За право летать - Лазарчук Андрей Геннадьевич (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Адама он понял с полуслова. Понял – и в глазах появилась некоторая озабоченность.
– Понятно… – Сарафанов сильно пришепетывал, получилось «поняфно». – Значит, вот из-за чего у них тут шухер… плановые учения. Ничего не сказали. Ну и мы им ничего не скажем.
– А есть что сказать?
– Да тут краем глаза ребята кого-то замечали пару раз… Действительно – краем глаза. Может, и померещилось. А может, и не очень.
– Можно поговорить с тем… кому померещилось?
– Почему бы нет? Мироныч, где сейчас Годзилла? Спит?
– Не, Валер Палыч, закусывает. Тут за углом славная забегаловка, блины – за уши не оттащить. Он и наверстывает…
Забегаловка была действительно славная. От полудюжины блинов с маслом Адам внезапно осовел и на некоторое время как бы вывалился из тела. То есть он прекрасно понимал, что ему говорят и что говорит он сам, но – только понимал, а не говорил. Присутствовал при разговоре, но не участвовал.
Годзилла, здоровенный, наголо бритый костлявый татарин (он представился, конечно, но в этом состоянии осовения Адам не смог зацепиться за фамилию, поэтому продолжал называть его про себя Годзиллой; и где-то на краю сознания вертелась нахальная и наверняка несправедливая дразнилка: по улице ходила нетрезвая Годзилла…), был, помимо всего прочего, серьезным проработанным эмпатом. Он не мог сказать, что видел что-либо своими глазам, но несколько раз, несомненно, ощущал присутствие кого-то живого, настороженного, но не агрессивного… с этаким кошачьим оттенком, сказал он, дался бы в руки – гладил бы по шерстке и гладил… Но прятался этот котенок настолько умело и ловко, что приблизиться к нему никак не удавалось.
Котенок, отметил про себя Адам. Годзилла его так ощутил – как котенка. Я ведь ничего не говорил. Вот черт… неужели на самом деле – новая раса? Или все-таки какая-то генная инженерия? Он представил себе, как бесятся сейчас кузены, упустившие свой шанс…
Охраняемая территория была немалой: сам бокс располагался в бывшем бомбоубежище, в центральной его части. По бокам и немного сверху были пустые – и не очень пустые – помещения, в которых с помощью примитивного компрессора могло поддерживаться чуть более высокое давление воздуха: на случай госпитализации больных с особо опасными летучими инфекциями. Слышно было, как этот компрессор тихонечко пыхтит и молотит.
Все это хозяйство хотя бы два раза в сутки следовало обойти…
Адаму очень хотелось полазить там и понюхать самому, но, во-первых, это ничего бы не дало, кроме утоления праздного любопытства, а во-вторых, его туда попросту не пустили бы даже под давлением Мартына, который все равно уехал… Так что Адам ограничился тем, что ещё раз поболтал с Сарафановым. Оставалось надеяться на то, что опытный контрразведчик понял его обиняки и недомолвки правильно: эти кошачьи спецназовцы – некая неизвестная третья сила, а потому: а) имеет смысл расценивать их как потенциальных союзников людей, и б) нужно по возможности не препятствовать им, а ещё лучше – помогать. В качестве жеста доброй воли. Таково неофициальное мнение крупнейшего специалиста по взаимодействию человечества с инопланетными цивилизациями, каковым Адам и является…
В машине он почти уснул и доехал до гостиницы на одном автопилоте. Усталость была патологическая. На последних каплях воли он сунулся в номер Виты. Напарницы в постели уже не было, а из душа доносился плеск воды.
– Вита! – громко позвал он.
– Да! Это ты, Адам?
– Я! Разбуди меня через час, хорошо?
– Хорошо!
Будить не понадобилось бы: внутренние часы со множеством функций все могли сделать сами – поднять, умыть, побрить, выгулять, даже заварить кофе. Но так было приятнее.
– Кошак?! Сбежал? Вот ведь умница!..
Адам ещё не видел её такой: в полном восторге. Глазищи… м-да. Он стал внимательнее смотреть на дорогу. Потом свернул к знакомому уже подвальчику.
– Во-первых, тебе стоит что-нибудь съесть, – сказал он. – Во-вторых, – пропуская Виту вперед и запирая дверцу «субарика», – надо поговорить, а я с некоторых пор не слишком доверяю визиблам, даже таким простеньким. Здесь подают очень хорошее пиво и классных креветок, но боюсь, что на это времени мы сейчас не наскребем. Так что просто по салатику…
– Ну уж дудки, – сказала Вита. – Такое событие надо отметить.
– Такие события, – поправил Адам. – Это ещё не все. Давай-ка сядем…
Они сели, и Адам под шелковистый перелист меню рассказал о чудесном выздоровлении Саньки, о депеше принца Халиля и о том, что наверняка произойдет, если взрослые коты не найдут тела ребенка…
– Тем более нужно искать живого…
– Живой сейчас вполне может быть на пути к Владивостоку, как ты его будешь искать?
– Значит, надо лететь туда. Ты же сам понимаешь…
– А задание?
– Это часть задания. Может быть, самая важная.
– Слушай, – задушевно сказал Адам. – Котенок сумел удрать из больницы – это факт. Но кто тебе сказал, что он уже научился разбираться в расписаниях самолетов? Максимум, что он может использовать, это автостоп.
Вита потрясла головой.
– Кто из нас бредит? Ты или я?
– Витка! – Адам впервые её так назвал, но сам не обратил на это внимания. – Нам нужно. Слушай и не отвлекайся. Нам нужно. Немедленно. Сегодня. Спереть тело мертвого котенка. Пока его не изрезали на кусочки. Иначе будет поздно.
– Спереть, – повторила она. – Спереть… Да, конечно. А как? Откуда? Где он сейчас?
– Если не придумывать всяческой экзотики, то он скорее всего в морге госпиталя. А морг в подвале. А в подвале охрана… Правда, они охраняют не морг. Но пока они там, к моргу так просто не подойти. Нужна легенда, повод, причем самый незамысловатый. Кто ходит ночью в морг? Санитары, если везут свежий труп…
– Следы, следы, следы… Пойдем наниматься в санитары? Так у меня нет санитарной книжки.
– Или, скажем, патанатом, который что-то забыл…
– …в трупе. Вставную челюсть, например. А ещё – слесарь по холодильникам. Пожарник. Полиция – срочное опознание. Достаточно?
– Не знаю. Сами охранники…
– Будете заказывать? – Посторонний голос. Кажется, официантка.
– Да, девушка. Две камбалы на вертеле и два маленьких узо. Есть ещё вариант: отвлечение охраны и взлом.
– Если ты думаешь, что я подойду на эту роль…
– Гхм… Я имел в виду, что где-то там поблизости тусуется твой лохматый друг. По крайней мере тусовался. Это ли не повод для большого шухера?
– Фи, полковник. Что ты там говорил насчет Владивостока?
– Это была версия. Ничем не подкрепленная.
– Ладно. У меня тоже есть версия. Лучше всего любую охрану отвлекает начальство. У тебя есть на примете подходящее начальство?
– Мартын?.. Ой, вряд ли. А вот одна полковник медицинской службы…
Ощущение было – будто она внезапно оказалась в Зоне. Зрение расслоилось, стены стали полупрозрачными, по телу рассыпались невидимые искры. Ее повело так, что она непроизвольно ухватила Адама за локоть.
– Что?
Она замотала головой: тихо!
И стало тихо. Обычные больничные звуки не проникали в ту тишину, которая вдруг окружила Виту. По-прежнему опираясь на Адама, она медленно дошла до двери в Санькину палату. Здесь.
– Адам, – тихо сказала она. – Пока не входи. И никого не пускай.
И переступила порог.
Все в той же объемной искрящейся тишине глухо звякнули металлом пружины – и из-под кровати вылетела серая мохнатая ракета, прямо ей в грудь, и Вита закружилась, чтобы устоять на ногах…
– Ушастый! Ты куда?! – тихо вскрикнул кто-то.
– Все хорошо, – шептала она, прижимая котенка к себе. – Все хорошо…
– Ты… здесь… хорошшо… хорошшо, хорошшо, хорош-то, – урчал котенок. Не все согласные у него получались, но Вита понимала.
Весь остров был: три квадратных километра белого камня, колючий кустарник, запущенная оливковая рощица – и два десятка домов на берегу неглубокой голубой бухточки, пристанища для яхт, катеров и лодок. Центром жизни острова был маяк. Когда-то маяк был автоматический, но теперь его снова приходилось обслуживать вручную. Делали это четыре человека, получающие жалованье от правительства. Еще жалованье получали почтальон, полицейский и две школьные учительницы: бабушка и внучка. Остальные так или иначе обслуживали их – да нечастых туристов и рыболовов. На острове можно было перекусить в одной из трех харчевен и купить все что угодно в лавочке с гордым названием «Макси-маркет».
