Имперские ведьмы - Логинов Святослав Владимирович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
– Как же вы должны нас ненавидеть! – прошептала Чайка, впервые взглянувшая новыми глазами на знакомую с детства картину.
– Сейчас нужно думать не о прошлом, а как прекратить этот кошмар, – сказал Влад.
– Я понимаю, – жалобно произнесла Чайка, – но что я могу сделать прямо сейчас? Сунусь туда – только голову потеряю. Ведь я даже не знаю, какое решение принял совет, кроме, разумеется, приговора мне.
– С чего ты так уверена, что совет вынесет тебе смертный приговор? Сама же говорила: посмеются старухи над Вайшей и из совета попрут.
– Конечно, посмеются и попрут, но меня все равно приговорят, чтобы другим неповадно было на старших руку поднимать. И не к смерти приговорят, у нас такого нет, а к развоплощению. Это хуже. Ты знаешь, когда они придут меня развоплощать, ты меня убей, чтобы им ничего не досталось.
– Когда они придут тебя развоплощать, – пообещал Влад, – я убью их и буду убивать до тех пор, пока охотники развоплощений не переведутся на той и на этой Земле.
– Ничего ты им не сделаешь, – безнадежно произнесла Чайка. – Что ты можешь сделать? Манипулятором махать? Так они близко и не подойдут. Они даже на выстрел подходить не станут – незачем. Просто соберутся шестеро старших ведьм, составят гексаграмму, так, чтобы они по углам, а я – в центре. И все, одна шкурка от меня останется. Ни сил, ни души, ни памяти. Только дышать смогу и глазами лупать. Таких, развоплощенок, свозят в этот город. Видишь, на окраине дом большой… больше всех остальных… видишь?.. Вот там они и лежат, развоплощенки. Кашу им в глотку вливают, а все остальное, что нужно, одевка делает. Чистит, обихаживает, пролежни лечит.
– Зачем же их там держат? – не выдержал Влад. – Оно и впрямь, лучше бы убили.
– Их используют как маток. Они детей рожают, каждые десять месяцев. Одну девочку родит, и ее тут же снова беременной делают. Сами-то ведьмы мало рожают. Я говорила, у некоторых по тринадцать дочерей, но такие семьи – редкость. Все больше по одной дочке. А эти – как заведенные, все время или беременные, или только что родившие. А ты думал, почему в этом городе столько детей? В других городах меньше. Я ведь и сама из этих… из развоплощенских. Домашние нас щенками дразнили. А ты ей ничего и сделать не моги, у нее мать, она за свою дочулю тебе башку свернет. Я в приюте жила, а Кайна, она меня старше, всю жизнь меня тюкала. Наверное, за то, что нас одна матка родила, а мы такие непохожие. Я даже специально ходила смотреть свою родительницу, чтобы узнать, кто из нас настоящая дочь, а кто наколдованная.
– И как?
– Не поняла. Лежит такая квашня, лицо опухшее, в глазах ни мыслиночки, брюхо горой. И воняет. Одевка вовсю старается, а от нее все равно вонью несет. Знаешь, как страшно? Потому и говорю: ты меня лучше убей, а им не отдавай.
– За что твою мать развоплотили? – спросил Влад, сам удивившись, как легко соскользнуло с языка прежде неизвестное жутковатое слово.
– Ни за что. По злому навету.
– Это как? – Вот уж во что Влад не мог поверить, что у ведьм, способных читать чужие мысли и проницать взором неведомое, могут быть судебные ошибки.
– Кто-то жупельницу в один из домов подпустил, – начала рассказывать Чайка. – Есть такая пакость в океане, на одном из островов. И эта жупельница, прежде чем ее убили, две семьи выела. Ясное дело, за такое полагается развоплощение. А как узнать, кто это сделал? Тут без сестры-дознавательницы не обойтись. Сестра-дознавательница – это обычная ведьма, но у нее есть хитрая особенность: она всегда все про своих соседок знает. Вроде и в трубу не подглядывала, а спроси, что соседка на обед варила – мигом скажет. В той деревне одна такая была, к ней и пошли. А она сразу на мою мать показала – она, мол, больше некому. Стали проверять: и впрямь летала она на тот остров, метла-то дорогу помнит. Та в слезы: мол, на горячие источники летала, угри выводить, а жупельницу не привозила. Да кто ж поверит? Приговорили… Привезли ее сюда, а она возьми да и потребуй у матерей эликсир правды.
Чайка вздохнула и потерла пальцем нос, словно проверяя, не объявились ли там угри. Влад слушал рассказ, как страшную сказку, каких в жизни не бывает. Корабль висел высоко над городом, так что снизу и не разглядеть; Влад и Чайка ждали вечера.
– А эликсир этот – штука страшенная, – продолжила Чайка. – Его только самые суровые старухи варить могут. Что развоплощение, что эликсиру хлебнуть – результат один, но развоплощают быстро, раз – и нет тебя, а от эликсира мук примешь несказанно, он по частям душу разъедает. И укрыть нельзя ничегошеньки, ни одной тайны, ни единого секретика. Ежели кто эликсир пьет, так весь совет слетается послушать, у самой захудалой колдуньи всегда есть чем поживиться. Сидят вокруг страдалицы, словно стервятники кругом издыхающего зверя. Зато если окажется, что приговоренная хотя бы в малом была невиновата, старухи в лепешку расшибутся, а настоящую виновницу найдут и накажут. Без этого нельзя, иначе никто их эликсира поганого пить не станет. Его пьют, чтобы хоть с того света, но обидчице отомстить. Родительница моя и впрямь оказалась невиновной. На остров летала угри лечить и жупельницу не привозила.
– Преступницу-то нашли?
– Нашли. Сестра-дознавательница и оказалась. Она два года жупельницу в коробочке хранила, все ждала, когда кто-нибудь из соседок на тот остров слетает. На кого только могла порчу наводила, чтобы угри высыпали. Вот и дождалась. Она потом сама во всем призналась. Ее совет судил, и тоже развоплотили. Так они и лежат рядом. Глянуть – так сестры родные, не отличить.
– А невинную-то зачем в этот инкубатор?
– Так ей уже без разницы, она все равно развоплощенная. Зачем добру зря пропадать?
Влад промолчал. Страшная сказка закончилась еще более страшной в своем прагматизме моралью.
Внизу медленно вечерело. Опустел пляж, погрузился во тьму местный форум. Ни единого огня не освещало улицы: чародейкам не нужно, они и так видят. Лишь багровыми клубами отливал горячий воздух над верхушками печных труб. Влад прищурился и с расстояния во много сотен километров различил искры, вылетающие из очага через дымоход, и даже вроде бы ощутил запах подгоревшего мясного пирога и густого супа из капусты с любистком.
– Пора?
– Нет, что ты. Еще никто не спит. Ужинают, потом колдовать будут. Вечернее колдовство самое забористое. Только потом спать лягут, да и то не все. Но кто нам нужен, те лягут.
– Все-таки скажи, что ты задумала? А то болтаемся тут у всех на виду. Внизу небось звезды высыпали, так что и нас видно.
– Пускай. Ты, главное, следи, чтобы к нам никто потихоньку не подкрался. Особенно если шестериком, тогда сразу меня дергай. А что я задумала – сам скоро увидишь.
– Тогда хотя бы расскажи, что за жупельница такая, что сначала в коробочке сидит, а потом целыми семьями людей жрет?
– Жупельница и есть. Жучок такой махонький. Так просто он ничего человеку сделать не может, а вот если девочка совсем крохотулечная, то жупельница ей в носик или ухо залезет и там спрячется. А когда мама спать уляжется и дочку с собой возьмет, то жупельница уже на мать переползет и в мозг вгрызется. А та во сне и не почует ничего.
Влад кивнул понимающе. Сама Чайка все ночи проводила в обнимку с помелом, обратившись в сияющую торпеду. Приблизиться к ней в это время было равносильно самоубийству что для жупельницы, что для мужчины – разницы никакой.
– Вообще-то детям полагается перед сном ушки и нос проверять, грудное молоко закапывать, да кто ж это делает? Вот когда по деревне весть прошла, что жупельница двух женщин убила, то тут все кинулись девкам уши мыть, даже самым большим. Так через день жупельницу и словили.
– А дети как? Те, в которых жупельница забиралась.
– Что дети? Жупельница грудничков не ест. Она женского молока на дух не переносит. Девочки потом рядом с мертвой матерью от голода умерли, а быть может, их нашли и выходили. Не знаю, это ж когда было.
– Одного не пойму, зачем твоя дознавательница это устроила? Чем ей соседка досадила, чтобы так мстить?
