Оберон - 24. Трилогия (СИ) - Машков Александр Иванович "Baboon" (книги без регистрации TXT) 📗
Между тем отметил, что девушка, в отличии от меня, одета в белый комбинезон, с каким-то шевроном на рукаве. Шеврон меня мало заинтересовал, потому что на высокой груди девушки было написано имя: Василиса.
— Закрой рот, и иди в душ! — бросила мне Василиса, что-то делая с пультом. Как только я вошёл в кабинку, на меня обрушился поток тёплой воды, я нашёл нормальную мочалку с мылом, и хорошо помылся, думая о том, хорошо мне в новом теле, или плохо.
С одной стороны, наверное, хорошо снова стать мальчиком, а с другой… Вот эта милая девушка сейчас может сделать со мной всё, что захочет. Какая сильная! Взяла меня на руки, и перенесла в этот, как его… Неважно! Изолятор какой-то. Я что, заразный? Шлем. Я снял шлем. Какой шлем? Зачем снял? С кого? Шлем Александра Македонского?
Помыться я помылся, что дальше? Как отключить воду? Подумать? Подумал. Льётся, зараза!
— Эй, Василиса! — крикнул я. Вода перестала литься. Так, подумал я, слышит, значит, и видит. Давно видит! Я скрипнул зубами: мышка под стеклом. Она что, догадывается, что я — чужак?
Ага, полотенце, можно вытереться… Вытерся, хотел завернуться в него, а оно растаяло. Вот блин!
Я вышел из душевой и решительно направился к своей «кровати», надеясь что-нибудь найти.
— Эй, Василиса, дай хоть трусы! — крикнул я, не найдя ни клочка материи.
— Не положено тебе одежды, — ответила Василиса из невидимого динамика, — вдруг ты начнёшь меняться под одеждой?!
Я припух, не зная, что сказать.
— Что ты себе позволяешь?! — оскорбился я, — Я тебе не какое-нибудь существо непонятного происхождения! Я человек, Хомо Сапиенс!
— Никакой ты не Сапиенс! — издевалась Василиса, — Ты в туалет без посторонней помощи сходить не можешь, а ещё «Сапиенс»!
Я опять заскрипел зубами.
— Не скрипи зубами, лечить не буду.
— А что мне делать?! — взорвался я.
— Ложись в бокс, буду тебя исследовать.
— Ты меня вчера исследовала!
— Вчера я ничего не поняла. Вчера ты был нормальный.
— Я и сегодня нормальный, — разозлился я.
— Сегодня ты не Тонька, кто-то другой. Ложись, или я приду, сама уложу.
— Фиг поймаешь, — буркнул я.
— Я — тебя? Как нечего делать, уже бегу! — я нырнул в бокс и закрыл крышку. Вбежавшая Василиса разочарованно вздохнула и ушла.
На этот раз усыплять меня не стали, стали задавать вопросы.
— Ты кто? — спросила меня Василиса.
— Что значит «кто»? — удивился я.
— Как тебя зовут? — я задумался. Если ответить правдиво, она подумает, что я сошёл с ума, и навеки останусь в этом изоляторе, или в сумасшедший дом меня отправят.
— Что молчишь? — рассердилась Василиса.
— А что отвечать?
— Я спрашиваю твоё имя.
— Ты забыла моё имя? — «удивился» я.
— Или ты отвечаешь, или я приду, и выколочу его из тебя! Всё-таки ты, наверно, чужой… — вздохнула она, — надо тебя в крио камеру…
— Не надо меня в камеру! — испугался я, — А почему я лежал на операционном столе? — вспомнил я, — Ты меня хотела вскрыть?!
— Хотела, — вздохнула Василиса, — и сейчас хочу.
— Меня?!
— Что «меня»?
— Меня хочешь? — молчание. Слышно, как скрипят девичьи мозги.
— Что ты имеешь ввиду? — вкрадчиво спросила Василиса, и от её голоса у меня всё сжалось.
Сейчас придёт, покажет мне шуточки, или вскроет брюшину, в поисках чужого… Ведь я не знаю ещё, куда попал. Может, здесь опыты проводят над детьми?
— Я маме скажу… — пропищал я. Тишина.
— Ты помнишь свою маму? У тебя была мама?
— А у кого её не было? — в крайнем удивлении спросил я, но ответа не дождался.
Пока думал, что бы это значило, заснул.
— Вставай! Спит тут… Есть тебе принесла.
— Дай, хоть умоюсь, и мне неудобно, голым!
— Неудобно на потолке спать… — я разинул рот.
— Закрой рот и иди, умойся.
Я встал, и пошёл в ванную. Здесь опять всё поменялось. Большой красивый умывальник, зеркало над ним… Зеркало! Я внимательно себя разглядел. Глазищи по пять копеек, лицо круглое, уши оттопырены, рот приоткрыт. Какой-то дебил. Ручки-ножки, ребристая грудь. Короткий ёжик на голове.
Хорошо хоть, не рыжий.
Хм, если я в будущем, почему такой хиляк? Здесь все должны быть накачанными, с мышцами. А тут какой-то ботаник, и эта, ненормальная, наверняка маньячка, не даёт это тельце прикрыть. Тьфу!
Я сплёвываю в раковину и подношу к рожку руки. Вода послушно побежала. Я перевёл дух.
Сейчас бы пришла Васька, начала бы умывать… Вспомни чёрта!
Василиса пришла, встала у меня за спиной, посмотрела, как я умываюсь, и стала сама меня умывать!
Я не брыкался особо. Попробовал, она мне шею сдавила, у меня ноги подкосились. Нет, пусть умывает, ей виднее, как это здесь делается. Только умывание плавно перешло в общую помывку.
Я ей показался грязным? Или она получает удовольствие, когда моет мальчиков? Интересно, сколько мне лет?
— Вася, Вась, — ласково говорю я, — расскажи мне обо мне, кто я…
В ответ на мою ласковость я получаю жестокую оплеуху, отлетаю к стене, закрываю руками самое дорогое.
Васька снова замахивается.
— Меня нельзя бить! — кричу я фальцетом.
— Почему это? — удивляется Васька.
— Я взрослый, уважаемый человек, мне два года до пенсии, у меня внуки… — кричу я, и осекаюсь. Какую чушь я порю! Надо же так проколоться!
— Как тебя зовут? — Моя мучительница пытается взять меня за шкирку, но пальцы соскальзывают с моей мокрой шеи.
— Александр… — выдавливаю я из себя.
— Сашка, значит, — ухмыляется Васька, — девочка!
— Какая я тебе девочка?! — приседаю я, но Васька уже схватила меня двумя руками за шею, и тянет вверх. Пришлось схватиться за её руки, чтобы не оторвалась голова.
— Что ты делаешь?! — пытаюсь возмутиться я.
— Стой смирно, не ползай! И не ври мне!
— Что я опять соврал?!
— Что ты взрослый! Какой ты взрослый? Щенок! Девочка!
— Я не девочка! И никогда ею не был! — у меня слёзы на глазах, а Васька швыряет меня к умывальнику. Хорошие здесь умывальники. Впечатываюсь в край лицом, а он принимает форму моей головы, и мне не больно. Ну, почти. Васька опять меня умывает и вытирает полотенцем. Исчезающим. Всего.
— Умылся? Пошли обедать.
Я уже не возражаю. Лучше молчать. Ага!
— Ты что любишь есть? — спрашивает меня Васька.
— Я всё ем, — отвечаю я, почувствовав урчание в животе. Василиса открывает крышки с тарелок.
Ёлки-палки! Борщ! Макароны с подливкой, салат! Ещё и какой-то сок.
И вилки с ложками есть. Я сажусь, уже не обращая внимания на свой вид, и с урчанием набрасываюсь на еду.
— А ты что не ешь? — с набитым ртом спрашиваю я девушку. И замираю, видя, с какой брезгливостью она смотрит на меня.
— Ты чего? — спросил я, проглотив кусок.
— Ты жрёшь, как свинья, — сказала мне Васька.
— Не нравится, не смотри… — тут же получаю в лоб.
— Васька! Дай поесть! Потом будешь драться!
— Ещё раз назовёшь меня Васькой, я тебе кое-что сломаю!
— Разве кое-что можно сломать? — спрашиваю я, с опаской глядя вниз.
— Ещё как! — злорадно говорит Васька. — Потом не будешь мне врать, что помнишь маму, папу…
— Про папу я не говорил! — быстро соображаю я, — Ты сама!
— Жри, давай, не заставляй меня тебя наказывать! — я замолкаю и торопливо ем, пока не отняли.
— Вася, — жалобно говорю я, — научи меня пользоваться туалетом…
Васька с недоверием смотрит на меня, берёт за руку и ведёт в ванную комнату.
Всё оказывается очень просто. Обыкновенные пиктограммы, обыкновенный виртуальный пульт, обыкновенное биде для мужчин. Так же и душ. Всё просто и функционально. Всё изучив, удивился, почему у нас не додумались до такого.
Думаете, я благодарен Ваське? Я её боюсь. Как-то радость обретения молодости поблекла.
— Вася, — подлизываюсь я, — я правда, всё забыл. Помоги вспомнить…
Я презирал себя. Всегда считал себя выше и умнее девчонок, а тут чуть ли не в ногах валяюсь.
