Туман пожрет их всех - Маар Курт (книги txt) 📗

Лицо Вишера было странно застывшим. Вероятно, он находился в телепатической связи с туманом, пытаясь объяснить Великому Мастеру, что промежуточная посадка для ремонтных работ неизбежна, иначе корабль нельзя будет направить к центру. Я, по крайней мере, пытался поступить таким образом, и мне стало ясно, что туман не слишком разбирается в астронавигации и двигательных системах.

Между тем я немного посчитал в уме. Через пятьдесят часов, о которых упоминал Вишер, на борту будет 9 час. 11 мин. 25 мая 2160 года. Я напряжённо ожидал, что произойдёт в это время.

23 мая в 16 час. 37 мин. тарелки телескопических посадочных опор коснулись поверхности планеты Сперанса. На Вишера можно было положиться: ему везло. Если бы не произошла эта неприятность с тормозным агрегатом, у экипажа давно бы возникли подозрения относительно нашего курса, но посадка на Сперансу, чтобы отремонтировать агрегат, была самым естественным манёвром в мире, поэтому все остались спокойными.

— Ремонт может продлиться несколько часов, — сказал мне Вишер, — а я хочу быть при этом. Сделай мне любезность — положи Жаклин на койку, чтобы она спала удобнее, а потом можешь делать что угодно.

Это было не в его манере. Он никогда так со мной не говорил. Я разместил Жаклин как можно удобнее, стараясь не разбудить её, и последовал за Вишером в агрегатный отсек, где механики немедленно взялись за работу. Они сняли защитный кожух с дублирующего агрегата и начали изучать машину.

Вишер бросил на меня неодобрительный взгляд.

— Мне не особенно хочется, чтобы ты был здесь, — сказал он. — Не можешь ли ты заняться чем-нибудь другим?

Я подчинился. Боже мой, как мне хотелось знать, что там у Вишера на уме! Возможно, он не доверял дисциплине мысли, и это меня немного рассердило. Я проверил функционирование своего скафандра и закрыл шлем. Из шлюза Ф, как и полагалось по инструкции, я связался с третьим пилотом Байером, который в отсутствие Вишера нёс вахту в рубке управления. Байер открыл шлюз, и я спустился на поверхность чужой планеты.

Скафандр, как я убедился, выдерживал холод космического пространства. Обогрев функционировал безупречно, изоляция свела потерю тепла до минимума. Я был в безопасности.

Передо мною простиралась усеянная скалами, освещённая неверным светом звёзд равнина. В двух километрах от ЭУР2002 возвышался кольцевой вал кратера, похожий на мрачную призрачную стену. Я направился к нему, время от времени оборачиваясь, чтобы посмотреть на очертания корабля. Тяготение на этой планете составляло 0,3G, и я быстро продвигался огромными, как кенгуру, прыжками.

Неожиданно я наткнулся на круглое отверстие, ведущее отвесно вниз. Меня заинтересовало его происхождение, и я направил туда свет нашлемного фонаря, который высветил дно, находившееся метрах в тридцати. При небольшом тяготении планеты я мог спокойно спуститься вниз без дополнительной страховки, что и сделал, не раздумывая.

Я начал осторожный спуск в отверстие, используя выступы, которыми были усеяны каменные стенки, и минут через десять был уже на дне. Диаметр колодца был около пяти метров. В каменные стены во многих направлениях уходили штольни. Это совершенно не походило на естественное помещение. Но тогда что же это было? Смешно и думать, что в этой безатмосферной пустыне, лишённой растительности, могли жить разумные существа.

Я проник в одну из штолен. Серый камень стен был испещрён отвесными жёлтыми полосами. Я потёр перчаткой жёлтую субстанцию — и вниз посыпалась пыль. Несмотря на низкую гравитацию, она удивительно быстро осыпалась на пол, так как здесь не было атмосферы, тормозящей падение.

Ф о с ф о р! — вспыхнуло у меня в мозгу.

Я стал осматривать жёлтые жилы с внезапно возросшим интересом и заметил, что поверхность фосфорного слоя находилась в постоянном движении, словно по ней полз отряд невидимых муравьёв. Мучнистая субстанция обламывалась крошечными комочками, которые падали вдоль стены, рассыпались и. Исчезали!

Манометр на моей руке никакого заметного давления газа не показывал, но это не значило, что в штольне не было никакого атмосферного давления. Очевидно, туман проник и сюда, но только в очень незначительной концентрации. поэтому этот не особенно чувствительный прибор не мог уловить его наличие Зато термометр показывал температуру минус двадцать градусов. Так что внизу было на сто шестьдесят градусов теплее, чем наверху, на поверхности!

Но моё ошеломление было недолгим. Я некоторое время смотрел, как жёлтые комочки отлетали от фосфорной жилы, падали на пол и исчезали. Не нужно было никаких напряжённых раздумий, чтйбы понять происходящее здесь. Туман снабжает себя субстанцией, необходимой его рассеянному телу, так как он постоянно терял материю своего тела. При массе газа, свободно действующей в космосе и не связанной силами тяготения, это было неизбежно. Каждый час, каждый день терялись многие дюжины, а может быть, и сотни различных элементов химических соединений, поэтому он должен был восполнять потерю, если не хотел с течением времени сократиться в объёме. Здесь я увидел, как он удовлетворяет свою потребность в фосфоре. Обнаружив фосфорную руду, он обнажил жилу, создав шахты и штольни, и, используя химическую реакцию, откалывал фосфор, превращал его в газ, нагревая стены штольни. Именно это и объясняло удивительно высокую температуру.

Внезапно подо мной задрожал грунт. Скосив глаза, я увидел поднявшееся облако пыли и вздрогнул. Позади меня бесшумно обрушилась часть штольни, отрезая путь к отступлению.

Туман продемонстрировал мне, что не позволит безнаказанно совать нос в свои тайны.

Я в задумчивости опустился на пол. Позже мне ещё будет нужно время, чтобы попытаться разгрести завал руками, а сейчас было важнее кое-что другое. Здесь немного нелогично функционировал чей-то разум, и я хотел узнать, чей это разум — мой или тумана.

Он должен быть убеждён в том, что корабль вместе с экипажем будет доставлен к нему. Почему же тогда его обеспокоило то, узнаю я одну из его маленьких тайн или нет? Он должен считать, что через один или два дня я объединюсь с ним, буду составлять часть его существа, разделив с ним свои знания. Тогда какой же смысл гневаться и закрывать мне путь к отступлению только потому, что я увидел, каким образом он пополняет содержание фосфора в своей субстанции?

Не было никакого сомнения, что туман не делал логических выводов, действуя инстинктивно, необдуманно. Ему и на разум не приходило, что в результате его действий будет потерян человеческий мозг, потому что до сих пор наши скафандры каждый раз препятствовали утолению его ненасытности к субстанции мозга разумных существ.

Нужно было рассчитывать на то, что со временем он поймёт свою ошибку. Я попытался достигнуть его своими мыслями, сказав, что моим самым заветным желанием было явиться к нему вместе с остальными членами экипажа и представить в его распоряжение все наши знания для обогащения его и так необъятных знаний. И несмотря на то, что я был самым бездарным из всех, посещавших курс йоги, мне удалось сделать это довольно хорошо, что не раз давало мне возможность обращать это себе на пользу. Я так напряг свой разум, что в конце концов сам себя почти убедил, что мой череп излучает.

Туман отреагировал точно и в срок. Импульсы моих мыслей достигли центра за несколько секунд, потом понадобилось ещё немного времени для раздумий, но менее чем через минуту завал позади меня начал таять. Температура, судя по термометру, поднялась. Туман начал проплавлять штольню.

Я стал отступать назад, зная, что на плавку камня понадобится высокая температура, которую не выдержит скафандр, и, отойдя метров на сто от завала, стал ждать. Прошло два часа. Я не делал никаких попыток связаться с кораблём по радио. Мне не нужно было бояться, что они улетят без меня, так как ремонт должен был занять много времени.