Раб (СИ) - Нэльте Нидейла (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Чёрт, для Олинки это как раз предел вменяемости. Но ведь Антер и сам может за себя постоять, и у него есть главный аргумент — хозяйка не разрешает. А кто вступится за Лайлу?
Жаль, я не в микробинокле, пытаюсь настроить очки на приближение. За деревьями видно плохо, но всё же через некоторое время знакомые фигуры мелькают в поле зрения. Ускоряю шаг, даже пробегаю немного, выравниваю дыхание. Набираю Лайлу.
Отвечает не сразу — видимо, получает ценные указания, что говорить.
— Да, госпожа, — слышу наконец. Вокруг неё пусто, успели спрятаться. Со своей стороны визуальный режим не включаю.
— Привет, — говорю. — Чем занимаешься?
— Рисую, госпожа, — сообщает.
— Молодец, — хвалю. — Дома?
— В парке, госпожа. Господин разрешил.
— Никто не обижает?
— Нет, что вы, госпожа.
Пока приближаюсь, поддерживаю такого рода разговор, выслушиваю уверения в том, что у неё всё просто чудесно. Хочется стукнуть. Хотя и страх жаловаться на других господ понятен.
Прощаюсь метров за сто, вижу, как тут же материализуются дружки. Похоже, забирают камеру, останавливают запись. Ну да, камера хороша, если о ней не знать или если досконально проверять время. А Клим, наверное, всем разболтал, небось ещё и похвастался, что сам купил. Запаролил бы хотя бы! Ох, кто-то у меня получит.
Успокаиваюсь, пока возможно — держусь за деревьями. Впрочем, господа аристократы не ожидают моего появления, очень увлечены процессом раздевания рабыни.
— Интересно, у тебя хоть что-то из одежды осталось? — спрашиваю, разглядывая очередную изодранную футболку. Все трое как по команде оборачиваются.
— Госпожа… — бормочет Лайла, планшет с рисунком валяется заляпанным, вода перевёрнута, в красках комья земли.
— Обманываешь? — интересуюсь холодно.
— Они… только что… — начинает.
— Отобрали коммуникатор? — поднимаю бровь.
— Н… нет…
— Тогда почему не позвонила?
— Но… вы…
— Я приказывала звонить, если к тебе кто-то без моего разрешения пристаёт.
— Госпожа!.. — Лайла предпочитает перетечь в позу покорности и помалкивать.
— Где твой пульт?
— С собой, госпожа, — показывает на небольшой рюкзак. Бросаю взгляд на Варна, без слов всё понимает — спешит подать как положено с колен. С тобой тоже нужно будет разобраться.
Достаю пульт, защёлкиваю на поясе — хорошо хоть аристократы до него не добрались. Или вовремя кинули обратно.
— Снимай футболку, — говорю Варну. Всё равно кого ни раздень, голым в итоге окажется раб. Снимает, отдаёт. Бросаю Лайле:
— Вставай, одевайся. Покажи камеру.
Безропотно исполняет распоряжения, натягивает широкую футболку, подвязывает впереди. Просматриваю записи:
— Ты что, ничего не снимала? — спрашиваю.
— Господин каждый вечер проглядывает и удаляет, — объясняет. Между прочим, как только что "господа" подходили, тоже успели удалить. Похоже, ни свидетелей, ни свидетельств у меня нет.
— А вы, значит, прислушиваетесь к моим пожеланиям, — смотрю на Халира.
— Штраф выплатим, — бухтит Селий. Вдруг осознаю всю тщетность попыток расправиться с ними. Хотя, Амира, помнится, испугалась. Но мы были в общественном месте при куче свидетелей, а тут никого.
Как назло в голову ничего умного не приходит, хочется взвыть от бессилия, а тревога за Антера заставляет терять самообладание. Месть, говорят, лучше подавать холодной. Но всё внутри буквально выкручивает от желания устроить её здесь и сейчас!
Нужно будет кнут с собой носить. Не для рабов, а для аристократов.
— Халир, уже не боишься изгнания? У тебя появилась могущественная покровительница? — слежу за реакцией. Кажется, слегка стопорится, бросает взгляд на Варна.
— Из-за Лайлы? — недоумевает. — Изгнание?
— Из-за какой Лайлы? — хмыкаю. — Вы здесь ко мне приставали, даже запись от страха вытерли.
— У тебя нет доказательств… — блеет Селий. Раздумываю, простят ли меня Ажалли со Свеллой, если выстрелю из парализатора и поснимаю с дружков брюки. Был бы знатный скандал.
Впрочем, парализатор всё-таки достаю. Медленно, чтобы не насторожить. И так же медленно стреляю, пока на лицах обоих происходит повышение градуса недоумения. Варн порывается подняться, но останавливает сам себя. Хотя не покидает ощущение, что мог бы попробовать прыгнуть. Предусмотрительно держусь подальше, не допрыгнул бы.
Хочется угостить зарядом и его. Но ведь раб же, какой бы ни был паршивец — всё равно чьи-то приказы исполняет. Вот на кого тоже не мешало бы сыворотку правды потратить. Только что-то очень много кандидатов. Нужно будет с Райтером посоветоваться.
— Сиди на месте, — предупреждаю, — если не хочешь получить заряд.
Бросает взгляд на сердито вращающего глазами Халира, но кивает. Сидит.
— Ну что, мальчики, — достаю из сумочки маникюрные ножницы, выбираю усиленный режим из стандартных — для разрезания плотной ткани. Есть у меня такой, который за пару секунд справился бы, но светить его не рискую. — Что же сделать, чтобы до вас дошло: я не разрешаю трогать своих рабов и нервно реагирую на насилие.
Эмоции Халира, похоже, мечутся между страхом попасться и откровенной злостью. Селий же покрывается пятнами, тщетно пытается что-то мычать.
— Иди сюда, — киваю Лайле, подходит со смесью боязни и любопытства. Разглядываю брюки аристократов — у обоих застёжки, срабатывающие на прикосновение. Подношу ножнички опасными кончиками вплотную к так оберегаемым мужчинами частям тела, подбавляю маниакального блеска во взгляд. Селий начинает поскуливать.
— Сейчас вы у меня узнаете, как трогать чужое без разрешения, — бормочу словно бы сама себе. По очереди обвожу, слегка поцарапывая, небольшие круги вокруг застёжек:
— Вот это здесь, по-моему, лишнее, — комментирую свои действия. Ткань отзывается лёгким потрескиванием. Селий начинает покрываться потом: видимо, боится, что я не о брюках, а о находящемся под ними. Оборачиваюсь к Лайле: — Вырежи-ка для коллекции. И давай поскорее, времени нет.
Лайла вскидывает на меня глаза, словно хочет возразить, но не решается. Берёт ножнички, пытается пристроиться сначала к Селию. Упираю руки в бока, жду.
Лайла склоняется, во взгляде замечаю проступающую не свойственную ей кровожадность. Вырезает неровный кружок, поглядывает на меня. Замечаю, как довольно обводит языком губы с той же скоростью. Ткань с натугой поддаётся. Одобрительно киваю. Несколько раз, похоже, колет Селия острым концом, тот мычит — не то жалобно, не то угрожающе. Но мышцы по-прежнему не действуют, поэтому сказать ничего не может. Зато Лайла каждый раз выдаёт "ой, простите, господин". И почему мне кажется, что в голосе вовсе не раскаянье?
Халир же, когда очередь доходит до него, усиленно старается держать лицо, насколько может в такой пикантной ситуации. Только злобно поглядывает на Лайлу. Вздыхаю мысленно. Придётся не отпускать её никуда, захочет же, паршивец, сатисфакции.
Наконец, рабыня поднимается, подаёт трофеи, возвращает ножнички.
Разглядываю работу. А что, миленько. Пояса на месте, зато под ними — красота. У Халира сквозь дырку переливается нечто металлического отлива — интересный вариант белья. У Селия же, похоже, на интимном одеянии изображена девица в непристойном виде, и этот-то непристойный вид как раз выглядывает в новоиспечённое окошко. Самой непристойной своей частью.
— Как экзотично, — хмыкаю, беззастенчиво разглядывая обоих. Что бы с Варном сделать? И оставить безнаказанным подозрительно, и подставлять под господские срывы злости не хочется. Впрочем, штаны, видимо, снять придётся. Хозяин ведь наверняка не побрезгует надеть вместо своих расползающихся. Тем более, что Варн не так уж плохо одет.
Смотрю на него — по-прежнему на земле, в позе абсолютной покорности. Приходится напомнить себе, как он к Лайле заявился. Даже если это чей-то приказ, Антер такой приказ ни за что не стал бы исполнять! Хотя в Антера с детства не вбивали подчинение.
Вспоминаю их драку в пещере. Нет, определённо этому рабу предоставлено свободы больше, чем нужно.
