Несущий перемены - Ингрид Чарльз (читать книги без сокращений txt) 📗
В комнате было относительно прохладно, но едва ступив в нее, Палатон ощутил впереди жаркое пятно — такое, от которого даже без бахдара волосы на его затылке встали дыбом.
Палатон обернулся и увидел отпечаток ауры на противоположной стене комнаты — чоя, высокого и надменного, неузнаваемого, с голосами, искаженными телепатической передачей.
— Сын Огненного дома, — произнес чоя, — пришло время встретиться с Хаосом твоей собственной судьбы, прочесть его лабиринты и проложить курс.
Глава 17
— Кто ты? — голоса Палатона резко прозвучали в его голове. Он чувствовал в них страх, гнев, потрясение и стоял, не шевелясь, с бьющимся сердцем, не понимая, было ли увиденное им живым существом или телепатической проекцией. А может, видение было вызвано его присутствием? Но, в сущности, это было неважно, потому что, кто бы это ни был, он знал тайну, которую Палатон старался спрятать поглубже даже от самого себя. Кто-то знал, что жизнь Палатона — в его руках, и эта проекция была страшнее, чем стоящее здесь реальное существо с инфорсером в руках, нацеленным в сердце наследника.
Палатон метнулся в угол комнаты, чтобы увидеть, последует ли проекция за ним, но этого не случилось. Значит, проекция осуществлялась не вживую — видение приготовили заранее и оставили здесь для него. Тот, кто сделал это, действовал очень умно — Палатон не мог разглядеть лицо чоя или расслышать голоса так, чтобы понять, кому они принадлежат. Если бы с ним была Йорана… но она удивилась бы, поняв, что Палатон не может прочитать изображение сам, поскольку несмотря на искаженную ауру, в комнате явно оставались следы чужого присутствия, которое можно узнать, почувствовав его вновь. Ауры живых существ было гораздо легче читать, но Палатон не рассчитывал на это, оставшись без бахдара.
Отчасти Палатон надеялся, что проекцию оставил Ринди — старый Прелат был достаточно силен для этого, но пока не оправился. У Палатона до сих пор не находилось времени посидеть и побеседовать с Ринди, сообщить ему о разговоре с Воланом и во всем признаться. Даже если Ринди был бы достаточно силен, его проекция не излучала бы такую злобу. Палатон вспомнил о Недаре, но тот никогда не достигал таких высот телепатии.
Проекция вновь заговорила, и Палатон пропустил первые слова.
— …откажись от своих намерений — тебя не примут. То, что было приговорено к уничтожению, ничего не стоит для всех нас. Твой единственный способ спастись — доказать свою сущность и затем открыться. Какие скрытые таланты способны оказать тебе помощь? Генетические возможности бесконечны, Палатон. Без этой мудрости ты потерпишь поражение. Я даю тебе время — время учиться и действовать. Но если ты этого не сделаешь, мне жаль тебя: я и остальные сделаем все, чтобы уничтожить тебя. Судьбы не избежать. Добейся успеха или потеряй все.
Время? Но сколько времени? Гораздо меньше, чем необходимо, иначе этой проекции не было бы здесь. Нет, ее задачей было предостеречь его, сказать, что время истекает. Злобный замысел был очевидным. Палатон не сомневался: проекцию оставил ему отнюдь не друг. Неужели неизвестный надеялся побудить его к поспешным и необдуманным поступкам? Или намеревался встревожить его, заставить потерять преимущества, которые Палатон мог бы достигнуть, сам распознавая свое наследие?
Он беспомощно смотрел, как проекция тает, оставляя только дрожащую ауру, которая медленно стягивалась и наконец полностью исчезла.
Палатон упал в кресло. Неизвестный был прав только в одном: если у него есть сила, которая ослабела или более не существует в других Домах, он обладает преимуществом — неважно, как воспользуется ею, сам или при помощи Рэнда. В самом деле, необученный, неопытный Рэнд мог попасть в беду, если только Палатон не обнаружит, какой потенциал они разделяют. Вот это прежде не приходило ему в голову. Как же он способен защитить Рэнда, не представляя даже, какой силой тот обладает? Мысль потрясла Палатона гораздо сильнее, чем видение. Неизвестный, пославший видение, руководствовался мотивами, о которых Палатон не мог даже помыслить. Но для себя он уже понял, что оттягивать расследование еще дольше — немыслимая роскошь. Мерлон звал его.
Он сидел, размышляя, стоит ли брать с собой Рэнда и сможет ли он убедить Йорану отпустить его в поездку одного. Убедить ее будет непросто, особенно после случая в Сету, где чоя из Земного дома пожертвовали своим лучшим храмом в попытке прикончить Палатона. Хотя Палатон сомневался, что Дома еще раз попробуют уничтожить наследника, он лишился возможности появляться где-либо неузнанным и без сопровождения. Если он оставит Рэнда, он будет вынужден вновь приставить к нему Траскара, однорукого бывшего тезара, который прежде был телохранителем человека. Палатон доверял Траскару: он был одним из немногих чоя, который часто бывал вне планеты и потому не боялся контактов с инопланетянами.
Но гораздо охотнее Палатон взял бы Рэнда с собой, ибо пока они были вместе, то делили между собой бахдар и пользоваться им мог не только Рэнд. Это помогало Палатону избавиться от ужасающей пустоты внутри. Он оставался спокойным, пока Рэнд был рядом, не говоря уже о теплом чувстве в присутствии друга.
Эта мысль вновь потрясла его — друг… Не ребенок, которого надо защищать, но брат по оружию, поддержка, как и обуза. Палатон не знал точно, когда изменилось положение Рэнда — может быть, в Сету. Как наследник престола Чо, Палатон должен был пройти ритуал очищения. В храм Земного дома, Сету, были посланы убийцы, чтобы уничтожить Палатона, не говоря уже о Рэнде. А может, дружба между ними появилась позднее, во время мятежа. Хотя, возможно, Рэнд с самого начала был ему другом.
Палатон поднялся, размышляя, что Рэнда не следует оставлять во дворце. Теперь это решение казалось самым мудрым. Оставшись в одиночестве, Палатон не имел шансов исследовать руины Мерлона или побеседовать с обитателями маленькой колонии художников, которая чудом уцелела там. И все же он не мог взять с собой Рэнда — ни у кого из чоя там не вызовет сомнений вид инопланетянина и то, чей он спутник. Он был единственным человеком на всей Чо — единственным за прошедшие столетия.
Наконец Палатон решил: Рэнд останется во дворце. Как-нибудь он сможет убедить Йорану держать его без сопровождения. Оставался только Риндалан и нерешенный между ними вопрос.
Он проверил хронограф. Ранний вечер, солнце только садится, дневная жара спадает. Ринди может еще бодрствовать, а если нет, по такому случаю стоит разбудить его ненадолго.
Ринди лежал не шевелясь, когда Палатон приблизился к его ложу. Врачи с любопытством взглянули в его сторону, а затем вернулись к своим графикам и приборам, потеряв интерес, как только узнали в пришедшем наследника. Палатон знал, что их беседа не будет записана, что приборы следят только за состоянием Риндалана. Палатону хотелось остаться наедине с Ринди, но это казалось невозможной задачей.
— Я не сплю, — пробормотал Ринди.
— Знаю, — ответил Палатон, садясь в кресло. — Если бы ты спал, я бы услышал храп.
— Об этом я уже знаю от твоего друга, так что незачем повторять еще раз, — изголовье кровати приподнялось, так что теперь Ринди мог смотреть в глаза Палатону.
— Рэнд по-прежнему приходит сюда?
— И очень часто. Кажется, люди живут недолго — он взрослеет на глазах. Он смотрит на меня так, как будто я знаю ответы на множество мучающих его вопросов.
— А ты и в самом деле их знаешь? — слегка поддразнил старика Палатон, наблюдая, как Ринди комкает в руках простыни.
— Придвинь кресло поближе. Может, я и вобью тебе в голову что-нибудь, если только дотянусь до нее, — Ринди слегка наклонился.
— Не откажусь, — ответил Палатон. — Потому и пришел.
— В самом деле? — Риндалан откашлялся. — Я мог бы и сам послушать тебя — ведь я давно нигде не бываю. По крайней мере, до завтрашнего утра, когда с меня обещали снять все эти провода и начать легкий курс терапии.
