Стеклянное море - Лукьяненко Сергей Васильевич (мир бесплатных книг TXT) 📗
– Гипотез были тысячи, Сергей. Но все они – не больше чем гипотезы. Тяга к завоеванию; тяга к войне как к процессу; соперничество различных группировок фангов; стремление их расы к самоуничтожению… Беда в том, что ни одна из гипотез не подкрепляется фактами. Фанги размножаются очень медленно, в их галактике тысячи свободных планет, значит, они не нуждаются в жизненном пространстве. В их истории давно нет войн – они не могут любить войну как таковую. Их культура предельно миролюбива. Можно сымитировать поведение, но нельзя создать целую культуру, наполненную восхищением прекрасным, уважением к любому проявлению жизни, восторгом от самого факта существования… Они очень жизнелюбивы, они не стремятся умирать. У фангов сложная, неизвестная нам до конца система социальных отношений – но правительство едино. И куда более жестко контролирует поведение фангов, чем земное – людей. Понимаете, самая реальная версия, на которой базируется наша стратегия, – это что фанги решили воевать с Землей именно после контакта с людьми, после высадки «Колхиды». До этого у них не было настоящих военных сил – налет «Миссури» на главный космодром планеты наглядно это доказал. Мы думали, что экипаж «Колхиды» каким-то образом оскорбил их… Нормы морали, религии, если таковая существует… Мы запрашивали об этом послов. Ответ был очень прост – фанги рады контакту с Землей, они благодарны экипажам «Колхиды» и «Миссури». Фанги всегда отвечают на прямые вопросы – но никак не объясняют свои ответы. Возможно, если бы нам удалось отыскать первопричину конфликта…
Маккорд замолчал. Словно испугался, что так разоткровенничался.
– Отрешенные, – сказал я.
– Что?
– Кто они? Не зря же вы о них упоминали, Маккорд. Договаривайте.
– Не могу, потому что и сам не знаю. Есть версия, довольно хорошо отвечающая на все загадки. Какая-то структура – в обществе фангов или даже… – Маккорд замялся.
– Или даже в человеческом, – жестко закончил я. – Структура под условным названием «Отрешенные». Не воюющие сами, но заставляющие воевать фангов и людей. А может быть, Отрешенные вне наших цивилизаций? Возможно, это иная раса, желающая уничтожить конкурентов?
– Возможно. У нас нет данных, Сергей. На людей они не воздействуют, мы проверяли все, искали следы чужого влияния. Как они могут заставить воевать фангов, я не представляю.
– А вы задавали такой вопрос послам Фанга?
– Конечно. И получили типичный ответ: «Нам известно понятие „Отрешенные“, но мы не сталкивались с ними». На вопрос, не принуждают ли их к войне с людьми, фанги ответили более ясно: «Нет».
Я почувствовал, как вздрогнула ладонь Терри. Она явно хотела что-то сказать – но передумала. Правильно. Маккорд не желает играть в открытую – значит, и мы не обязаны раскрывать карты.
– Командор Маккорд, – неожиданно сказал Ланс. – По условиям моего контракта с проектом «Сеятели» я имею право уйти в любой момент. Прошу принять мое прошение об отставке.
Он вытащил из кармана смятый бумажный листок. Тот на глазах расправился, приобретая вполне приличный вид.
Раймонд задумчиво посмотрел на Ланса, потом на принцессу:
– Вы в курсе, что объявлена готовность второго уровня, лейтенант? Предбоевая ситуация. Я не могу удовлетворить ваше прошение.
– Даже по просьбе правительства дружественной планеты? – тихо спросила Терри. Ланс виновато улыбнулся.
– Даже по вашей просьбе… Но есть компромиссный вариант. Ланс, вы хотите разорвать всякие отношения с нами? Или просто желаете последовать за своими повелителями?
– За своими друзьями, – тихо сказал Ланс и посмотрел на меня. Я кивнул. – Проекту «Сеятели» я служил честно… теперь у меня другой долг.
– Вы хорошо работали, лейтенант. Двенадцать боевых операций, три личных поощрения… Ведь это ваша группа ликвидировала прорыв фангов на Антаресе-семь?
– Да.
– Лейтенант, вы согласны принять бессрочный отпуск? Формально вы будете оставаться нашим сотрудником, фактически – свободны от любых приказов. Отозвать вас никто не имеет права.
– Хорошо, – после короткой паузы сказал Ланс.
– Счастливо отдохнуть, лейтенант. – Маккорд улыбнулся и положил бумагу на прозрачную плоскость стола. Листок плавно опустился в «стекло» и исчез. – Мне не хочется терять таких людей, как вы, перед самым началом войны.
– А война неизбежна, – словно против воли сказал я. – Никакой надежды?
Маккорд покачал головой:
– Рассчитывайте на две-три недели мира, Сергей. Относительного мира. Лучше всего – останьтесь на Таре. Если хотите…
Он замолчал. Потом, глянув на Терри, предложил:
– Я ведь могу вернуть вас в прошлое. В двадцатый век. Живите на Земле или в хроноколониях. Только не афишируйте своего существования – по имеющимся данным, из прошлого вы исчезли. Возьмите другие имена, выкиньте из головы фангов…
– Нет! – хором ответили мы.
Потом я вздохнул:
– Маккорд, вы понимаете, что это – жить в прошлом? Я не имею в виду условия жизни – хроноколонии вполне развиты. Вы знаете, что такое – быть в свершившемся? Помнить, что для настоящего мира, для будущего – ты уже мертв. Что ничего не сможешь – да и не имеешь права – совершить… Ничего выдающегося, ничего заметного, ничего подлинного? Если хотите, это тщеславие, Раймонд. Но от него можно сойти с ума. Мы убежали из двадцатого века потому, что вы сделали его прошлым.
Маккорд кивнул:
– Понимаю. Предложение было излишним… Что ж, корабль для полета к Тару вам предоставят. Но вначале вы пройдете сканирование, Сергей.
– Мы с Лансом будем присутствовать, – быстро сказала Терри. – Я разбираюсь в технологии процесса и прослежу, чтобы он был односторонним.
– Как угодно, принцесса. – Маккорд пожал плечами. – Мы не собираемся вкладывать в мозг Сергея ложную память или психокоды. Единственное, что меня интересует, – это что же все-таки произошло на Сомате.
Темная синева неба. Желтое солнце слегка выглядывает из-за горизонта, белое ползет к зениту. Сомат.
Песок передо мной белый – вплоть до разрушенного дома. Там лишь чернота, шлак, пепел, сажа. И закамуфлированные белым роботы нелепы и заметны, как мишени в тире.
Я и сам в роли мишени. Вокруг дрожит радужная пленка защитного поля, прогибаясь под лазерными лучами. Наверняка роботы включили и деструкторы, настроив их на нервную ткань. Но луч деструктора невидим.
Белые фигуры роботов неподвижны и не пытаются увернуться. Им чужд инстинкт самосохранения, их задача – уничтожить меня. Я ловлю их в окошко прицела, там вспыхивает алая точка – цель захвачена… И мой деструктор обрушивает на противника луч, настроенный на ткани псевдомозга. Мне трудно понять, когда робот не выдерживает натиска, внешне он неизменен. Лишь светящиеся точки излучателей в броневых амбразурах гаснут… А вот этот свихнулся. Он крутится на месте, луч его полосует соседних роботов. Те на мгновение отвлекаются от меня и слаженным ударом приканчивают обезумевшего собрата. Отлично. Мой щит-генератор долго не выдержит, но я дам бой… Скольких я успею уничтожить, прежде чем лопнет мыльный пузырь защиты? Интересно…
Тишина. Лишь пищит зуммер энергоблока – он истощен до предела. Поле вокруг гаснет. Но и лазерные иглы исчезли, лишь сетчатка глаза хранит ослепительные черточки лучей. Не смотрите на электросварку и боевые лазеры, это вредно для здоровья… Я зажмуриваюсь – в темноте пылают огненные стрелы. Они переплетены, словно складываются в буквы. Я вновь смотрю на свой дом – на бывший дом. Роботы торчат вокруг уродливыми скульптурами. Притворяются? Зачем, ведь моя защита исчезла… Неужели я их переиграл?
Деструктор тоже выработан. Я достаю пистолет – жалкое оружие против бронированных монстров. И медленно иду к дому.
Сканирование памяти нельзя назвать неприятным или болезненным. Вот только потом не сразу приходишь в себя. Я лежу на мягкой кушетке, слегка массирующей тело. И вспоминаю – уже без помощи скользящего по клеткам мозга мысле-зонда. Был бой на Сомате – я победил. Скрывался в горах. Терри связалась со мной… Я на Земле. Роддеры, Алма-Ата, Нурлан. Терри. Ланс с Трофеем в сумке. «Семейный ужин».
