Змеи Эскулапа - Бессонов Алексей Игоревич (первая книга .TXT) 📗
– Через три дня мы будем на месте, – произнес за его спиной Халеф.
Андрей резко обернулся. Щурясь от яркого солнца, юноша бесстрастно глядел назад, словно отсекая своим взглядом все то, что осталось там, на берегу.
– Я обязан ему жизнью, – вдруг сказал он. – И не смог отдать свой долг.
– Так бывает, – кивнул Андрей. – Увы.
– Там, где я родился, не принято говорить о долгах между людьми. Мы слишком много думаем о долге перед теми, кто привел нас в этот мир. Наверное, это не так уж и важно.
– Теперь – уже нет. Да и никогда, наверное. На самом деле, по принятым в галактике законам, поступок Отцов заслуживает наказания. И вы не должны нести перед ними никакой ответственности. Тем более, это было так давно…
– Ты прав, – задумчиво отозвался Халеф. – Глупо только, что вся история моей планеты оказалась изуродована ими.
– Не так, – поморщился Огоновский. – Если бы не они, и истории-то этой не было бы. Более того, вся история человечества пошла бы по другому пути. Сейчас, через тысячи лет, уже совершенно нельзя сказать, что тут хорошо, а что плохо. Любопытно, в общем-то, то, что религия, в нашем, традиционном ее понимании, у вас так и не возникла. Вера требует подвига, а здесь, на Трайтелларе идеи противопоставления – веры и неверия в контексте добра и зла, – абсурдны. Ваша вера не нуждается в подтверждении, вы знаете, что так оно и было, что Отцы спустились с небес и привели с собой вас. Вы знаете, что они завещали вам верность – но, заметь, не веру. Самопостижение, милосердие – как основные постулаты веры – так же чужды вам, как мне, к примеру, идея служения представителям какой-либо иной расы. Мы, собственно, и воююем-то для того, чтобы не служить.
– Не служить? Я плохо тебя понял. Враг принуждает вас к служению?
– Этот враг стар. Стар настолько, что, несмотря на нашу с ним схожесть, мы, тем не менее, выглядим, скорее, полными антиподами. Это парадоксально, но, увы, факт. Войны возникают по разным причинам. Последняя большая война, которая закончилась больше пятисот лет назад, велась исключительно за территории и ресурсы – то есть, скажем прямо, на уничтожение. И мы их уничтожили. Остатки леггах рассеяны по галактике, и восстановить численность им уже никогда не удастся. А в этой войне речь идет о подтверждении превосходства старых над молодыми. Они проиграли войну в первый же день, но им этого не понять. Поэтому, я думаю, драться нам придется долго.
Халеф скептически покачал головой.
– Мы, возможно, выбрали бы служение.
– Верно. Я понимаю твои мотивы: идея служения могущественным Отцам, пришедшим со звезд, до того глубоко въелась в ваше сознание, что вы готовы служить каждому, кто непохож на вас и способен доказать свою силу. Я думаю, пройдет немало времени, прежде чам ваши дети ощутят себя свободными от этого замшелого бреда и смогут понять, что они – представители могущественной и многочисленной расы, которая никому не позволяет диктовать себе какие-либо условия.
– Я слышу в твоих словах гордыню…
– Нет. Это гордость, а не гордыня. Смирение нам не свойственно – склонив голову один раз, выпрямиться уже невозможно.
Берег исчез из виду. Теперь их со всех сторон окружало море, и Андрей ощутил нечто вроде легкого беспокойства – выросший на суше, он довольно нервно относился к воде, не видя в ней опоры для уверенности.
– Я плохо плаваю, – признался он Халефу. – В корпусе учили, конечно, но с тех пор я если два раза был в бассейне, то это уже хорошо.
– Я тоже плохо, – пожал плечами бен Ледда. – Но сейчас об этом уже поздно вспоминать, тебе не кажется?
Андрей вздохнул и двинулся в сторону мостика. На его нижнем этаже находилось тесное помещение, что-то вроде буфета, где хозяйничал смуглый низкорослый парень, не расстававшийся с большим кухонным ножом. Перед мостиком Огоновский увидел Касси. Девушка стояла на небольшом возвышении, опершись на какое-то вентиляционное окно в палубе, и смотрела, как острый нос корабля режет мелкую волну.
– Касси, попроси этого нашего… повара, чтобы он сделал пару горячих бутербродов с мясом.
Девушка согласно кивнула – она понимала нежелание Андрея общаться с матросами через транслинг.
Большую часть дня он проспал, расположившись прямо на палубе. Корабль почти не качало, и опасения насчет неизбежной морской болезни остались в прошлом. К вечеру Андрей встал, кое-как ополоснул лицо в туалете за рубкой и устроился на носу, неподалеку от приземистой орудийной башни, накрытой грязно-зеленым брезентовым чехлом. Их «Зоркий» шел довольно быстро, из-под форштевня летели пенные брызги, в корме неутомимо гудели турбины, и он наконец расслабился, позволив себе забыть и ледяные скалы, среди которых рухнул его катер, и кошмары заброшенного Бу Бруни. Где-то там, далеко за горизонтом, его ждал родной «Парацельс», товарищи и коллеги, с которыми можно будет наконец спокойно насосаться коньяку и позабыть обо всех приключениях, выпавших на его долю.
Ставший холодным ветер заставил его застегнуть комбинезон. Хлебая принесенное Касси пиво, Огоновский вдруг вспомнил Оксдэм, на котором прошли пятнадцать лет его жизни: суровые, почти голые холмы, влажные низины, в которых осенними ночами пронзительно визжит, крутит ветер, и бесконечные болота, наполненные мрачными тайнами многих поколений первооткрывателей планеты. Он настолько привык к этому миру, что яркий, залитый солнцем Трайтеллар воспринимался как нечто игрушечное, не имеющее никакого отношения к реальности.
– Касси! – позвал он, увидев, что девушка, выйдя на палубу с пивом в руке, задумчиво озирается, где бы ей присесть. – Может быть, вы окажете мне честь и побеседуете со старым, несчастным доктором, который нигде не может найти себе места?
Очевидно, транслинг обрек его фразу в какую-то невероятно витиеватую форму, так как лицо девушки вдруг порозовело от смущения.
«Надо будет выяснить, как тут трактуется слово «честь», – подумал Андрей, – о, сравнительная лингвистика, любовь моя!»
– Ты умеешь летать на этом самолете? – спросил он, когда девушка подошла к нему и присела на торчащий из палубы грибообразный предмет.
– Это морской разведчик, – ответила она. – В принципе, он может взлетать с воды, но здесь его запускают с катапульты, а потом поднимают краном на борт. На таких я не летала, но самолеты, в общем-то, все одинаковые.
– А у нас. наоборот, большинство атмосферных машин сильно отличаются друг от друга. Я умею управлять легким катером, но не знаю, смог бы я посадить танкодесантный штурмбот: он весит около полумиллиона тонн…
– Смотри, смотри! – перебила его Касси, указывая рукой вперед. – Арраен! Это арраен!
– Что это? – удивился Андрей, разглядев среди волн нечто вроде огромного серого холма. – Это какое-то животное?
– Да, эта самый крупный обитатель северных морей. Обычно они поднимаются наверх, чувствуя шторм…
– Скажи, Касси, ты нарушила приказ? – спросил Огоновский, когда спина морского гиганта вновь скрылась под водой.
– Смотря что понимать под приказом, – усмехнулась она. – Из-за того, что я забрала «Зоркий», могут погибнуть люди. Но если бы я не сделала этого, людей погибло бы гораздо больше… погибнет. У нас действительно нет другого способа добраться до архипелага. Побережье захвачено мятежниками, они заняли буквально каждую дыру и выжидают: если Хабуран решится на интервенцию, то все в порядке, а если все-таки нет, они будут удирать отсюда.
Шторм начался под вечер следующего дня.
Сперва Андрей не понял, почему так посерело лицо капитана, поднимавшегося на мостик из своей каюты в глубине корабля. Небо было чистым, прямо по курсу оранжевый диск солнца уже почти коснулся моря, и ничто не предвещало грядущей бури.
Из недр корабля выбралась крайне озабоченная Касси.
– Надвигается шторм, – сказала она. – Капитан сказал, что мы не успеем обойти его…
Нос «Зоркого» начал поворачивать, оставляя солнце справа по борту. Андрей ощутил, как завибрировали, набирая максимальные обороты, турбины в корме корабля. Ему, далекому от морской службы человеку, все происходящее казалось игрой: о штормах и ураганах он лишь читал, ни разу в жизни не сталкиваясь с ними воочию.
