Дар джинна (СИ) - Баковец Михаил (читать книги онлайн TXT) 📗
В общем, он не стал продолжать тему, поняв, что путного из такой настойчивости не выйдет. Вместо общения со мной, переключился на поле боя и на комиссара с командирами дивизии, забросав последних короткими вопросами. Но как только бойцы семьдесят пятой дивизии открыли ответный огонь по приблизившимся гитлеровцам, то москвич в одно мгновение смолк, переключив всё внимание на сражение.
На этот раз захватчики бросили на наши позиции огромные силы. Не менее двух сотен бронированных машин и несколько тысяч пехотинцев. Не такое уж и большое пространство перед траншеями красноармейцев было густо усыпано наступающим врагом.
Как и в прошлые атаки, до минувшей передышки немцев подпустили на пару сотен метров, местами, где был болотистый луг, и вовсе чуть более чем на сто метров. И только после этого был открыт огонь.
Огонь убийственный, точный, прокатившийся невидимым валом смертей по порядкам гитлеровцев. Зачарованного оружия в общей массе было не так и много, как выше сообщил подполковник, только каждый пятый пулемёт был обработан мной, а винтовки и пистолеты-пулемёты в массе своей были обычными. Зато из зачарованной винтовки можно поразить лёгкий танк, а из пулемёта – средний. Противотанковые же пушки насквозь дырявили средние танки «четвёртой» серии с дополнительными экранами бронирования.
Я насчитал восемьдесят танков и самоходок всех видов и стран. Может быть, отличить «чеха» от «француза» я не мог, зато точно знал, как выглядит техника немцев и просто методом исключения определить «чужаков». И сто пятьдесят бронеавтомобилей, включая два десятка советских БА. Полагаю, немецкое командование собрало всё, до чего сумело дотянуться и бросило в этот бой, лишь бы расправиться с нами.
И у них что-то могло получиться, по крайней мере, откинуть нас назад, в сам город. Могло – да, но не вышло, так как сделали ставку на бронетехнику. А ведь пулемётчику, сжимающего гашетку зачарованного оружия, куда проще попасть по огромной цели, чем по юркому и мелкому пехотинцу. А пуле, разогнанной магией до немыслимых скоростей, что несколько сантиметров брони, что мягкая плоть – всё едино.
Уже через пять минут с момента открытия ответного огня большая часть вражеской техники неподвижно стояла. Какие-то машины дымили, чуть меньшее число пылало огромными кострами, значительная же часть с виду казались целыми. Вот только уверен я, что там ни одного живого или здорового члена экипажа нет, а броня, если на неё посмотреть вблизи, похожа на дуршлаг – вся в крошечных пробоинах с оплавленными вспененными краями.
Лучшие стрелки с винтовками моей работы разбирались с гитлеровскими офицерами и унтерами, уничтожали пулемётные расчёты и всех тех, кто пытался командовать, заменяя убитых командиров. При скорости пули около трёх километров в секунду, первые пятьсот метров она летит по идеальной прямой, практически игнорируя все воздействия. Отклонения – считаные сантиметры. Так что, выстрелить в голову, прикрытую фуражкой с высокой тульей, всё равно, что навести лазерную указку. Тут снайпером станет даже зелёный новичок.
А потом в бой Невнегин бросил наши небольшие бронетанковые силы. Одиннадцать машин – семь танков и четыре бронеавтомобиля. Советские и трофейные немецкие. Все оснащённые защитными амулетами, а три БТ-7 ещё и мощными амулетами невидимости. В эти танки я… м-м, не то чтобы влюбился, как чуть не сорвалось с языка, но сильно им симпатизировал. Небольшие, быстроходные и обладающие отличным вооружением. А после небольшой доработки в виде кронштейна на башне под пулемёт, для стрельбы из верхнего люка, его огневая мощь возросла. Амулеты убрали жирный минус – слабую живучесть в силу тонкой брони, которая пробивалась любым снарядом. Даже «дверная колотушка» шила насквозь этот танк.
И вот сейчас они бесчинствовали среди расстроенных порядков гитлеровцев, впавших в панику при виде молниеносного уничтожения своих грозных бронированных боевых машин. Ещё оставалось полторы-две тысячи солдат в каких-то двухстах метрах от наших окопов, но идти вперёд никто из них не захотел. Да и некому уже было приказать сделать рывок вперёд. Фигурки в фельдграу залегли на поле, попрятались в воронках и за остовами подбитой техники. А когда среди них появились советские танки и броневики, демонстрирующие неуязвимость и поразительную точность, то фашисты в панике бросились назад.
Вслед им понеслись пулемётные очереди и мины, снаряды. А чуть позже за моей спиной подала голос еврейская батарея, начавшая обстрел цели где-то впереди. Судя по шуму взрывов, обстреливали они что-то находящееся в пяти-семи километрах от нас.
- Разве дистанция у особого оружия настолько невелика, что нужно было подпускать врага так близко к своим траншеям? – донёсся до меня вопрос старшего майора, обращённого к комполка.
- Эм-м… тут дело-то в том, товарищ старший майор, - ответил тот, - что значительная часть особого оружия товарища Глебова использует трофейные боеприпасы. Вот чтобы не ходить далеко и не давать шансов трофейщикам противника уволочь к себе назад подбитую технику и собрать патроны с винтовками, мы стараемся бить врага как можно ближе к себе. Тем более, особая защита позволяет свести потери к минимально допустимым. А ещё при такой тактике мы наносим самый большой урон врагу.
К вечеру были подведены потери и достижения. Сначала стоит сказать о грустном: в результате массированного артналёта и последующей атаки, несмотря на все мои чары, дивизия потеряла двести шестнадцать человек убитыми и сто сорок одного раненого. Сто из них были тяжелыми. Больше двухсот винтовок и пистолетов-пулемётов, десять ручных пулемётов и одно орудие вышло из строя. Около половины укреплений были уничтожены. Теперь там требовалось заново отрывать траншеи, изготавливать щиты из досок и жердей, перекрывать блиндажи и ДЗОТы.
Немцам досталось куда больше. Убитыми мы насчитали свыше тысячи гитлеровцев, плюс взяли в плен триста восемьдесят человек. Сто сорок девять танков и бронеавтомобилей остались на поле перед нашими позициями. В лазарет в Пинск были отправлены ещё шестьдесят семь серьёзно раненых захватчиков (добивать было запрещено строжайше, краем уха я услышал, что туда должны прибыть корреспонденты и сделать десятки снимков о том, как обращаются с пленными в СССР, заодно будет показан разгром сильной группировки войск Германии на Пинском направлении). Чуть позже вернулся Воронцов, сообщивший, что уничтожил двадцать шестиствольных реактивных миномётов и восемь тяжёлых гаубиц со всеми расчётами. А это почти двести человек.
Всего несколько часов сражения, включая и артобстрел, а итоги как после длительного боя, как бы даже не многодневного.
У Рогачёва и Корша всё было куда менее радужно. Хоть немцы атаковали их куда меньшими силами, но и по насыщенности зачарованным оружием их бойцы сильно уступали невнягинским. Дело дошло и до рукопашной. К счастью, противника им удалось отбросить. Корш потерял убитыми и ранеными половину личного состава. У Рогачёва кроме потерь в живой силе было уничтожено одно судно и ещё одно серьёзно повреждено.
- Завтра в три часа вы должна атаковать немцев и занять Иваново, - огорошил нас всех комиссар, прибывший вместе с Дроздовым. – Мы с товарищами увидели, что у вас достаточно сил, чтобы выполнить этот приказ.
Невнягин помрачнел от этих слов.
- Хочу заметить, что моя дивизия, к слову, и так не отличающаяся численностью, сегодня потеряла треть личного состава, - холодно произнёс он. – Остальные устали, сейчас все заняты на восстановлении разрушенных укреплений.
- Они практически не сражались, - отмахнулся от него гость. – Позиции им не понадобятся ко всему прочему, так как в приказе указано, что вам следует занять населённый пункт Иваново и там закрепиться. На ваше место придут другие части.
- Да вы с ума сошли! – не выдержал генерал. – У меня со всеми, кого могу бросить в наступление – ополченцами и призывниками – наберётся от силы семьсот человек. Треть ещё толком не научилась винтовку в руках держать!
