Имперский вояж - Вебер Дэвид Марк (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗

“По крайней мере, фигура у него крепкая, — решила про себя старший сержант Ева Косутик, наблюдая за тем, как принц вышел из свободного падения и плюхнулся на упругую площадку. По долгу службы Еве частенько доводилось наблюдать за маневрами опытных астронавтов. — Что ж, бывает и хуже. Ему надо было просто вовремя выпрямиться”.

Первый взвод батальона Браво, или Бронзового, как чаще его называли, построили во фрунт, четкими шеренгами в командном отсеке ракеты. Экипаж снарядили по последнему слову техники, лучше всех в морской пехоте. Бронзовый, возможно, был самым малочисленным батальоном императрицы, но здесь служили представители элиты, лучшие телохранители известной части вселенной. Лучшие — значило сочетающие отвагу с наблюдательностью. Тридцатиминутная готовность проводилась, как всегда, крайне тщательно. С поминутной точностью проверялся каждый сантиметр оборудования, придирчиво осматривалось обмундирование членов экипажа. На протяжении последних пяти месяцев, пока Ева в ранге старшего сержанта командовала батальоном Браво, полковнику Панеру ни разу не удавалось после ее досмотра отыскать где-либо какой-либо изъян. Он, может, и заметил бы что-нибудь, укажи ему на это сама Ева.

Пробиться в полк было архитрудно. Перед зачислением кандидаты подвергались жестокому отбору. Пятинедельный так называемый дисциплинарный режим в действии, или ДРД предназначался исключительно для того, чтобы отсеять львиную долю желающих. ДРД сочетал в себе тяжелейшие, изматывающие тренировки личного состава с дотошным осмотром обмундирования и материальной части. “Отбракованные”, отосланные обратно в родную часть, долго помнили “прелести” ДРД. Было ясно, что отбирали лучших, самых лучших. Пережившие ДРД могли уже сами выбирать себе вполне достойное место службы. Большинство выпускников зачисляли в Бронзовый батальон, где они имели “удовольствие” сопровождать всякого рода гомосексуалистов и прочую подобную публику, смотревшую на них, мягко говоря, свысока. Новички по инерции продолжали думать, что это еще один тест на прочность. Продержавшиеся в таких условиях восемнадцать месяцев и проявившие несгибаемую выдержку и профессионализм могли рассчитывать на дальнейшее повышение в звании и либо уже надолго оставались в Бронзовом, либо соперничали за право попасть в Стальной батальон, защищающий лично принцессу Александру.

Что же касается самой Евы Косутик, то она, напротив, на протяжении ста пятидесяти трех дней учений только и помышляла о том, когда же наконец принц сгинет с ее глаз долой.

Едва стихли звуки императорского гимна, капитан вышел вперед и отдал честь.

— Ваше королевское высочество, капитан Вил Красницкий к вашим услугам. Для нас большая честь видеть вас на борту “Чарльза Деглопера”!

Вяло махнув в ответ рукой, принц огляделся. Изящная брюнетка, поднимавшаяся следом, опередила его и, подойдя к капитану, с едва заметным волнением протянула ему руку:

— Элеонора О'Кейси, капитан. Я очень рада, что попала на ваше прекрасное судно.

Недавняя наставница и руководитель Роджера крепко пожала капитану руку и посмотрела ему в глаза, пытаясь загладить неловкость, вызванную мрачным настроением принца.

— Мы тут пришли к выводу, что у вас, капитан, замечательный экипаж, все как на подбор.

— Благодарю вас. Мне очень приятно, — ответил капитан, бросив мимолетный взгляд на недовольную физиономию принца.

— Вы выигрывали Таравское соревнование два года подряд. Это высочайшая оценка в глазах любого. — О'Кейси одарила капитана ослепительной улыбкой, незаметно толкнув Роджера локтем. Принц с бессмысленной кислой миной посмотрел на Красницкого. Ободренный вниманием его высочества, капитан облегченно вздохнул: вероятно, его высочество остался доволен, и, значит, его карьере королевская немилость пока не грозит.

— Позвольте представить вам моих офицеров. — Красницкий обернулся к стоящей по стойке смирно шеренге. — Если его высочеству угодно, можно произвести осмотр.

— Попозже, я думаю, — поспешила заметить Элеонора. — Я полагаю, что его высочество предпочитает пройти в свою каюту.

Она еще раз улыбнулась капитану, размышляя, как объяснить ему потом странное поведение принца: “Скажу, что его высочеству стало нехорошо после тренировки”. Конечно, отговорка довольно слабая, но все же намек на “пространствофобию” принца выглядел уважительнее, чем признание в том, что Роджер нарочно “дурит”.

— Разумеется, — капитан понимающе кивнул. — Смена окружающей обстановки сильно влияет… Могу я приступить к своим обязанностям?

— Разумеется, капитан, спасибо. — Элеонора продолжала улыбаться.

“Да, полет без Роджера стоил бы мне гораздо меньшей крови, — подумала она серьезно. — Но что толку, все равно уже ничего не изменишь!”

— Мать моя женщина! Мышонок, ты ли это? Из-под немыслимого вороха чемоданов, рюкзаков и прочих тюков показалась голова карлика-лакея Костаса Мацуги.

Багажный отсек довольно быстро заполнялся Бронзовыми варварами… Судя по методичности, с какой они перекладывали свои вещи в рундуки, во всем царил определенный установленный порядок.

— И какой во всем этом смысл? — спросил копошащийся коротышка.

— Эй, Мышонок, не вали ты все в одну кучу, — произнес один из долговязых дядей “при исполнении”. — На таких кораблях, как наш, достаточно свободного места. А то навалил тут вперемешку снаряжение и мешки с едой… Всем привет, — еще громче продолжал “дядя”, чтоб пробиться сквозь гул болтовни и щелканье чемоданов. — В отсеке есть мыши. Старайтесь не оставлять мусор на скамейках.

Мимо лакея проплыла женщина в форме капрала и стала переодеваться.

— Мышки? Я их обожаю. Это мое любимое лакомство.

— Покусали мою кошку, расцарапали мне ножку, — весело горланили новобранцы.

Мацуга презрительно фыркнул и пошел распаковывать личный багаж принца. Его высочество привык обедать самым изысканным образом.

— Черт возьми, не буду я обедать за общим столом, — горячился Роджер, пощипывая свои волосы. Он понимал, что ведет себя как капризное дитя, но от этого заводился еще больше. Похоже, ситуация нарочно складывается так, чтобы свести его с ума, размышлял принц. Он сидел, крепко сцепив руки, отчего костяшки пальцев побелели. — Не буду, — повторял он упрямо.