Несущий перемены - Ингрид Чарльз (читать книги без сокращений txt) 📗
Джон промолчал, намеренно продлевая напряженное молчание. Заговорить сейчас — значило потерять преимущество, достигнутое с таким трудом.
Фарфоровая чашка затанцевала в руках Паншинеа, пока тот ставил ее на стол. Она казалась миниатюрной в его руке, но прикосновение императора к ней было удивительно осторожным. Джон в который раз отметил, какую ловкость придают чоя двойные локтевые суставы.
— Я не стал бы просить ваш народ о помощи, — начал Паншинеа, — не предлагая ничего взамен.
— Мы ни о чем не просим.
— Понятно, — кивнул чоя. — Но мы можем в чем-то помочь вашему расследованию. Видите ли, мы убеждены в нашей невиновности, однако не меньше вас заинтересованы в открытии истины.
Джон Тейлор Томас расцвел в широкой улыбке — император сам подвел его к нужной просьбе.
— Найдите пилота, который работает на ГНаска.
Крейсер абдреликов продолжал свой путь в космосе, и работа мощных двигателей вызывала его непрестанную вибрацию. Алекса размышляла, где они могут быть, поняла, что это неважно, и была благодарна только за то, что во время межпространственного прыжка ее не заставляли принимать транквилизаторы. Люди с трудом переносили искажение реальности во время перелета через Хаос, и хотя лекарства помогали им, Алекса не выносила наступающего после них сонного оцепенения. Она была охотницей, а охотники должны постоянно бодрствовать и оставаться настороже в любых обстоятельствах.
Теперь в клетке запах был не таким сильным — Недар выкупался и переоделся, и тем не менее продолжал пребывать в неподвижности. Алекса следила за ним через прутья клетки. Чоя лежал лицом вниз на жесткой койке. Казалось, его позвоночник перебит в пяти или шести местах — настолько неловкой и неестественной была его поза. Но Алекса уловила мерное движение спины и поняла, что он дышит. Может, он и хотел бы лишиться дыхания, но не мог, и Алекса понимала, что он жив.
Она не помнила, как ей вживили симбионта — в то время она только научилась ходить, и даже самые обрывочные воспоминания давно изгладились в ее памяти. Отец рассказывал, что она одновременно научилась говорить на языке абдреликов и на трейде. Но когда она пыталась расспросить отца о тех временах, он замыкался, его глаза мрачнели, и Алекса понимала, что пережитое оставило в его душе не менее глубокий след, чем у нее. Он сразу же менял тему или просто молчал.
Они никогда не говорили о последствиях давнего события. Почти с самого начала Алекса понимала, что ее сны, желания, мысли не принадлежали ей самой, что ими нельзя поделиться, что ее не поймут — до тех пор, пока она не вырастет и не встретит абдрелика, с которым когда-то сроднилась. Ей еще не встречался человек, с которым она могла бы чувствовать себя спокойной и быть самой собой во многих отношениях, ибо теперь она была не вполне человеком. Среди абдреликов она общалась в основном с ГНаском, но даже тот не всегда понимал ее — иначе ее жизнь могла бы стать намного проще. Единственным, кто смотрел в ее глаза, видел погребенный там мрак и при этом не отворачивался, был Беван. Гибкий, чувственный, хитрый, ныне погибший Беван.
Если бы она обратилась к Рэнду в надежде на спасение, это означало бы гибель для всех них.
Вместо этого погиб один Беван. Она выжила. А Рэнд? ГНаск говорил, что его держат у себя чоя. Она подумала, что этот народ, несмотря на свои возвышенные проповеди о независимости и свободе, не отказывается от грубого насилия.
И все же Алекса знала, что только привычки абдреликов заставляют ее каждый раз кипеть от ярости при мысли о чоя. Сама она испытывала к ним двойственные чувства. Однако они держали в заложниках все планеты, все народы, и Союз ничего не мог с этим поделать. То, что их действия прикрывались возвышенными рассуждениями, не впечатляло Алексу.
Недар пошевелился. Алекса вздернула подбородок, уставилась на него, отметив, какими судорожными стали движения пилота, утратив непринужденность и легкость. Навсегда? Что же сделал тарш с чоя? ГНаск заставил ее покинуть клетку, когда тезар обезумел — сразу же после вживления симбионта. Ей позволили прийти сюда только через несколько дней. Однако Алекса была уверена — стоит ей поддержать это надменное существо, и это принесет пользу им обоим. Она была готова на все, лишь бы выжить.
Недар был почти без сознания, не поднимал головы, не оглядывался, и все же понял, что она здесь.
— Ты следишь за мной, — слабо проговорил Недар, — как… на твоей планете есть существа, питающиеся падалью?
— Грифы, — ответила Алекса и с иронией добавила: — И они тоже умеют летать.
Недар сухо закашлялся, и Алекса не поняла, пытался ли он этим скрыть смех. Она видела, как он садится на постели и встает, покачиваясь от слабости. Костюм висел на его теле. Он страшно похудел, и Алекса удивлялась, как ему удается держаться прямо. Казалось, роговой гребень способен придавить его к полу. Недар взглянул на нее в упор.
— Ты знаешь, что это такое, — медленно начал он.
— Знаю.
— Теперь я уважаю тебя — так, как не мог прежде, — Недар пошатнулся, но удержался, схватившись за прутья. Переведя дыхание, он прижал руки ко лбу. Его голоса стали глухими. — Этого не должно случиться ни с одним чоя.
Встав на колени, она подползла поближе.
— Это от нас не зависит.
Недар поднял голову.
— Нет, зависит — от меня.
Алекса подперла подбородок ладонью, привалившись к прутьям. Она следила, как тело чоя начало неудержимо дрожать, пойманное в сеть мрачных желаний и голода, с которыми оно не могло смириться. Алекса следила, как Недар со стоном борется с собой, и понимала, что он теряет, как потеряла и она сама — потому что плоть всегда стремится выжить. Еда, охота, добыча, погоня теперь становились для него главным. А что касается других желаний, присущих его народу, симбионт абдреликов изгонял их прочь. Тщеславие, искусство и даже секс имели мало общего с грубым выживанием. В сущности, результат был давно известен — Недар либо останется в живых, либо умрет.
Алекса понимала, что из таких примитивных инстинктов можно извлечь пользу во многих отношениях. Недар вскрикнул и повалился на пол, и Алексе показалось, что он умирает. Он бился головой о пол, его конечности содрогались, горло раздувалось от утробных воплей. Алекса содрогнулась от ужаса, однако почувствовала, как вздымается в ее темной глубине голод при виде бьющейся, упавшей добычи и ожидает только удобного момента, чтобы вспыхнуть со всей силой. Она отогнала свои мысли.
— Смирись, — тихо посоветовала она. — Смирись и победи. Прими все, что случилось. Пусть это станет твоей частью — поверь, ты найдешь в этом немало хорошего.
Она не осмелилась думать о том, чего она лишилась взамен.
Джон Тейлор Томас с торжеством ждал ответа на свою просьбу. Паншинеа невидящими глазами уставился на чашку с бреном, на дне которой остались последние капли.
— Мы не сможем и не будем делать этого, — наконец ответил император. — Наши пилоты не принадлежат нам с того времени, как подписывают контракт. Контракты обсуждаются заранее во избежание конфликтов, и если контракт признан законным, тезар обязан выполнять его. — Казалось, просьба посланника действительно потрясла его.
— Только не говорите, что не знаете пилота, работающего на ГНаска, — Джон чувствовал, как запульсировали вены на его руках. — Не надо этих дипломатических уловок! — Неужели он потерпел поражение, когда цель была так близка? Он хотел вернуть свою дочь. Он хотел прекратить думать об абдреликах и чоя, прогнать их подальше от Земли. Паншинеа смутился.
— Но мы действительно этого не знаем. В сущности, там должно быть несколько пилотов. Абдрелики предусмотрительно возобновляют контракты, и на их кораблях постоянно есть пилоты-чоя, особенно на тех, на которых путешествуют высокопоставленные лица.
Джон ударил ладонью по столу, разделяющему их. Тонкие фарфоровые чашки подпрыгнули, завертелись, и одна из них упала на пол.
