Большой новый мир (СИ) - Жукова Елена Николаевна (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— Здравствуйте. Меня зовут Всеслав Андреевич Одинцов. С сегодняшнего дня я новый владелец «Еженедельных новостей» — с ходу начал, как выяснилось, новоиспеченный хозяин газеты, потом сделал небольшую паузу, чтобы, не улыбнувшись, внимательно просканировать нас глазами, — В вашей работе пока ничего не изменится, будете продолжать трудиться под руководством Эмилии. Сейчас я предлагаю обсудить возможные изменения в концепции газеты и познакомиться. Итак…
Ну, ничего себе, на планерку пришли! И ведь даже не предупредили, поставили перед фактом и все!
А он ничего так, симпатичный. Но лицо высокомерное. Впрочем, я бы удивилась, если бы было иначе — он не может в первый день не смотреть на нас свысока. Допустит сейчас с нами мягкость, так потом не успеет оглянуться, как вся редакция заберется ему на шею. Вот и сидит он весь такой твердый. Собранный. Недовольный. Серо-голубые глазища прям сверлят, а не глядят. Только пасмурный какой-то… Утро с таким каменным лицом лучше не начинать.
Черт! Черт! Черт! Что-то неуловимо знакомое… Конечно, же! Это же сын Андрея Одинцова. И мой несостоявшийся жених. Я ведь даже заметить не успела, как после того конфликта прошло уже почти два года…
— Я вас услышала, — откинувшись в кресле, я приложила тыльную сторону ладони ко лбу в слабой надежде, что у меня на самом деле жар и этот разговор просто мне привиделся в бреду, — Мне все это не интересно, я в этом участвовать не буду.
Эта фраза предназначалась сидящим напротив меня отцу и его другу и партнеру по бизнесу Андрею Одинцову, который возглавлял оборонную систему страны и являлся владельцем нескольких крупных компаний. Хотя сейчас держать оборону пришлось мне.
— Ты оказываешься?! Но почему?! — папа хмурился и явно был недоволен.
— Хотя бы потому, что вы так и не назвали ни одной разумной причины, чтобы я могла согласиться. А ведь я хочу жить. И жить хорошо! Весело! В свое удовольствие! Мне больше нравиться идея самой выбирать, с кем и в каком качестве общаться, а не чахнуть от того, что почему-то вынуждена жить рядом с чужим мужчиной и жаловаться врачам на рано расшатанную нервную систему.
Верховский посмотрел на меня с удивлением, на мгновение мне даже показалось, что я смогла его убедить. Но, увы…
— Я бы не советовал тебе продолжать разговор именно так, — на миг его лицо показалось мне совершенно чужим, незнакомым.
— А я не слушаюсь советов, которые мне не нужны! И не вижу никакого смысла продолжать обсуждать эту тему, — мне не осталось не следа прежних ярости или бешенства, о себе давала знать лишь усталость, — Надеюсь, что не обижу вас, если попрошу оставить меня? Я хочу побыть в одиночестве — видимо, это утро не создано для компании.
Причем тогда мне ничего не предлагали, а просто поставили перед фактом, что я выйду замуж за сына Одинцова. Даже для порядка потенциального жениха с собой не привезли, которого я где-то когда-то раньше видела (во всяком случае, меня убеждали в нашем с ним личном знакомстве), но, видимо, он оказался мне настолько не интересен, что я благополучно о нем забыла. В принципе, я могу в какой-то мере понять желание отца пристроить меня замуж — когда у тебя одна-единственная дочь, которая к тому же живет в такое время, когда всем все можно, поневоле станешь истеричным. Да, понять могу. Но не хочу. Хотя и ссориться не люблю. Поэтому я пыталась ровным голосом объяснить, что сейчас не средневековье и юридически грамотные договора намного теснее и надежней связывают две компании, чем такие псевдосемейные отношения. Я ведь пока не готова к браку — мои крайне редкие романы были всегда скоротечны и никогда не переходили во что-то большее, чем просто секс. Мужчины, с которыми я была близка, были сексуальны, умны, не лишены чувства юмора и по-своему увлекали меня на какое-то время. Я была уверена в искренности мужских чувств (спасибо за это моему чудо-носу), но сама никогда не любила. Если дело доходило до постели, то он доставлял удовольствием мне, я доставляла удовольствие ему, секс у нас получался достойный, и я могла бы, сильно не заморачиваясь, считать наши отношения вполне зрелыми и гармоничными, ведь я тоже читаю «Космополитен». Но на деле, проведя с мужчиной какое-то время вместе, вскоре я была готова плеваться от его пресности. Я допускаю, что когда-нибудь у меня будут муж и дети, но пока только получались честные и здоровые отношения, основанные на половом влечении. Какой тут брак?! Отец же, привыкший все важные решения принимать сам, не захотел меня даже нормально выслушать. Я, естественно, не привыкшая к подобному, взбрыкнула. Тогда случилась наша самая крупная ссора, после которой я вдруг поняла, что на самом деле у меня нет ни метра свободного пространства, где я в любое время могла бы найти личное одиночество и отстраненность, в том числе и по отношению к отцу. Поэтому, вспомнив о маленькой трехкомнатной квартире, которую оставила мне бабушка со стороны матери, я быстренько переехала, не обращая внимания на укоризненные взгляды Верховского. Это был уже МОЙ дом.
После той ссоры мы с папой какое-то время толком не общались, встречаясь только в офисе «Гравикорпа», где я и сейчас появляюсь достаточно часто, решая что-то то в пресс-центре, то в благотворительной фонде, работу которых курирую уже третий год. Отец, кстати, быстро отошел, поняв несостоятельность матримониальных планов относительно родной дочери. Я тоже обижалась недолго и уже скоро захотела помириться. Но что мне, что Верховскому сделать первый шаг мешала чертова гордость. Только через пару месяцев разговор по душам в его кабинете в компании двух бутылок французского коньяка позволили нашим отношениям начать понемногу теплеть. С тех пор у нас с папой жесткая договорённость, что в мои личные дела он не встревает до тех пор, пока я не захочу с ним поделиться сама.
Судя по тому, что сейчас я удостоилась от нового владельца газеты того же взгляда, что и все остальные сотрудники редакции, мой несостоявшийся жених меня даже не узнал, что позволило мне думать, что зуб за отказ на меня не точат.
— … поэтому нам не нужны чересчур заумные статьи с излишней назидательностью. Предлагаю перенять европейский опыт, добавить динамики, сенсационности, эпатажа…
Всеслав, если я ничего не путаю, старше меня лет на восемь-десять, учился где-то за границей, потом там же несколько лет проработал… Мой отец насмотрелся на его успехи и тоже загорелся идеей дать мне зарубежное образование, но я в итоге выбрала московский университет, а он настаивать не стал.
— … увеличим количество освещаемых актуальных социально-бытовых проблем, доступных для понимания массовой аудиторией…
Я уже совсем перестала обращать на высокопарный монолог нового владельца газеты, и, отвернувшись к окну и сконцентрировав взгляд на небольшом пятнышке на стекле, позволила себе помечтать о новой кондитерской, открывшейся на набережной. Но вскоре мне пришлось очнуться — очередная тирада Одинцова касалась непосредственно моей семьи.
— …по поводу ближайших планов… Я считаю необходимым более подробно освещать жизни людей, оказавшихся в центре общественного внимания. Я не знаю, кто из вас этим займется, но в следующем номере я хочу видеть статью о руководителе и владельце «Гравикорп» Александре Верховском. Весь мир через несколько лет пересядет на его технику, читателям будет интересно узнать о его жизни. Но палку перегибать с личным тоже не стоит. Самого Верховского еще два дня не будет в городе, единственный человек, кто еще может дать эту информацию — его дочь, редкостная высокомерная стерва, которая слишком задирает нос, хотя из себя ничего не представляет. Она об отце точно не станет ничего говорить. Поэтому предлагаю дождаться его возвращения.
Что ж, это не самое худшее мнение обо мне из тех, которые уже приходилось слышать ранее. Я осторожно окинула взглядом присутствующих. Н-да, зря тогда семья Одинцовых решила сообщить о будущей свадьбе в прессе, не дожидаясь моего согласия на участие в этой затее. Все-таки два года слишком маленький срок, чтобы журналисты забыли такой скандал. Лица моих коллег успешно ничего не выражали, но я отчетливо видела, что они с азартом следят за происходящим, а кое-кто сдерживается из последних сил, чтобы не заржать в голос.
