что случилось. А что потом? Нужно сообщить в Службу планетарной безопасности. Они обо всем позаботятся, уж они–то знают, что делать. Но она все никак не могла придумать, что им написать, и решила просто спуститься с холма. Может, когда она доберется до подножья, слова найдутся и она им расскажет, что Зат, гостья ее матери, несколько часов сидела неподвижно и не отвечала на сообщения, потому что умерла.
Глава 7
Офис службы безопасности заповедника в основном исполнял функции туристического центра. Здесь находились туалеты, автоматы с едой, продававшие бобовые крекеры, жареных цикад трех разных вкусов, молочные сласти, и автомат по производству различных сувениров. Кабинет работника, отвечавшего за безопасность, размещался в дальней комнате. Ингрей полагала, что там же наверняка находится и камера для задержанных нарушителей.
Ингрей, Гарал, Данак и Хевом сидели в большой комнате, которую работники заповедника, скорее всего, использовали для собраний и отдыха, потому что здесь стояли широкие столы и скамьи, окон не было, а стены украшали синие, коричневые и желтые зигзаги. Напротив двери на стене висели инструкции и объявления, распечатанные на пластиковых листах, чтобы их можно было прочитать, даже не имея средств связи, а под ними на потертой деревянной полке стояли разнокалиберные чашки и наполовину пустая бутылка с перцовым соусом.
— Нам уже можно поехать домой? — спросил Данак, как только их препроводили в комнату, и тут же получил многословный отказ, сдобренный извинениями. — Я сообщу матери, — с угрожающими нотками в голосе сказал он.
Работник, отвечавший за безопасность, заявил, что это его право, но отпустить их отказался. Прошло уже несколько часов, а Нетано так и не ответила. Ингрей и Данак оба получили сообщение от начальника штаба Нетано, который по совместительству был их недей и начальником Ингрей, если ее, конечно, еще не выгнали с работы. Он просил их проявить терпение, ждать, сколько нужно, и оказывать содействие Службе планетарной безопасности. Получив это сообщение, Данак помрачнел и сердито замолчал. Но, по правде говоря, Ингрей считала, что присутствие Нетано или кого–то из ее сотрудников мало что изменит. Если бы это было незначительное событие, мать, несомненно, уже заставила бы Службу планетарной безопасности отпустить детей, убийство же — совсем другое дело. Особенно если учитывать, что Нетано собиралась снова участвовать в выборах на пост пролокутора. Ингрей подозревала, что и Данак держится не столь шумно и агрессивно, как обычно, потому что понимает, что подобное поведение членам семьи Нетано на будущих выборах не простят.
