Куколка - Олди Генри Лайон (версия книг .TXT) 📗
«Вспомни йонарей. От них тоже не требовалось согласия.»
Ну да, мог бы и сам догадаться. У «овощей» не психика – руины. Защита отсутствует, пучки обнажены – бери не хочу. Можно, при должной сноровке, заставить клиента плясать джигу или маршировать строевым шагом. Только кому оно надо?
Впрочем…
А почему бы ему сегодня не позавтракать самому?
Поудобнее взявшись за пучок, Тарталья вручил блондину миску с «замазкой» и ложку.
– Давай-ка, приятель. Взрослый парень, пора кушать без няньки…
Он увещевал блондина, будто малыша-несмышленыша. Необходимости в этом не было – Лючано вел «овоща» не словами, а колебаниями нитей, как марионетку, послушную движениям невропаста в меру собственной инерции.
«Надо бы дать парню имя, – думал он, выскребая ложкой, зажатой в чужих пальцах, остатки еды со дна миски. – Как его назвать-то?»
Ничего подходящего на ум не приходило. Арлекин? Бригелло? Пульчинелло? Остряк-весельчак, шутник-озорник, антагонист мрачному злодею Тарталье? Бессловесный «овощ», отрешенно глядя в одну точку, соответствовал имени ничуть не лучше, чем тилонский рудовоз – колесам от кареты, прикрепленным к маневровым соплам. Однако насиловать воображение не хотелось.
Пусть будет Пульчинелло.
Побуждаемый кормильцем, «овощ» встал, отнес миску с ложкой в посудомойку, неловко умылся под краном, вытер лицо и руки бумажным полотенцем и, отправив полотенце в утилизатор, вернулся на койку.
К счастью, нужные рефлексы лежали на поверхности.
– Так-то лучше, Пульчинелло. Запомнил? Пуль-чи-нел-ло…
Что, если закрепить имя в памяти «овоща», используя обратные связи вербального пучка? Куклы запоминают реплики, подброшенные невропастом. Обычно куклы воспринимают их, как свои собственные, но в данном случае это несущественно. Наиболее удачные фразы клиент с удовольствием повторяет и после окончания сеанса.
Воспользоваться эффектом?
Раньше он не задумывался над применением невропастического искусства в целях обучения. В конце концов, попытка – не пытка, как любил говаривать Гишер.
Вербальный пучок у блондина оказался кошмарный. Все нити перепутаны, как снасти у горе-рыболова, часть концов уходит не пойми куда… А это еще что такое?! Подобных нитей, мерцающих и ворсистых, Лючано раньше видеть не доводилось. Видимо, последствия разрушения психики. Того, к чему вели нити, больше не существует – и «бесхозные» связи обвисли, перепутались, мутировали…
Ладно, пробуем.
– Пульчинелло. Тебя зовут Пульчинелло.
Манипулируя пучком, он постарался как можно убедительнее донести до куклы идею имени. Если в опустошенном мозгу сохранились остатки воспоминаний, словарный запас, достаточный для выстраивания ассоциативных цепочек – есть шанс достучаться. Невропаст – не телепат. Он может лишь правильно организовать материал, уже имеющийся у клиента, вытащить на поверхность сокровище, похороненное в глубине…
– Пульчинелло. Это имя. Тебя так зовут.
Он проник глубже, стараясь дотянуться до основания вербального пучка, до системы понятий, знаков и образов. Ну же, еще чуть-чуть…
Мерцающие нити завибрировали крупной дрожью, как басовые струны. Ворс на них встал дыбом, напомнив шерсть на загривке разъяренного хищника. Нити утолщались, разгорались все ярче; казалось, по ним пустили электрический ток. Возникло низкое гудение, резонансом отдавшись в сознании Тартальи. Рой басовито гудящих шмелей ворвался в голову, и теперь бился в стенки черепа, силясь освободиться.
Хорошо хоть, жалить не спешили!
На периферии восприятия что-то творилось. Чудилось: Пульчинелло растет, раздувается, напрягает чудовищные мышцы, заполняя собой все пространство, прижимая невропаста к решетке, не давая вдохнуть. В ответ из татуировки, визжащей в недоступном для человека диапазоне, начинают змеиться лианы, усеянные пятипалыми детскими ладошками, опутывая противника…
Какие лианы? Какие змеи?
Какой противник?
Пустоголовая марионетка-Пульчинелло?!
Лючано с усилием разорвал контакт. Разумеется, блондин по-прежнему сидел на койке, а сам он стоял посреди камеры, и никаких лиан из него не росло. На всякий случай он ощупал плечо через ткань рубашки. Припухлость? вздутие? шевеление под кожей? – нет, ничего. Как и следовало ожидать.
«Ладно, пусть хотя бы ест самостоятельно…»
– Извини, Пульчинелло. Виноват. Больше не буду.
«Овощ» не ответил. Но, услышав свое новое имя, он впервые посмотрел на Лючано, а не просто в стену.
– Ты меня слышишь? Эй, Пульчинелло?
Тарталья прошелся по камере из угла в угол, искоса наблюдая за реакцией «овоща». Сомнений быть не могло: тот повернул голову, отслеживая перемещения! В голубых глазах Пульчинелло царила вселенская пустота, не замутненная и призраком случайной мысли, но взгляд следовал за Лючано, как на привязи.
– Не скучай тут без меня. Увидимся вечером.
Вместе с одеждой Тарталье вернули персональный уником. Перед завтраком он подключился к терминалу в номере и скачал карту города, не желая блуждать в поисках снятого Юлией дома. Выйдя за ворота гладиатория, он ввел в устройство адрес, запустил поиск и запомнил кратчайший маршрут до цели.
Путь пролегал через квартал брамайнов – тот углом вклинивался в помпилианский сектор Эскалоны. Можно было взять наземное такси, карету или аэромоб, но Лючано решил пройтись пешком. Времени до вечерней арены у нас в избытке, а к дому Юлии, судя по карте, не более получаса ходу. Развеемся, город посмотрим…
Вскоре он пожалел, что не взял такси.
В квартале брамайнов царила толчея. Началось столпотворение незаметно: смуглые, благожелательные люди выходили отовсюду – из домов, магазинов и лавок. Они никуда вроде бы не торопились. Мало ли зачем уважаемому человеку приспичило оставить четыре стены и выбраться на свежий воздух? Вежливые, они извинялись, стараясь никого не толкнуть; деликатные, если и прижимались к тебе, то быстро норовили юркнуть в сторону – и вскоре Лючано оказался намертво притиснут к стене «улья», а улицу запрудили брамайны Эскалоны.
Они ничего не делали – просто стояли.
