Пилигрим (СИ) - Луковкин Кир (книги без регистрации TXT) 📗
Открыв шлюз лайнера, он ослабил магнитный захват, и при помощи антигравитационной пушки вытолкнул модуль из корабля. Оставалось обеспечить ему прикрытие. Устроить маленькую аварию или поднять ложную тревогу. Он что-нибудь придумает. Меньше чем через сутки Вояджер навсегда покинет систему с автоматически включенным навигатором.
Диверсия удалась. Пропажу модуля обнаружили только через два дня, в его поисках обшарили всю округу, не забыли посмотреть на ближних планетах, но так и не отыскали никаких следов вражеского присутствия. Потом кто-то догадался, что среди них предатель. Виновного быстро нашли, обвинили в шпионаже и расщепили специальным приговором военного трибунала на ионы. Ученому было все равно - свою миссию он добросовестно выполнил.
Обновленный модуль продолжал движение к старой цели. Но теперь перехватить его было не так-то легко. Подобно мимикрирующему животному, он окутал себя защитной органической пленкой, которая глушила радиосигналы и отражала различные виды излучения. Внешне он полностью сливался с чернильной пустотой космоса. Биогенератор питался энергией от переработки протонов, в огромном количестве рассеянных по пространству и звездным излучением альфа-частиц, что обеспечивало все блоки электричеством и позволяло увеличивать скорость. Теоретически Вояджер мог теперь увеличить бортовую скорость в сотни раз, вплоть до субсветовой, но ускорение быстро разорвало бы его хрупкий корпус на куски, поэтому двигаться приходилось со средней скоростью - примерно две тысячи километров в секунду. Это было примерно в шестьсот раз меньше световой скорости. Кроме того, отныне он мог вещать столько, сколько позволят скромные технические возможности проигрывателя, а также продолжить исследовательскую работу, используя арсенал приборов. Так как самостоятельно он был сделать это не в состоянии, руководство действиями перешло к органическому нервному узлу-навигатору.
Словно зерно, падающее в земляную яму, Вояджер искал благодатную почву, где сможет приземлиться и дать ростки контакта. В затянувшемся падении замер он над бездной.
По истечении четырехсот земных лет модуль попал в гравитационное поле Альфа Центавры, но скорости не сбавил, продолжая по инерции двигаться к звездам. Он зафиксировал четыре планеты-карлика и сделал по снимку с каждого из них, после чего погасил скорость до третьей космической.
То, что раньше Вояджер сумел уцелеть при столь продолжительном перелете и не развалиться на куски, оказалось чистой случайностью. Теперь, покрытый прочными доспехами, он мог пережить любые нагрузки. Пятьдесят лет вращался модуль по сложной внутренней орбите тройной звезды, тщетно ища встречи с неизвестными, пока не оказался выброшенным центробежными силами во внешние пределы и улетел прочь, так и не вступив в контакт. Далее путь его пролегал через созвездие Южного Креста. Перелет к Альфе Креста занял восемь сотен лет. Это была ярко-голубая звезда, наполненная неистовой энергией атома. Вокруг нее вращалось всего две планеты, одна - маленький сморщенный жаром карлик, другая - газовый шар бледно-зеленого цвета с тремя спутниками. Модуль усердно снимал на фотокамеру объекты, попавшие в поле его зрения, пока в экваториальной полосе орбиты не влетел в облако разреженного газа; из тех, что оставляют после себя странствующие кометы. Затем, покрытый неизвестной космической пылью, он устремился по параболической траектории, чтобы сделать дугу вокруг звезды и улететь из системы. Один раз его чуть не раскрошил пояс блуждающих метеоритов, но секунды разминки спасли модуль от гибели. Следующей целью спутника стала звезда Альдебаран, белый сверхгигант. Еще полторы тысячи лет странствий. Альдебаран вращал вокруг себя, словно в гигантской карусели, десятки больших и малых планет самых разных оттенков и форм. Модуль скрупулезно продолжил сбор информации, шифруя и записывая ее в электронную память, которая постепенно заполнялась до отказа. Когда места не осталось, в работе аппарата возник сбой. На помощь пришел жидкий навигатор. Перенаправив потоки битов на себя, он выкачал из памяти Вояджера собранные данные и запустил второй цикл исследований.
Шли тысячелетия, модуль скитался от звезды к звезде, в тусклом мерцании Вселенной.
Он стал свидетелем вспышки сверхновой.
Туманности водили перед ним хоровод.
Маяки нейтронных пульсаров активно сигнализировали ему о себе, их радиорёв беспардонно заглушал монотонное бормотание остальных звезд. Иногда сквозь общий шумовой фон куда-то проносились мощнейшие, насыщенные информацией импульсы, настолько плотные, что были способны деформировать материю и даже оставить прожигающий след на любом твердом теле.
Посланник далекого мирка периодически отвечал им музыкальными репликами - индийскими песнопениями или грузинским хором. Однажды звукосниматель опустился на пластинку, и она треснула - истершаяся под слоем золота медь стала слишком тонкой, чтобы выдерживать давление.
Вояджер замолчал.
Где-то пространство вытягивалось и преломлялось, давая выход монструозным объектам неизвестного происхождения. Эти левиафаны темными массами ворочались в отдалении, сминая под собой вещество и время, пока утлое суденышко Вояджера плыло по своим делам.
Многие тысячи лет летел он сквозь невообразимое пространство космоса, не издавая ни звука, подхватываемый космическими ветрами, безразличный ко всему.
Он падал в искрящуюся пылью звезд бездну, в которой тонуло само время.
Он облетел сотни звездных систем. Огромное их множество пустовало. Некоторые были обитаемыми, но не проявили к нему никакого интереса. В некоторых его присутствие никто не заметил. Одна звезда, Бетельгейзе, оказалась домом для расы существ, свободно перемещавшихся в вакууме, который был для них равносильно воздуху, естественной средой обитания. Они напоминали медуз, состояли из очень рассеянного энергетического излучения, а городами-ульями им служили громадные пузыри-коконы. Словно косяки рыбы в море, кружили они по системе, питаясь звездной энергией. Притяжение планет, очевидно, могло стать гибельным для этих существ. Натолкнувшись на Вояджер, они обволокли его голубыми энергетическими нитями, прощупали и улетели прочь.
Система другой тройной звезды сияла изнутри - светились планеты, спутники, пояса астероидов, облака пыли; светились внутренней энергией, лизали всплесками ионов пространство вокруг. Человек-исследователь, понаблюдай он за феноменом, выдвинул бы предположение, что внутри небесных тел происходят бурные химические процессы, оказывающие на них даже более серьезное воздействие, чем внешняя среда. Иногда длинные языки-лучи складывались в невероятно закрученные узоры и сплетения, завихрения фрактальной сложности, создать которые мог лишь величайший разум или нечто более высокого типа; танец их говорил на языке форм, он говорил обо всем сущем, он выкладывал на черном полотнище космоса формулы бытия, поэмы и библии рас, которые никогда не появятся в Галактике, всполохи, имевшие шанс стать чьими-то мыслями. Слова-импульсы посылались на языке электромагнитных волн в пустоту, на миллионы световых лет вдаль. Они станут словами только для тех, кто будет способен их понять. Ведь для понимания нужна хотя бы идентичность. Сейчас они энергия первородных частиц, не отягощенная ничем, кроме себя самой.
Дети своих пламенных родителей, они вели неспешный, обстоятельный, нескончаемый диалог друг с другом, и будут вести его до тех пор, пока не погаснет материнская звезда.
Три плазменных шара чудовищной величины синтезировали внутри себя основу всего сущего в этом мире. Триллионы тон, сплющенные гравитационными тисками, разогретые до многих Кельвинов, массы водорода и гелия выжигали себя, даря свет и жар, словно яркий ночной костер. Волны солнечного излучения выплескивались наружу и рассеивались в пространстве, и каждая из звезд вела свой, уникальный, неповторимый монолог. Чем больше рассказала звезда миру, тем она становится меньше, тем она ближе к смерти. Вероятность попадания этой животворящей информации в питательную среду планеты ничтожно мала, а вероятность ее преобразования в разум еще меньше. В разы меньше вероятность, что разум усвоит последующий поток изначальной информации, и сможет ее использовать в обратном порядке. Тем не менее, в Галактике однажды такое случится, и модуль станет невольным свидетелем этого события.
