Моя цель — звезды - Бестер Альфред (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Фойл исследовал двигательный отсек «Кочевника». В баках еще оставался запас топлива для высокоскоростных маневров, а один из четырех хвостовых двигателей казался пригодным к полету. Фойл отыскал руководства по двигателям и изучил их. Затем починил топливопровод, соединявший баки с камерой сгорания. Баки располагались на солнечной стороне корабля, поэтому разогрелись выше точки замерзания топлива, и оно оставалось жидким. Но течь не могло. В невесомости не было гравитации, способной продавить топливо вниз по топливопроводу.
Фойл продолжил изучение корабельных справочников и узнал оттуда кое-что про искусственную гравитацию. Если «Кочевник» удастся раскрутить, центробежная сила создаст на корабле достаточную силу тяжести, чтобы топливо перетекло в камеру сгорания. Если далее поджечь его там, нескомпенсированная тяга одной камеры придаст «Кочевнику» вращение.
Однако чтобы поджечь топливо, корабль сначала нужно было раскрутить. А как его раскрутить, если топливо не подожжено?
Фойл раздумывал, как выбраться из тупика. Его подстегивала «Ворга».
Он открыл дренажные каналы камеры сгорания и методично перетаскивал по ним топливо вручную, изображая собой насос. Теперь, если бы только топливо удалось воспламенить, оно будет гореть достаточно долго, чтоб корабль раскрутился и возникла сила тяжести. Затем из баков потекут новые порции топлива, и судно полетит.
Он попробовал спички.
Спички в космическом вакууме не горят.
Он испытал сталь и огниво.
Искры при абсолютном нуле не высечь.
Он задумался о нитях накаливания.
На «Кочевнике» не было электричества — ни в какой форме, — чтобы эти нити раскалить.
Фойл вернулся к руководствам и вчитался в них. Периодически сознание его оставляло — он был истощен до крайности. Тем не менее он продолжал думать и планировать. «Ворга» вознесла его к величию.
Фойл отколол лед от разбитого водяного бака, расплавил его теплом своего тела и налил воды в камеру сгорания. Топливо и вода не смешивались: вода плавала сверху тонким слоем.
После этого он обшарил склад химикатов и отыскал там серебристую проволоку чистого натрия. Просунул ее через дренажный люк. Коснувшись воды, натрий вспыхнул и стремительно разогрелся. Тепло передалось топливу, и то воспламенилось от раскаленной металлической иглы. Фойл полез за рычагом и закрыл им люк. В камере началось горение топлива, из единственной уцелевшей хвостовой дюзы бесшумно вырвалось пламя, и весь корабль сотрясла беззвучная вибрация.
Центробежная тяга привела «Кочевник» в медленное вращение. Появилась сила тяжести. Вернулся вес. Паривший внутри расколотого корабля мусор осыпался на палубу, стены и потолки. Гравитация направила топливо из баков в камеру сгорания.
Фойлу некогда было радоваться. Покинув двигательный отсек, он с решимостью отчаяния устремился на мостик — сделать решающее наблюдение. Теперь станет ясно, обречен ли «Кочевник» затеряться в глубинах космоса или же ляжет на курс к Юпитеру, где ждет спасение.
Даже при небольшой силе тяжести тащить воздушный баллон оказалось практически невозможно. Затем внезапный рывок стронул с мест массы мусора, которые покатились назад по курсу «Кочевника». Фойл в это время как раз пытался взобраться в рубку по боковой лестнице. Обломки вылетели с мостика, ссыпались по коридору и врезались в него. Пойманный на космической карусели, он катился по пустому коридору, пока его не шибануло о переборку с такой силой, что сознание тут же стало меркнуть. Он лежал в центре мусорного кома весом добрых полтонны, беспомощный, чуть живой и горящий жаром мести.
— Кто ты?
— Где ты?
— Откуда ты?
— Куда ты направляешься?
Глава 2
Между Марсом и Юпитером раскинулся обширный астероидный пояс. Из тысяч известных и неизвестных объектов его наибольшее значение в век фриков приобрел Саргассов астероид, крохотная планета, созданная собственными обитателями за двести с лишним лет из камня и корабельных обломков.
То были дикари, единственные настоящие дикари двадцать четвертого века, потомки исследовательской группы, затерявшейся в астероидном поясе за два столетия до того, когда корабль, перевозивший ученых, потерпел крушение. К тому времени, как потомков обнаружили, у них успел оформиться собственный мирок и выработалась своеобразная культура. Они предпочли остаться в космосе, перебиваясь случайными находками и грабежами, а научный метод предков, память о котором ими сохранялась, превратили в бурлескную варварскую пародию. Себя они называли Науконародом. Мир о них успешно позабыл.
Космический корабль «Кочевник» описал петлю в пространстве, направленную ни к Юпитеру, ни к дальним звездам, но сквозь астероидный пояс: медленную спираль агонии маленького зверька. Он проследовал на расстоянии мили от Саргассова астероида и был немедленно захвачен Науконародом, чтобы стать частью искусственной планетенки. Они нашли Фойла.
Один раз он очнулся и увидел, что его триумфально тащат на носилках через естественные и искусственные полости в толще астероида, построенного дикарями-мусорщиками. Состоял астероид главным образом из метеоритного металла и камня с включениями старых корпусных плиток. На некоторых еще можно было различить имена кораблей, откуда их содрали, давно затерянные во мгле истории космофлота: «Королева Индии», Терра; «Сыртианский бродяга», Марс; «Цирк трех колец», Сатурн. Из прибившихся к астероиду кораблей выстроили соединенные проходами залы, склады, апартаменты и прочие жилые помещения.
Фойла проволокли последовательно через древний ганимедянский шаландовик, ласселлский ледобур, капитанскую баржу, каллистянский тяжелый крейсер, топливный транспортник двадцать второго века с баками, где продолжало медленно дымиться ракетное топливо. Изнутри астероид смахивал на исполинский муравейник, строившийся два века напролет. Здесь были арсеналы, библиотеки, музеи костюмов, склады разномастной машинерии, инструментов, выпивки, химических реактивов, синтетики и полуфабрикатов.
Толпа вокруг носилок издавала торжествующий рев.
— Не обходи мое! Кол! — орали они. — Во!
Женский хор восторженно заблеял:
Бромид аммония — 1,5 г!
Бромид калия — 3 г!
Бромид натрия — 2 г!
Лимонная кислота — необходимое кол-во!
— Не обходи мое! — ревел Науконарод. — Кол! Во!
Фойл потерял сознание.
И снова очнулся. Скафандр с него успели стащить. Он лежал в астероидной теплице: там выращивали растения, снабжавшие обитателей кислородом. Стоярдовой ширины корпус древнего грузовоза был освобожден от переборок и превращен в огромный зал, одна стена которого полностью состояла из окон, понатасканных с других кораблей. Окна были круглые, квадратные, шестиугольные, алмазной огранки, всех форм и возрастов. Высоченная стена казалась диковинным сплавом стекла и света.
Далекое Солнце пробивалось сквозь нее. Воздух был горячий и влажный. Фойл тупо оглядывался. На него уставилось лицо страшнее черта: щеки, нос, подбородок и веки были обильно татуированы, как у маори. Поперек бровей тянулось слово ДЖ♂ЗЕФ. Буква О в нем была перечеркнута тонкой стрелкой, исходившей из правого «плеча», что придавало ей сходство с древним астрологическим символом Марса, какой ученые впоследствии использовали для обозначения мужского пола.
— Науконарод суть мы, — изрек Дж♂зеф. — Я Дж♂зеф, а это люди мои.
Он сделал широкий жест. Фойл поглядел — со всех сторон вокруг носилок теснилась толпа. Все лица были татуированы и напоминали дьявольские маски, и поперек бровей на каждом было проставлено имя.
— Как долго странствовал ты? — поинтересовался Дж♂зеф.
— Ворга, — промямлил Фойл.
— Первый ты гость у нас за пятьдесят лет, кому повезло выжить. Ты силен. Очень силен. Прибытие приспособленных вещает доктрина святого Дарвина. Крайне научно это.
— Не обходи мое! — замычали кругом. — Кол! Во-о-о-о-о!
Дж♂зеф взял Фойла за локоть, как мог бы терапевт взяться за запястье, считая пульс. Искривленный в дьявольской усмешке рот зашевелился. Он с идиотской серьезностью сосчитал до девяноста восьми.
