Сияние - Валенте Кэтрин М. (книги онлайн полные TXT) 📗
УРАН — ТИТАНИИ: Эге-гей, моя ларкхи, дифуцзинь моя, моя мадмуабелль, жё лягу на бок рядом с тобой, будем мы совладельцами нераздельными, сюр-ля-ву. Повеселишься со мною чуток, кеске-да?
ТИТАНИЯ — УРАНУ: Ойе сохнейя, пьянчуга ты мой. Жё кругом пройду с тобой, и не упаду.
УРАН: Взгляни-ка на всех этих шумных утконощенов, коих сделали мы вдвоём! Ай, как мы гордимся. Ай, каким мы стали тро-гро гран-папа.
ТИТАНИЯ: Акара-ты возлёг на меня весом своим, но нихьт тяжко было густой зелени. Даровал ты мне звёзды, жё тебе даровала деток.
УРАН: Грите сей же час, куа Мама-Луна и Гран-Папа любят плю-больше всех?
ВСЕ: Уранских деток! Куа спиной повернулися к мямле-Землице. Эге-гей, старушенция! Мы не сервы. Титаны мы, отныне и впредь.
УРАН: Одиноко ли тебе, дифуцзинь моя? Одиноко ли вам, детки мои? Тут, где нуар и хлад?
ТИТАНИЯ: Обок с кёр, что бьются в такт? Ни в коем разе.
ВСЕ: И больше никогда.
Часть вторая:
СИНИЕ СТРАНИЦЫ
Камера — нечто гораздо большее, чем записывающий прибор; это среда, посредством которой до нас доходят послания из другого мира.
«СИЯЮЩАЯ КОЛЕСНИЦА, ВОРОБЬЯМИ ТВОИМИ ВЛЕКОМАЯ»
С2 HAT. АДОНИС — ДЕНЬ 6
ПОСЛЕ ПРИЗЕМЛЕНИЯ 23:14 [30 НОЯБРЯ 1944 г.]
[HAT. Руины посёлка Адонис на побережье Кадеша, ночь.
СЕВЕРИН АНК и её СЪЁМОЧНАЯ ГРУППА разожгли огонь в разломанных жаровнях посёлка; это единственный источник света, но его достаточно. Пламя над брикетами из мальцового молока призрачно мерцает, озаряя некогда бывшую центром небольшого городка площадь Ахава, чьё название представляет собой точный индикатор общего чувства юмора, свойственного таким же, как Адонис, деревням мальцовых ныряльщиков, разбросанным по всей Венере. Руины домов и общественных зданий Адониса видны в виде высоких теней, тревожных форм, в которых больше нельзя опознать людские дома, ибо они вывернуты наизнанку и взорваны изнутри, превращены в раздробленный остов некогда живого места. На листве, развалинах, пляже и тропинках виднеются потёки молочно-белой субстанции. Идёт слабый дождь.
У мёртвого Адониса, торжественно уложенного на морском берегу, единственный скорбящий. Великий океан предоставил музыкальное сопровождение для этого озарённого звёздным светом зрелища. В старые времена помощник звукооформителя бил бы по полу театра охапкой тростника, чтобы имитировать колоссальный, тускло-красный прилив Кадеша, великого водного массива, который проникает в каждый уголок Венеры, не имея ни начала, ни конца. Публика щурилась бы в темноте, пытаясь уловить отблески алого в монохромных волнах, изумрудного в покачивании какао-папоротников. Чёрный шёлковый шар шлюпки-амфибии с «Моллюска» слегка морщится и полощется на прибрежной полосе.
СЕВЕРИН входит в кадр, в неуверенный, припадочный свет, её короткие волосы на утихающем ветру завились от пота. Она швырнула выставочный наряд в походный костёр за кадром и теперь одета в привычные брюки и чёрную лётную куртку.
Другие фигуры движутся с деловитой энергией, пока СЪЁМОЧНАЯ ГРУППА разбивает лагерь. СЕВЕРИН протягивает руку, словно приближаясь к лошади или собаке — идёт она спокойно, тихо, — но перед ней совсем не лошадь и не собака. СЕВЕРИН неуверенно бросает взгляд через плечо на ворчащее море — и на ЭРАЗМО СЕНТ-ДЖОНА, которому временно доверили уход и питание Джорджа. Он что-то говорит ей за кадром — это понятно по тому, как она кивает, словно обдумывая загадку, и что-то говорит в ответ. Её губы движутся, но микрофоны ещё не установили. Её рот произносит слова, которые публике так и не удаётся прочитать.
МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК ходит кругами вокруг останков Мемориала Ныряльщиков. В каждой такой деревне есть Мемориал: курган из водолазных шлемов, скреплённых на пьедестале посреди городской площади, по одному на каждого ныряльщика, который принял скорую смерть от кита, став жертвой в борьбе за драгоценное бледное золото мальцового молока. Монумент Адониса утратил свои шлемы, они исчезли вместе с жителями, но пьедестал остался. Мальчик смотрит себе под ноги и нарезает круг за кругом, бесконечно. Его руки мелькают, расплываясь, как будто он что-то подписывает или строчит на невидимой бумаге. На нём водолазный костюм взрослого размера, латунный шлем крепко сидит на шее. Костюм весь в складках, и дыхательные шланги волочатся следом, замедляя шаг.
СЕВЕРИН зовёт мальчика. Он даже не вздрагивает, не останавливается. Не смотрит на неё. Камера следит за ним. СЕВЕРИН следит за ним. СЪЁМОЧНАЯ ГРУППА медленно прекращает заниматься своими делами, и все взгляды устремляются на ребёнка. Включается звукозаписывающее оборудование, и раздаётся треск. СЕВЕРИН приседает на пятки с видом дружелюбной учительницы, по-прежнему протягивая руку вперёд, подзывая. Она кивает, словно говоря: «Ох, ну иди уже сюда». Два ребёнка в саду. Один хочет играть. Другой — нет.]
Эй, малыш… теперь всё хорошо. Теперь всё в порядке. Я здесь. Меня зовут Северин. Можешь звать меня Ринни, если тебе так больше нравится.
[МАЛЬЧИК просто продолжает кружиться, кружиться и кружиться, снова и снова. Его огромный водолазный шлем отбрасывает тень, словно чёрный прожектор. Плёнка повреждена. Она всегда была повреждённой. Её повредили во время каждодневных просмотров. Никто и никогда не видел эту запись целой. МАЛЬЧИК как будто перемещается рывками вперёд и назад вокруг разрушенного Мемориала, и монтаж создаёт впечатление, что он выпадает из реальности, а потом возвращается обратно, снова и снова.
ПЕРЕХОД К: HAT. АДОНИС, ДЕНЬ. 07:45: МАРИАННА АЛЬФРИК кричит, прижимая руку к груди ПЛЁНКА ПОВРЕЖДЕНА МОНТАЖНАЯ СКЛЕЙКА РАЗРУШЕНА ПРОПУСТИТЬ НЕГОДНЫЙ ДЛЯ ПРОСМОТРА УЧАСТОК ПРОПУСК ПРОПУСК КОРРЕКТИРОВКА НЕВОЗМОЖНА ОШИБКА 143 ОБРАТИТЕСЬ ЗА ПОМОЩЬЮ К АРХИВИСТУ]
ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ,
«ТЁМНО-СИНИЙ ДЬЯВОЛ»
«ЧЕЛОВЕК В МАЛАХИТОВОЙ МАСКЕ»
Аудиозапись сделана для сведения Винченцей Мако
МАКО: Нет, нет, Перси, выслушай меня. Ничего не получается.
Ладно, получается… но так неправильно! Я согласна, у атмосферы нуара есть определённая энергетика, но она серьёзно замедляет развитие сюжета. Хотя мне нравится, что мы сделали Цит Брасс секретаршей. Надо так и оставить. Скорее всего, она подаст на нас в суд за диффамацию. Но мы сказали, что дадим ему любовный интерес, а не инспектора по условно-досрочному! И что мы собираемся делать, когда доберёмся до Венеры? А мы доберёмся, я обещаю. Можешь канителиться сколько душе угодно, однако она там, в середине истории, раскинула свои гравитационные сети и тянет всё к себе. Вопрос в том, какой беспощадный финал ты собирался прицепить к сюжету? Перестрелку в Адонисе? Мёртвые пули, предательство и «федора» [53] на её могиле? Вот что там случилось, по-твоему? Она похоронена где-то в болоте, с дырой в черепе? Если продолжишь развивать тему нуара, то создашь определённые ожидания по части насилия. И смерти.
