Сеня с планеты Земля (СИ) - Синтезов Евгений Викторович (читать книги txt) 📗
Он увлёкся программированием, как другие пылкие юноши в его возрасте увлекаются поэзией, только в отличие от большинства Макс родился настоящим поэтом - мастером машинного кода.
Как всякого нормального поэта, его, прежде всего, интересовало, что можно получить от злого реального мира за своё творчество. Но его так и не оставляло то детское удивление, открытие, что люди, родившиеся с одинаковыми в принципе мозгами настолько по-разному ими пользуются.
Попав на Буханку, он подумал, что судьба его могла сложиться иначе, если б не тупость почти всех подряд. Он никого не судил, не злился на людей – считал врагом своим только глупость.
Искин приняла его измышления буквально – как и мне с калибровкой веществ по вкусу, предложила ту самую экспериментальную программу по… ну, вы помните какую. Макс, конечно же, не увидел в предложении ничего необычного и сразу приступил.
Он очень хорошо помнил, как его идеи воспринимали на Земле, поэтому и в космосе не надеялся особо, что все сразу примутся ему помогать. Макс начал программу с себя самого, добился некоторых результатов, потом… э… кое-кто ещё, но это мне знать ни к чему.
И наконец, я сам попросился – вот такой молодец и умница. Я смутился и от безысходности предложил сворачивать вступление и переходить к делу.
- Ладно. Начнём с памяти. Знаешь, как она работает?
- Хорошо работает, ещё никто не жаловался.
- Родной алфавит помнишь?
- Конечно.
- Чётко помнишь?
- Да!
- Назови седьмую и одиннадцатые буквы.
- Что???
- Не злись. Попробуй назвать буквы в обратном порядке.
- Ты издеваешься? Да нахрена это нужно?
- Чтобы ты понял, насколько ты ничего не понимаешь. Вся твоя память, логика, - это цепочки условных рефлексов, ассоциативные связи. Буханка, поставь ему для начала пятнашки.
Искин вывела перед глазами таблицу пять на шесть с закрытыми клетками и отдельно три открытых поля с буквами. Начала объяснять правила игры. Первого штрафного часа мне как раз хватило, чтобы понять, в чём она заключается.
А я ещё жалел эту сволочь! Теперь-то я точно знаю, за что хочу его убить. И убью! Только сначала разберусь в этих пятнашках, а то никак из головы не идут.
Глава 6
Семён.
Я начал понимать всю сложность Фариных чувств ко мне - когда кто-то становится для тебя проблемой, кого срочно нужно убить, но сделать это немедленно или неудобно, или хлопотно, или преждевременно.
Вот Вой для меня прост, как правда, - убью сволочь, как только сумею, и буду делать это регулярно. Проблемой стал Макс – не только сам не тронь, но и нельзя позволять это делать другим, у кого, может быть, есть более веские причины грохнуть паразита.
Я о своих немцах, особенно немочках. Отношения у нас сложились дружеские, и я могу надеяться, что моё присутствие не позволит им делать Максу больно – но, даже если это их пока сдерживает, не факт, что и в дальнейшем поможет – они вполне способны наплевать на присутствие хоть Фары, хоть Воя, хоть Кэпа с Чифом, а валькирии только позлорадствуют. Да и не собираюсь я нянчится с этим пакостником, других дел полно.
Поэтому я решил с немцами просто поговорить. На первой же «лыжной тренировке» попросил минутку внимания и не жалея собственной амбиции, рассказал, как заставил парня наговорить девчонкам на себя, а заодно и на погибших японцев.
- Ну, что ты тот ещё деятель, мы сразу догадались, - после глубокомысленной паузы первым начал Дирк.
Он сказал это без издёвки, спокойно, мне даже послышалось, что уважительно.
Уже без всякого сомнения уважительно продолжил Ганс. - Но не ожидали, что ты честный парень, Сэм.
«Какой я парень?!», - заржало в душе моё деструктивное альтерэго.
- Ты правильно, конечно, - потупив глазки, пролепетала Хелен, - заступаешься за Макса…
- Мы понимаем, - горестно подхватила Марта, - на его родине мужчинам не достаёт женского общества…
- Это во Франции, ага? – уточняю, чтоб ничего не пропустить.
- Ну, откуда родом все эти…, - скривился Дирк.
- Вынужденные мигранты, - торопливо встряла Хелен.
- Его, наверное, насиловали старшие братья, - злорадно «посочувствовала» Марта.
- А может даже отец и братья отца, - развила направление Хелен.
- И соседи тоже. – Продолжила «сочувствовать» Марта. – Да-да, у них принято часто ходить в гости, я читала…
Хелен согласилась. - А когда к соседям в гости приходили их родственники, они все вместе…
- И он, конечно, рано пристрастился к наркотикам, - со знанием дела уверенно предположил Дирк, наверное, чтоб сменить явно заевшую пластинку изнасилований. – Из-за травки часто попадал в полицию, его там били…
- И тоже насиловали! – торопливо вставила Марта, не пожелав отказываться от «острой» темы.
- Всё это повлияло на парня, деформировало психику, - Ганс решительно подвёл черту. – Девочкам следовало хорошенько подумать об этом, прежде чем…
- Запихивать этого извращенца…, - у Марты вырвалось с придыханием, но она сразу смутилась, Хелен подхватила «со всею кротостию», - несчастного больной башкой в унитаз.
С опытностью истинных европейцев в «минутах скорби» в память по жертвам того и этого все четверо разом замолкли на шестьдесят секунд, склонив покаянные головы.
- «Они могли его просто молча убить???» - обалдела моя первая натура.
Всё естество немедленно взалкало справедливости. – А японцы? Может, это они его подбили?
Ребята уделили скорби ровно минуту, и лишь по её истечению Дирк сказал строго. - Сёма, не нужно так говорить о Танака…
- Особенно нам…, - блеснули сталью глаза Ганса.
- Ты не понимаешь, - Хелен взяла меня за руку. – У Японии очень непростая, древняя культура…
- Их взгляды на мораль могут показаться странными, - ладошка Марты легла мне на плечо. – Но в космосе встречаются и более странные вещи…
- Они погибли, - сурово сказал Ганс.
- И они скорее погибли бы ещё раз, - с особым значением заговорил Дирк, - чем кто-либо заставил бы их говорить о себе такое! Как этого несчастного Максика!
- Вот именно, что заставил! – Пытаюсь ещё раз доораться до их здравого смысла. – Я шантажировал Макса! Это я продырявил стену, а сам вынудил его сказать, что он и… ну, чтоб подглядывать – вот! Буханка, скажи им!
- Подтверждаю, что кадет-пилот Семён действительно пробил гвоздём стену в своей каюте, - немедленно отозвалась искин.
- Да, Сёма, ты молодец, - улыбнулась Хелен. – Единственный мужик, забивший здесь гвоздь!
- Только тут тебе не как дома, - поморщился Дирк, - всё немного сложнее гвоздей.
- Понимаешь ли, искину невозможно соврать! – словно пожаловалась Марта. – Макс сказал правду.
- Какую правду? – вырвалось у меня непроизвольно.
В душе-то я сразу помахал рукой вслед покидающему меня навсегда рассудку.
- Буханка, покажи Сёме то послание, - сказал Дирк смущённо.
В поле зрения, в левом нижнем углу замигал квадратик. Я рефлекторно попытался его рассмотреть, Буханка тут же «открыла» файл – квадратик превратился в маленькое окошко видеопроигрывателя, сразу включилось воспроизведение.
В кадре появилась розовая стена, в разъехавшейся двери показался Макс и с порога принялся шевелить губами на ещё не расцарапанной физиономии. Как в немом кино побежали субтитры: «Девчонки, не надо убивать Семёна. Это я за вами подглядывал… с японцами. Типа извините, ага?».
Едва договорив, он тут же покинул помещение, запись закончилась.
Меня сразу насторожил ракурс съёмки, я заметил. - Получается, что к приходу Макса, кто-то из шведок сидела на потолке, или под самым потолком на антресолях?
- Причём тут шведки? Это записывала искин, - пожал плечами Дирк.
- А как же запись попала к вам?
- Буханка и передала, - терпеливо объяснила Марта, - «от анонимного адресата».
Что-то в этом… ммм… Буханка? Но зачем это ей? Ладно, это потом…
И тут до меня дошло главное – Макс сказал просто «подсматривали», не уточняя, каким образом. Вот и попрошу уточнить при случае, а пока меняем тему.
