Оберон - 24. Трилогия (СИ) - Машков Александр Иванович "Baboon" (книги без регистрации TXT) 📗
— Ничего, Тоник, спи.
— Кать…
— Тоник, ты не представляешь, как я тебя люблю. Я сама не знала, одно время думала, что ненавижу, даже облегчённо вздохнула, когда ты погиб. Но потом я поняла, что никогда не ненавидела, а всегда, потихоньку, любила. Потом, всё сильнее и сильнее. Но всё это было лёгкой влюблённостью, пока я не узнала тебя. Теперь у меня такое чувство, что ты часть меня, и мне уже теперь больно, при одной мысли, что придётся причинить тебе страдания.
— Зачем тебе меня мучить? — удивился я.
— Жизнь у нас будет насыщенной, — предупредила меня Катя, поворачиваясь ко мне, обнимая и целуя, чтобы я не спрашивал больше ничего.
Глава третья,
в которой мы узнали, кто такие славяне
Снег. Чистый, синеющий под заходящим солнцем. Кругом лес, смешанный, дубы и ясени соседствуют с елями, соснами, ёлками. Между деревьями густо растут заснеженные кусты, и ни одного следа, ни звериного, ни человеческого.
— Ну что, насмотрелась? — спросил я Катю, — Возвращаемся?
Мне надоели эти вылазки. Теперь мы не выскакиваем сразу за дверь, просто осматриваемся. Если понравится, зайдём. Хочу на Станцию, в тёплую постель, к Кате под бочок. А Катя неугомонная, просмотрела уже две двери, эта третья. Первая выходила в мрачные влажные джунгли, вторая — в пустыню, до слёз похожую на ту, что рядом со Станцией, только обитаемую, мы даже видели караван вдали. И вот — заснеженный лес.
— Нет, Тоник, здесь есть что-то интересное, давай, пройдёмся. — Я усмехаюсь:
— Кроме волков, мы навряд ли здесь кого найдём.
— Не бойся, я не дам тебя волкам в обиду, — смеётся Катя. Мы в своих скафандрах, конечно, нам волки не страшны, они на нас и внимания не обратят, от нас не пахнет, живым.
— Ладно, пройдёмся немного, — соглашаюсь я. Мы делаем зарубку на стволе своим археологическим ножом и идём по заснеженному лесу, делая отметины на деревьях.
Снег глубокий, можно провалиться по пояс, но скафандры облегчают наш вес, и мы оставляем неглубокие следы. Скоро, однако, выходим на довольно широкую тропу. По ней я бы и на лошади проехал, галопом. С удивлением понимаю, что соскучился по степи, по ребятам, по…
Ага, скажи я Кате, придушит!
— Катя, — окликаю я свою жену, она оглядывается, и вдруг снег с двух сторон от тропинки взрывается.
Мне кажется, что это вскакивают медведи, до того огромными мне показались фигуры. Они заступают нам проход, мечи упираются в наши груди.
— Кто такие? — рычит один из них, самый большой.
— Дзинь, дзинь! — о мою спину что-то разбивается, сильно толкая меня вперёд. Катю тоже что-то толкает, она разворачивается, а меня вдруг что-то охватывает за плечи, опутывает, и с огромной силой бросает наземь. Через секунду я догадываюсь, что это аркан.
Я умудряюсь увидеть всадника на лошади, он тащит меня на аркане, но, видно, что степняк, не понимает, что среди деревьев такое долго не может продолжаться. Улучив момент, я сильно толкаюсь ногой, и меня бросает за дерево. Аркан натягивается, всадник слетает с лошади, которая встала на дыбы и дико ржёт. Удар, между прочим, получился неслабый! Я восстанавливаю дыхание, выпутываюсь из верёвок.
А мой противник уже на ногах! Несмотря на жёсткое падение, он уже крутит своим клинком.
— Вв-у-х! — прямо передо мной, я отклоняюсь, и опять: — Вв-у-х!
Я вспоминаю, что видел хороший сук, перекатом ухожу назад, мой противник тоже прыгает вслед за мной, замахивается, я сую под удар дубину.
— Вщик! — сабля рассекла мою дубину надвое! Но секундная заминка даёт мне время, чтобы ударить врага прямо в маску. Маска сминается, я бью по руке, сабля выпадает, и повисает на темляке.
Враг перехватывает саблю левой рукой, отскакивает, и начинает левой рукой вращать саблю так, что она сливается в светящийся круг. Между тем за спиной слышен шум схватки, гортанные крики и похожие на наш мат, приглушённые выкрики. Как там Катя?
Но мне бы со своим разобраться! Конечно, скафандр ему не пробить, но и подставляться нет охоты: как врежет, так рука и отсохнет! От дубины осталась половина. Интересно, долго он так может вертеть саблей? Сейчас правая рука отойдёт, будет вертеть правой…
Я сунул под мельницу конец дубинки. Хрясь! Сабля застряла! Видно, удар левой у него слабее!
Я дёргаю на себя дубину, и сабля у меня в руках! Мой противник не теряется, у него в руках уже боевой топорик, с визгом он нападает на меня, но годы тренировок не пропадают даром, я ухожу от выпада, и бью саблей под его куртку. Лязг железа по железу, потом во что-то податливое…
Мой противник, в удивлении, замирает, потом валится навзничь, из-под него течёт что-то чёрное.
Не хочу знать, что это, поворачиваюсь на выручку Кате, нападаю сзади, не думая о рыцарских правилах, скользящим ударом бью в шею того, что ближе, остальных прикончили Катя с неизвестными.
— Фух! — вздыхаю я, пытаясь стереть пот со лба. Рука натыкается на шлем.
— Катя, что, снимаем шлемы?
— Погоди, Тон, простудишься, остынем, тогда снимем.
— Как же будем общаться с аборигенами? Переговоркой? — Катя соглашается. Мы включаем внешнюю связь.
— Кто вы такие? — спрашивает самый большой абориген.
— Я Катя, это Антон, мы шли к вам в гости, — объясняет Катя.
— В гости? — мозги у парня сейчас расплавятся.
— Ну да, мы представились, а вы?
— Я Вольха, это мой напарник, Дубыня, мы тут в дозоре, поганых стережём.
— Это поганые на нас напали? — уточнил я.
— Да, они. Хорошая у вас кольчуга! Стрелы не пробили! Да и дерётесь знатно! Так к кому вы в гости?
— Хотим немного погостить у вас на заставе, посмотреть, как живёте, — скромно сказала Катя.
— Нас скоро менять будут, отведём к десятнику. Он старший на засеке. А пока мы займёмся погаными. Вашу долю отдадим.
— Я вот эту саблю хочу, — сказал я, показывая саблю, — и ножны к ней, с перевязью.
— Хорошо! — согласился Вольха, и они принялись потрошить павших врагов. Мы с Катей решили поймать лошадей. Двоих удалось подманить. Мы тут же вскочили на них, соскучились по лошадям! У Сахов без лошади никуда!
— Вольха, лошадки тоже неплохие!
— Лошадки? Сдадим на заставе, Микула потом распорядится. Может, ещё поймаете, двоих?
— Попробуем, — Катя откинула шлем, потихоньку заржала. Лошади вскинули головы, ответили таким же ржанием. Убежавшие лошадки отозвались. Катя ещё позвала, и они прибежали, заглядывая Кате в глаза. Я вот так не научился, у меня получается ржание самца, от него все лошадки, почему-то, шарахаются. Мы привязали бесхозных лошадок к своим сёдлам, предложив Дубыне и Вольху сесть на них, но ребята отказались, сказав, что они лесные люди, и привыкли доверять лишь своим ногам.
— Если нет тропы, на лошади далеко не ускачешь, — сказал Вольха, — а вы, смотрю, ловко управляетесь с лошадьми.
— Да, мы пожили одно время в степи. В гостях, — сказала Катя.
— Любите в гости ходить? — спросил Вольха.
— Да, новые люди, новые знакомства, друзья, — отвечала Катя.
— Что есть, то есть, — согласился дружинник, вздохнув, — здесь на десятки вёрст ни одной деревни, девушек нет, вы, как нельзя, кстати.
— И долго вам ещё здесь отбывать? — спросила Катя.
— До лета. Как высохнут дороги, нас сменят.
Я тоже скинул шлем, мы теперь выглядели, как будто в спортивных комбинезонах, с капюшонами.
Мне подали перевязь с ножнами, пока Катя любезничала с дружинниками, приладил её удобнее, чтобы можно было легко вынуть саблю. Отъехав на несколько шагов, попробовал, не заедает ли?
— Шш-их! — вылетела сабля.
— Катя, а этот мальчик, Антон, он кто тебе? — спросил тихо Вольха, и я насторожился.
— Антон мой законный муж! — спокойно ответила Катя, и я спокойно выдохнул, потому что, Катя одним своим видом сводит всех парней с ума. Сейчас бы сказала, что брат, сразу бы повернул назад.
Наверно, Катя тоже так подумала.
Мне стало любопытно узнать, как живут наши далёкие предки, одно дело, читать, и совсем другое — самим побыть среди них. Поэтому я со спокойно душой решил дождаться смены, развлекаясь с доставшимся мне трофеем. Сабля была будто специально сделана по моей руке, отлично сбалансирована, сама просилась в руку.
