Курсантка с фермы. Адаптация к хитрости (СИ) - Грин Агата (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Я хотела горячо возразить, на что он приложил палец к губам:
— Т-с-с. Я эмпат.
— Я не играю!
— Я, на самом деле, тоже. Но, если бы мы играли, Нина, кто бы выиграл?
— Ты. Я бы поддалась, чтобы ты от меня отстал.
— Так и знал, — Малейв зевнул, и потер лоб. Я только сейчас заметила, что он выглядит усталым.
— Вернемся? — предложила я. — Ты отдохнешь с друзьями, а я — от тебя.
— Хорошо. Я даже сделаю вид, что не знаю о присутствии Милу и твоем брате. Не стану портить настроение парочке. Но не за просто так. Гаррисон ведь ждет тебя? Я подойду к нему поздороваться. Если он испугается — ты будешь должна мне поцелуй. Если нет — я буду должен тебе поцелуй.
— Малейв, это просто смешно. Так только дети обманывают.
— А иногда хочется побыть ребенком, — он улыбнулся, и усталость на его лице проступила еще сильнее. — Ладно, поменяю условия: поцелуй будет, только если он испугается.
— Ты можешь внушить ему страх, и выиграть нечестно.
— Я не буду ничего делать. Даю слово.
— Он не испугается, — заявила я, опрометчиво надеясь на Тони. — И ты скажешь громко: «Я был неправ».
— Хочешь унизить старшего?
— Я рискую больше, в случае проигрыша мне придется тебя целовать!
— И, если это будет поцелуй не в губы, я буду недоволен.
— Даже если я проиграю, это будет единственный поцелуй, который ты от меня получишь.
Он кивнул.
Я быстро позвонила Гаррисону по ТПТ и узнала, что он ждет меня у аэро-площадки. И, как бы я не старалась уверить себя в обратном, Гаррисон, увидев меня в компании с Малейвом, испугался. Это было заметно даже издалека.
Ли еще и кивнул ему. Гаррисон вздернул подбородок вверх, и сверкнул глазами в тщетной попытке выглядеть уверенным.
— Боюсь, ему придется менять брюки, — заметил Малейв.
— Ты выиграл, — очень волнуясь, проговорила я, и взглянула на центаврианина. Сегодня он был утомлен — видимо, у него были какие-то проблемы. И все равно он не срывался на мне, как это любят делать мужчины. Я протянула к нему руку и сразу же одернула.
Это ведь так просто — коснуться губами его губ! Подтянуться вверх, и все! И все же я медлила и не знала, как подступиться.
Он наклонился, и я затрепетала…
— Отдашь долг как-нибудь потом.
С этими словами Малейв направился к клубу, а я так и осталась стоять.
Остаток ночи я толком не спала: ворочалась, вздыхала, пила воду, ходила по комнате. Пыталась читать книги, но строчки плыли перед глазами, пыталась слушать музыку — и не слышала ни мелодии, ни слов.
«Отдохнешь, говорили они. Тебе понравится», — ворчала я про себя. Если бы я была мазохисткой, мне бы, конечно, понравилось пребывание в пафосном клубе среди пафосных людей, общение с загадочной Милу и обжимания с Ли. Но я не была мазохисткой, и все произошедшее меня вымотало.
Утром я чувствовала себя разбитой. Анна сообщила, что меня ждут на завтрак. Я доплелась до террасы, упала на табурет, вяло поковырялась ложкой в каше… Томительная ночь не прошла даром, а дурное предчувствие не оставляло — лишь усиливалось.
— Милая, ты плохо спала? — осведомился Кеша.
— Не то, чтобы… — ответила я, и вспомнила про наказ Солда. Нужно сходить на медитацию к лирианцам. Они успокоят и умиротворят, и избавят от тревоги. — Давай сходим в Дом Жизни?
— Вечно вас тянет к этим чертовым монахам, — пробурчал Агап, и вгрызся в лепешку.
— Сам ты черт! Кеш, ну так что? Сходим?
Брат согласился. Как в старые добрые времена, мы пришли в Дом Жизни — храм для тех, кто хочет отринуть суету, почувствовать единение с природой, обратиться к самой своей сути. Когда я была маленькой, не понимала, почему лирианцы селятся на всех планетах, где существует жизнь, ведь у них есть своя планетарная система. На первом же занятии в Доме Жизни мне объяснили: как и спящие повсюду вносят хаос и гибель, так и лирианцы несут исцеление и жизнь. Поэтому на любой заселенной планете есть хотя бы один Дом Жизни. А на Горунде, центаврианской здравнице, таких Домов — множество. Особенно в резервациях, где жили пострадавшие от спящих.
Нас препроводили к наставнику, с которым мы когда-то часто занимались. В детстве я была влюблена в наставника, прекрасного юношу (который разменял шестую сотню) с необыкновенным выражением аметистовых глаз. И только повзрослев, поняла, что он никогда взаимностью не ответит.
— Аркадий, Нина! Какая радость!
— Наше почтение, просветленный.
— И блага, — добавила я.
Кивнув ученикам, которые упражнялись в левитации (я подавила завистливый вздох), он поманил нас за собой, в сад. Мы уселись на мягкие подушки сразу за пышным кустом. Запахи сандала и цитрусовых расслабляли. Здесь я всегда чувствовала себя защищенной. Будь моя воля — осталась бы помощницей, но, увы, я не обладала эо.
— Вы пришли меня навестить или по делу? — спросил наставник, усаживаясь.
— И то, и другое.
— Нина, ты выглядишь усталой. А ты, Аркадий, слишком много времени проводишь под светилом. Больно глядеть на твою обожженную кожу. Шавасана [7], молодой человек. Помнишь, что это такое?
— Помню, — вздохнул Кеша.
— На лужайке рядом с фонтаном как раз начинаются занятия. Если поторопишься, успеешь к началу.
Брат ушел, и все внимание наставника обратилось на меня. Я склонила голову, позволяя лирианцу изучить меня касанием рук.
— Я касаюсь тебя, и мне хочется скорее убрать от тебя руки, ибо прикосновение к тебе обжигает. Столько сомнений, страхов, волнений… Что изменилось в жизни твоей, Нина?
— Я поступила в Военную академию, просветленный.
— Значит, они узнали, — кивнул прекрасный принц моего детства.
Вопреки ожиданиям, сегодня его касания не казались мне теплыми и исцеляющими. Мне было неуютно и неприятно, и хотелось упрекнуть: «Я так тебе доверяла, я ты меня подставил». Но я ждала, понимая, что просто так бы лирианец не пошел на обман.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне про отца, — сказала я твердо и даже несколько обвинительно. — И объяснили, почему скрывали правду обо мне.
— Владимир взял обещание, что мы не будем докладывать в органы о тебе, как не доложили и о нем.
— Почему вы согласились ему помочь?
— Владимир нарушал правила, чтобы спасать других, и мы нарушили правила для него.
— О вашем обмане стало известно, — сухо сказала я. Хотелось сказать наставнику еще много ласковых, но я сдержалась. Малейв мне всю душу вытряс, чтобы добиться нужного результата. А если бы я знала о своем «даре», то с легкостью могла бы его скрыть.
— Неведение было твоим спасением.
— Неведение было моей слабостью.
— Ты недовольна, — отметил наставник. — Ты злишься. Но не стоит жалеть о произошедшем. Звезды каждому из нас готовят жизненный путь, и не всегда он лепестками роз усеян.
— Вы могли бы предупредить.
— Ты росла миролюбивой тихой девочкой. В тебе сложно было заметить то, что сейчас я вижу отчетливо. Ты — боец. И ты ступила на свой путь. То, чем занимался твой отец, ты продолжишь. Там, где он допускал ошибки, ты не допустишь.
— Почему вы так уверены в этом?
Наставник повернулся к саду, показал рукой на цветущие растения, на богатую зелень. Я больше обратила внимание на его тонкие полупрозрачные пальцы, чем на прелесть сада. Он опытен, он мудр, несмотря на юный облик. Может быть, мне, в самом деле, было лучше расти в неведении?
— Ты любишь мир. А отец твой любил войну. Это был смысл его жизни. Не вы. Он женился не по любви, а по необходимости. Союз ставил жесткое ограничение: ни один военный не пойдет в бой против спящих, пока не оставит потомство.
— Если бы это была только необходимость, ему было бы достаточно одного ребенка, а нас четверо.
— Владимир, отец твой, имел не одну жену. Первая жена родила ему двоих сыновей — Агапия и Аркадия. С первой женой его случилось несчастье… Как только выдалась возможность, Владимир увез сыновей на самую безопасную планету самой безопасной системы Толимана — Горунд. Чтобы без опасений воевать против спящих. Чтобы знать, что его род продолжится.
